За точкой невозврата. Вечер Победы - Александр Борисович Михайловский

такой, какой она стала на самом деле. Конечно же, я думала, что порядка будет больше, а уж массовое нашествие мигрантов я и вовсе не предполагала. Но мне пришлось своими руками открыть им двери, потому что американцы ненавязчиво напомнили мне о прегрешениях молодости, которые я считала забытыми. И если сначала меня называли «мамочкой» любовно-иронично мои же коллеги, за то, что я пекусь о Германии как о собственном ребенке, то потом этот эпитет по отношению ко мне стали использовать мигранты. Это именно для них я являлась «мамочкой» последние несколько лет. И я бы не сказала, что это мне особенно льстило, ведь значительная часть нашего населения, состоящая из коренных немцев, была недовольна моей политикой в этом вопросе. Да, я знала, что многие проклинают меня за беспорядки на улицах, за грязь, за бесчинства – за все то, что пришло в нашу жизнь вместе с новыми гражданами. Но я была тверда и не отказывалась от выбранной стратегии… потому что боялась. Шаг вправо, шаг влево означал падение в пропасть. А вот Роммеля американцам шантажировать нечем – он герой Рейха, честно сражавшийся против врага, почти антифашист и участник заговора против Гитлера.

И вот теперь он сломает все то, на что был направлен мой курс. Люди из его команды, что уже взяли власть, прекрасно понимают, что они делают. Они уверены в успехе и не испытывают колебаний. У них отчетливая идея построить великую, и в то же время человечную Германию, а еще их поддерживает внушительная сила… Ну что же… Все говорит о том, что наша страна переходит в надежные руки.

Я залпом выпила коньяк. Посидела немного, чувствуя, как расслабляющее тепло растекается по телу. Но, странно, мне больше не хотелось алкоголя. Я подошла к бару, открыла его, посмотрела на его богатое содержимое… И если раньше это зрелище давало мне чувство некоего удовлетворения, то теперь мне стало неприятно. Зачем ты пьешь, Ангела? Что так тревожит твою душу, что ты не можешь жить без выпивки?

Такие вопросы я задавала себе, глядя на бутылки с разнообразным алкоголем.

Ничего меня уже не тревожит… Ни за что я уже не отвечаю. Ноша упала с моих плеч. И в то же время я не осталась не у дел, ведь герр Роммель сказал, что будет советоваться со мной… Он все сделает правильно. И я помогу ему в этом, потому что Германия для меня все же осталась любимым ребенком… Только теперь этого ребенка будут воспитывать по-мужски. И, наверное, это правильно.

22 сентября 2019 года, 12:15. Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет

Присутствуют:

46-й президент США – Майкл Пенс

Государственный секретарь – Майк Помпео

Председатель объединённого комитета начальников штабов – генерал корпуса морской пехоты США Джозеф Данфорд

Заместитель директора ЦРУ по зарубежным операциям – Элизабет Кимбер

Заместитель директора ЦРУ по анализу – Синтия Рапп

Известие о перевороте в Германии встряхнуло вашингтонский истеблишмент как при двенадцатибалльном землетрясении. Так уж получилось, что в Америке опять все проспали, ибо в тот момент, когда Роммель проворачивал в Берлине свои дела, в Вашингтоне была еще глубокая ночь. Более того, в момент переворота, в возрожденном к жизни месяц назад Берлинском операционном центре ЦРУ собственной персоной находилась директор этой небогоугодной организации Джина Хаспел. С момента переворота прошло несколько часов, а от нее все не было никаких известий. Съездила, понимаешь, под чужим именем и с фальшивым паспортом, чтобы не привлекать внимания, лично проинспектировать объект на важнейшем стратегическом направлении, и пропала, будто ее языком слизнуло. Нет, исчезни она в другом месте, за эту ведьму никто бы так не переживал. ИГИЛ, колумбийские наркокартели или любые другие преступные группировки за плату в шекелях вернули бы ее обратно не живую, так мертвую, потому что секреты, находящиеся в голове этой двуногой самки шакала, им и даром не нужны. Совсем другое дело – русские, китайцы или иранцы: этим нужна как раз информация, и в Вашингтоне понимают, что в их тайных тюрьмах Кровавая Джина будет жить, пока сможет отвечать на вопросы. Впрочем, пока еще ничего не было ясно, а потому в Вашингтоне продолжали надеяться, что миссис Хаспел просто залегла на дно, желая переждать самое опасное время.

Отдуваться за все это безобразие в Белый дом вызвали следующих лиц: от Госдепартамента – Майка Помпео, от Пентагона – генерала Джозефа Данфорда, от ЦРУ – заместителей миссис Хаспел по зарубежным операциям и анализу Элизабет Кимбер и Синтию Рапп. Все недоглядели, и потому все виноваты. Так что и начал разговор мистер Пенс с соответствующих слов:

– Итак, леди и джентльмены, вы опять обосрались! Да, именно вы, потому что ваш президент чист и благоуханен как ангел Господень, а вот от вас всех несет дерьмом. И это я еще имею в виду пока только переворот в Германии, не упоминая предположительное исчезновение в неизвестном направлении миссис Хаспел.

А ведь следовало бы уже знать сорок шестому президенту США, что если Путин чего-нибудь задумал, то обязательно это сделает, причем так, что когда об этом станет известно, ни изменить, ни отменить ничего уже будет нельзя. И никакое ЦРУ не поможет, ибо туда, где хранятся секреты российского президента, ему хода нет. Такой уж это человек.

– Мистер президент, – обиженным тоном сказал госсекретарь Помпео, – мы были очень внимательны, но и в самом деле все произошло совершенно внезапно. Этот Роммель со своими головорезами появился совсем неожиданно, как чертик из табакерки, и ни один наш информатор даже не намекал на возможность подобного явления.

– Ваши информаторы, Майк, насколько я понимаю, по большей части сейчас сидят в застенках КГБ, по меньшей – ошиваются в Грузии, Турции и Израиле! – рявкнул президент Пенс. – Мистер Данфорд, ну а что по вопросу появления мистера Роммеля могут сказать в Пентагоне?

Генерал машинально подтянул узел своего галстука и ответил:

– В Пентагоне, сэр, данную группировку методами спутниковой разведки у Новых Врат обнаружили, но посчитали ее еще одним советским соединением, которое Сталин перебросил в наш мир для поддержки своего союзника Путина. Наше разведывательное управление пыталось уточнить этот вопрос агентурными средствами, но не преуспело.

– Что значит ваша разведка не преуспела, мистер Данфорд? – раздраженно спросил американский президент.

– Наши разведчики потеряли на этом деле двух агентов глубокого заложения и отступились, так как это вопрос не представлялся им настолько важным, чтобы ради него сжигать остатки нашей агентурной сети, – ответил председатель объединённого комитета начальников штабов. – Добровольных помощников у нас все меньше, и почти все