Вторая смена - Лариса Романовская

Кажется, Севастьянович в ответ начал мне что-то объяснять. Таким привычным голосом, практически родным. С детства знакомым. Когда он меня на воспитание взял, я девчонкам в Смольном врала, что он мой крестный. То есть не врала, а верила. И очень боялась, что у Старого собственные дети родятся. А зря боялась, он бы в такой ситуации их тоже вместо живца стал использовать. Или как-нибудь еще… Для пользы дела!

– Все, закругляемся. Ростя, можешь Дмитрия с животным в Долгопрудный закинуть? Водителя сюда пришли, там особый разговор будет. Афанасий, Тамара! На сегодня свободны, завтра у меня! Вам такси вызвать?

– Спасибо, Сав-Стьяныч, мы как-нибудь на своих четырех!

– Бейс! На выход! Давай, дочка, заезжай к нам в гости! Дуся, если вы насчет работы надумаете, то я вам свою визитку…

– Савва Севастьянович, я же вас тоже попросила выметаться!

– Дусенька, я бы с радостью! Но у меня еще одно дело есть. К Анне Артемовне! Дима, фляжку не забыл? Ты что, в ребенка все до капли вбухал? Ну ты специалист, тебе виднее. Соне скажи, чтобы рысью сюда!

Из Дуськиного подъезда они с Соней вышли спустя четверть часа. Больше Евдокия выдержать не могла, все переводила взгляд с Саввы Севастьяновича на незваную гостью. Старый специально ничего объяснять не стал, хотел посмотреть, как они сами встретятся: ведьма Евдокия и жертва ее собственной ошибки, эта не сказать чтобы сильно наивная девушка Соня. Дуська сразу взметнулась разъяренной кошкой, застыла в дверях с грозным воем: «Не пущу! Не трогай ребенка!» Решила, что Соня, как в прошлый раз, девочку схватит и плохое ей сделает. А зря.

Девочка явилась из кухни, посмотрела на перепуганную Дуську и вежливо поздоровалась с Соней – так, будто видит ее первый раз в жизни. Пришлось объяснять молодым родителям, что теперь к чему. Дима-заводчик сегодня весь вечер, пока взрослые в сыщиков-разбойников играли, занимался ребенком. Чистил Аньке память, убирал оттуда все, что с Ирой-Бархат связано, а заодно и с Темным ремеслом. Знания у Анюты имелись, чего греха таить. Она поэтому и ведьмачить в Дуськином доме боялась: не знала, что из навыков полезное, а за что могут наказать. Анечке теперь смысл ножниц снова был неясен, о бумажной кукле она не вспоминала и понятия не имела, что это за Соня такая и почему ее бояться нужно.

Не за мужа должна была Евдокия волноваться, а за дочку. Выбери девочка Аня для ножниц другое задание, не на пользу мирским, а на вред, то была бы у них сегодня Казнь. Строго по Контрибуции: Темные колдуны и сами жить не должны, и для учеников их на этом свете места тоже нет, даже для несовершеннолетних. Дуся такие документы если и читала, то по верхам, к счастью.

Время было не сильно позднее и погода хорошая, а во дворе ни души. Только вдалеке, у ворот автостоянки, поднимали клубы мягкой апрельской пыли две собаки. Большой кавказский овчар и красавица-борзая. Носились кругами, неловко порыкивая друг на друга. Старый их окликать не стал: может, хоть в таком виде у Фоньки с Турбиной все, наконец, уладится. А если нет, невелика беда. Недаром с ними настоящий Замко́вый работает, у Ростислава профессия такая: людей соединять. Даже призвание, настоящий талант, который прет напролом. Так что все станет хорошо…

– Ну что, Софья батьковна, домой сильно торопишься? А то давай отметим, так сказать, успех мероприятия?

– Савва Севастьянович, а вы уверены, что это… – Соня чуть обернулась, глянула на мягко закрывшуюся дверь подъезда: – Успех?

– Могло бы быть гораздо хуже. Веришь?

– Не верю. Но давайте отметим.

Старый кивнул и показал рукой на ближайшую скамеечку. Вытащил из кармана фляжку: по размерам чуть больше той, которой пользовался Дима-котовод.

– Что предпочитаешь? Шампанское? Ликер?

– Я за рулем, – немного разочарованно отозвалась Соня. И покосилась на окна Дуськиной квартиры. Там в детской на подоконнике сияла свеча. С тремя тенями, насколько Старый понимал.

– Мы тебе ночной троллейбус до самого дома поймаем, не переживай.

– Договорились, ловите. – Соня смотрела, как Старый сворачивает с фляги крышку-стаканчик, обхватывает ладонью горлышко. – Савва Севастьянович, а можно соку?

– Сейчас соорудим. Можно даже компота. Ты мне вот что скажи. Какое число сегодня, помнишь?

– Четырнадцатое.

– Правильно. У Евдокии день рождения завтра. А еще полгода ровно, как твоя свадьба не сложилась.

– Да? Ой, черт… А я чего-то забыла.

– Ну и хорошо.

– Я так не думаю. Чем больше я смотрю на вашу жизнь, тем больше…

– Знаю, – отмахнулся Старый. – Ты как турист в другой стране. Ярко, странно, местами дико. Домой хочется, но уезжать жалко. Так?

– Приблизительно. В турпоездке страну не видно, одни достопримечательности. А интересно смотреть на аборигенов. Как живут, а главное – зачем.

Хорошее у нее сравнение, точное. Значит, и остальное тоже точным будет.

– Сейчас турпоездка была. Если ученичество примешь – это как рабочая виза получится. Если пройдешь его, то как эмигрируешь. Навсегда.

– Я догадалась. – И снова вежливая улыбка. Без почтительности, как у его девчат.

– Ну так что, домой вернешься или задержишься?

– Сперва выпью сок. Лучше вишневый.

Снова улыбка. Такая же ровная. Профессиональная. Кем-то она ведь работала раньше, эта Соня? Что-то юридическое. Адвокат? Теперь неважно.

– Я знаю, ты детей не очень любишь… Но тут для дела нужно было зайти. Проверить, узнает она тебя или нет.

– А это не ребенок. Это ведьма. Просто маленькая.

Савва Севастьянович кивнул, плеснул в стаканчик. Поводил над ним ладонью, дожидаясь, когда из поднимающихся со дна пузырьков набухнут алые ягоды. За это время можно выбрать любой ответ. Он вообще-то не имеет значения, но… Правила лишний раз лучше не нарушать.

Алло, это Лена. Ну, с наступающим тебя! Всего самого-самого, ма шер, чтобы себя в работе не потерять, а работу – в себе. Легкой тебе руки! И чтобы дома у всех твоих все было хорошо, потому что семья – это тоже самое главное, просто немного наоборот. Ты представляешь, Паша тут отличился! Двадцать пять лет без отца родного жил нормально, а теперь решил, что его надо найти позарез. А то вдруг он там без него загибается! Такое устроил, я потом расскажу! Дусенька, помнишь, ты мне записку показывала, Анютину? Я не могла понять, что не так. Потом сообразила. Оно по форме как проклятие выглядит, могло бы даже сработать… Дусь, это просто записка, ты не бойся. Я специально посмотрела, у меня открытки были, меня Аня с летним солнышком поздравляла. Дуська, это не ее почерк, категорически! Мирской ребенок писал, но несознательно. В общем, ты у Ани спроси, может, ее в школе кто-то обижает, вот и пишет ей такие гадости? Может, она кому-то похвасталась про себя? Ты ей скажи, чтобы способности лишний раз не светила, а то по нынешним временам… Дуся, ты перезвони потом, хорошо? У меня тут такие новости, с ума сойдешь! Завелся у меня тут один… Клаксон! Брысь, не видишь, я с автоответчиком разговариваю?

С утра я здороваюсь с дворником и соседями.С соседскими псами тоже слегка здороваюсь.Пыль выглядит сладкой пудрой, а ржавчина сепией,И светит фонарь – ложкою мельхиоровой.

Двор выучен наизусть, а район – тем более.Бродить по нему с утра – как по личной комнате.Березу пора стирать, небо красить в огненный.И надо бы возле школы развесить облако.

Игра или нет – не знаю. Проверить – боязно.Не хочется в тайну лезть логикой или пальцами.Подернуты лужи стеклянной белесой порослью.А вдруг я нажму не туда, и оно сломается?

Вчера Вера пожадничала, взяла на рынке овощей больше, чем могла донести. Стояла на остановке, ждала автобус-«трешку». А тут Дина идет. Не одна, с дочкой. У нее радость случилась. Саша нашлась, живая, свалилась буквально как снег на голову, без звонков, без телеграмм. Как в сказке. Вот Диночка с Сашей и помогли ей в автобус погрузиться. Они сейчас как булавкой пристегнутые ходят, все никак наговориться не могут. И в квартире у них счастьем пахнет, словно теплыми пирогами.

Кухня за ночь заполнилась нежным запахом квашни. Вера глянула на кастрюлю, прошлась от холодильника к плите, от навесных полок к шкафчику-«пеналу». Засуетилась. Хорошо, что Тема именно сегодня приезжает: такой праздник хороший, светлый и горький. Его обязательно надо всей семьей встречать…

Вера подбадривала себя, штамповала стаканом тонкие кружочки, заворачивала начинку, взбивала желтки – чтобы потом пироги вышли с лакированной корочкой. Но неспокойно было. Нервно. Эта Женя Темочке уже родная стала, такую хочешь не хочешь, а прими. А тревожнее всего за маленькую Аню почему-то. Ведь каждый день с ней говорили.

Со сковороды потянуло резким, острым – капуста пригорала. Вера встрепенулась, начала перемешивать начинку, чуть не свалила с подоконника пузатую банку, где жил чайный гриб. Потом схватилась за карман халата, в котором тренькнул мобильный телефон. «Бабуля, с праздником!» Это с Оленькиного номера пришло. Валерка с Аллой и детьми приедут позже, чтобы минуту молчания вместе встретить. Знакомить всех придется, следить, чтобы тарелки были полные, а дети – сытые, как раньше Верина мама следила, а до нее – бабушка и прабабка.