Между нами искра - Халс Кэролайн

Итак, через две недели Луис и ее коллеги приехали на пожарной машине в школу, чтобы выступить перед учениками. Мероприятие само по себе казалось увлекательным, а когда все узнали, что Изабель была очевидицей пожара, девочка стала школьной звездой. Она исправляла учителей:

— Надо говорить не «пожарник», а «пожарный».

Все хотели услышать от Изабель рассказ о происшествии, и она удовлетворяла всеобщее любопытство — по крайней мере, отчасти. Мама посоветовала ей описывать дым и пламя, но лучше не упоминать, по какой причине магазин загорелся.

А сама мама как-то изменилась. Со дня вечеринки с ней что-то произошло. Впервые Изабель заметила это, услышав, как она разговаривает по телефону с мамой Катрины после праздника в пиццерии.

— «Извини»? И что, я, по-твоему, должна обо всем забыть? Ты отпустила мою дочь на улицу одну. Как будто я разрешила бы ей идти гулять и при этом оставила бы Чарли с тобой. Первое правило родителя, Энджи: всегда проверяй алиби. Ты что, наивная девочка? Я, между прочим, даже говорила тебе, что у Изабель нет телефона!

Происходили и другие странные события. Однажды после школы Изабель ела на кухне йогурт, и вдруг мать, глядя на телефон, фыркнула.

Изабель спросила:

— цто там такое?

— Тетя Стелла пишет. — Мать подняла глаза от телефона. — Ты знаешь, что дядя Пит женится?

— А кто это?

— Тот, который опоздал на бабушкину вечеринку. Он еще попал на фотографию, помнишь?

— Типа того.

— Ну вот, он всех пригласил на свадьбу просто по электронной почте. Даже не с помощью электронных приглашений — простое письмо, где указаны дата и время. А церемония состоится в загсе. Бедная бабушка.

— Я не понимаю, — сказала Изабель.

— Вырастешь — поймешь, — ответила мать.

Изабель посмотрела на открытку, которую мама прикрепила к холодильнику магнитом, — на лицевой стороне было написано: «С новосельем!»

Девочка отставила в сторону йогурт, сняла с холодильника открытку и прочитала текст внутри:

Разрешите вам сообщить: мы оба рады, что вы есть в нашей жизни.

Целуем,

Стелла и Джордж

Ерунда какая-то. Изабель ничего не понимала, хотя на днях слышала, как мама, сидя в диванном уголке, говорила отцу: «Таким эксцентричным образом сестра сообщила мне, что они снова сошлись. Стелла в своем репертуаре».

Изабель перевела взгляд с открытки на маму.

— Я не врубаюсь, зачем нам прислали открытку «С новосельем!». Мы живем в этом доме с самого моего рождения.

— Это такая шутка, дорогая, — объяснила мама. — Иносказание. Стелла ничего не говорит напрямую, такой уж у нее характер.

Изабель еще немного посмотрела на открытку, потом прикрепила ее обратно к холодильнику и стала доедать йогурт.

В тот вечер мать взяла Изабель с собой на заседание книжного клуба.

— Это не новое наказание, — предупредила она, когда они стояли у входной двери дома. — Просто одну я тебя никуда пока не отпущу. — И пробормотала еще что-то вроде «только попробуй».

— Что ты говоришь? — переспросила Изабель.

Дверь открыла женщина в длинном платье.

— Да, я привела с собой дочь, — заявила мама. — Я помню правила, но не могу нанять няню. Думаю, ничего страшного не случится, если ребенок недельку тихонько посидит в углу?

Женщина поморгала и впустила мать и дочь в дом.

За столом в кухне сидели люди, а Изабель уселась на пол около маминого стула и коснулась холодной металлической ножки стола. Она напомнила девочке об экскурсии на скотобойню, которая породила много шумихи.

Женщина в длинном платье обвела группу взглядом.

— На прошлой неделе мы обсуждали книгу «Цена нелюбви». У кого-нибудь возникли новые мысли на этот счет?

— Нет, — ответила мама.

Хозяйка дома слишком приветливо улыбнулась ей:

— Нет?

— Зачем нам снова говорить о Кевине? Сколько можно обсуждать все эти глазные яблоки?

Женщина нахмурилась.

— Ты хотела сказать «глазное яблоко»?

— Да, — кивнула мать, — в единственном числе, конечно.

Женщина сложила руки.

— Иногда бывает полезно хорошенько что-то обдумать…

— Но я больше не хочу думать о Кевине! — высоким голосом вскрикнула мать. — А вы?

Она оглядела присутствующих. Все старательно прятали глаза.

Мама снова обратилась к хозяйке:

— Я все выходные читала «Волчий зал» Хилари Мантел. — Она смахнула что-то с джинсов. — Так что, если только у вас нет дикого желания переливать из пустого в порожнее, давайте двинемся дальше и, ради разнообразия, оставим мать Кевина в покое.

После собрания книжного клуба Изабель позволила маме вывести ее за руку на улицу.

Мать сняла машину с сигнализации и, прежде чем открыть дверцу, повернулась к Изабель.

— Я не смогла сдержаться — очень разозлилась.

— Понимаю.

— Нельзя злиться на людей, таким образом ни когда не выиграешь в споре.

— Ты и не выиграла.

— Я не к тому говорю.

Изабель покачала головой и без приглашения села в машину и пристегнула ремень.

Заводя мотор, мама глянула на девочку, и та невероятно приветливо ей улыбнулась.

— А что там было с глазным яблоком?

— Ничего, — ответила мать. — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже.

Хелен не улыбнулась, но посмотрела на дочь нежным взглядом. И долго не отводила глаз.

Изабель повернулась так, чтобы мать не видела ее лица.

— Мы едем домой?

И тогда мама улыбнулась и повернулась к дороге.

И все же, прежде чем машина наконец тронулась, они, казалось, целую вечность просидели молча.

Эпилог

Когда много лет назад Джордж начал работать в школе, он узнал, что теперь ни одно его действие не останется незамеченным. Он идет домой, думая, что будет есть вечером, или покупает чашку кофе, или завязывает шнурки на улице, — и вдруг раздается леденящее сердце «Здравствуйте!» — и прощай тайна частной жизни.

Став учителем, он приобрел статус местной знаменитости (хотя и самого малого значения), к которой постоянно пристают школьники, намекая своими улыбочками, что застали его врасплох, что они знают о его существовании за пределами школы, — даже если он всего лишь относил сломанный стул на помойку.

Часто после таких случаев ученики задавали ему во время уроков специфические вопросы.

Многозначительная улыбка. «Любите шоколадные батончики?»

Убийственно невинный вид. «Собираетесь заказать новые очки?»

И каждый раз класс принимается хихикать. Джордж знал, что по школе ходят слухи, и был принужден догадываться какие именно.

«Я видел Мандани в очереди за билетами на „Разрушителей планет", стоял там один как сыч с похоронным видом. А в руках — шоколадный батончик. А кофе принес с собой из дома».

«Я видел мистера Мандани в оптике — он примерял оправу, и все выбирал дерьмо какое-то».

Правильного ответа на вопросы школьников не существовало. Если он отвечал просто: «Да, я люблю шоколадные батончики, а вы?» — половина класса начинала улюлюкать, словно выиграла приз, а вторая презрительно смотрела на него, словно говоря: «Вот придурок, ходит один в кино и жует батончики».

Джордж всегда считал, что самая унизительная из возможных неожиданностей в супермаркете — это наткнуться на своего ученика.

Но однажды, через несколько недель после вечеринки у Маргарет, он узнал, что встреча с учеником — еще не самое страшное.

— Потому что ты никогда не ешь ягоды, а малина испортится за день. Лучше взять яблоки, они гниют не так быстро, и тебе не будет стыдно.

— Я планировал на этой неделе перейти на здоровую пищу.

— Верю, только не торопись поздравлять себя заранее.

Джордж с раздражением прищелкнул языком.

— Просто я думаю, — продолжала Стелла, — тебе нужно осознать, что ты за человек.

Джордж прижал упаковку малины ближе к сердцу — и в буквальном, и в переносном смысле.