Закон Снайпера - Дмитрий Силлов

Я медленно покачал головой.

— Вот и я говорю, от судьбы не уйдешь, — вздохнул торговец. — Старею я наверно, говорить много стал. За такой совет раньше б стребовал с тебя по полной, а сейчас так и быть, пользуйся бесплатно. Встретишь кого в Копачах, мимо иди. Не говори ни с кем и не оглядывайся. Бежать не надо, пропадешь. Просто иди по улице и все. Улица-то там осталась, только домов нет.

Торговец отвернулся и, склонившись над трупом, принялся деловито стаскивать с него залитый кровью бронекостюм. Разговор был окончен. Я повернулся и пошел, сверяя направление с картой на попискивающем КПК, старом, как сама Зона. Таким наладонником, наверно, при желании можно размозжить в кашу голову средней псевдособаки. Попробую при случае когда раздобуду более совершенную модель.

КПК пищал еще полчаса, собирая данные о новом владельце. Чувствительно тыкал в руку тупой иглой, больно колол пальцы электричеством, только что под ногти гвозди не загонял. А после потребовал воткнуть в ухо «портативный» наушник величиной с пулю от двенадцатикалиберного винчестера и примерно такого же веса. Я вторично поклялся — размозжив вышеупомянутую голову непременно отомщу адской машинке. Разбить ее точно не получится — не иначе на каком-нибудь секретном оборонном заводе собрали это доисторическое чудо — но в аномалию точно отправлю. В «Воронку» например. Уж больно охота посмотреть что у нее внутри.

Развлекая себя садистскими мыслями, я потихоньку продвигался вперед по дороге, которую со времен второго взрыва не тревожили подошвы сталкерских ботинок. А если и случалось кому пройти этой дорогой, то он сразу автоматически становился легендой Зоны. Так как еще не один из людей, сходивших к Монолиту, не вернулся обратно. И теперь мне предстояло проверить, существует ли в действительности самый знаменитый Памятник Зоны или же это просто поросшая мохом сталкерская байка, сочиненная у первого костра, разведенного в этих местах первым охотником за артефактами.

Я стоял перед большим плакатом, на котором была начертана полуразмытая кислотными дождями надпись:

«Увага! Радiацiйна небезпека! ПТЛРВ „Копачi“. Територiя ДСП „Комплекс“ м. Чорнобиль, вул. Кiрова, 52. Тел. 5-19-24; 5-24-84. B`iзд на територiю ПТЛРВ без дозволу КАТЕГОРИЧНО ЗАБОРОНЕНО!».

Без перевода было ясно — я дошел до Копачей. И неизвестный автор текста категорически не рекомендует «без дозволу» лезть в радиационную ловушку, в которую после взрыва ЧАЭС превратилось лежащее рядом с ней село. Перевода требовало лишь загадочное «ПТЛРВ». Я ввел аббревиатуру в КПК, которое, попищав и пошуршав для порядка минут с пять, выдало: пункт тимчасової локалізації радіоактивних відходів. Дальше вникать в смысл надписи я не стал, опасаясь, что мой электронный друг задумается над задачей на пару часов — а мне с картой сверяться надо. И так ясно — радиация. Сильная. Была. Сейчас же прямо за плакатом лишь поросшие ярко-зеленой травкой холмики и лес «пропеллеров смерти» над ними. Желто-красные треугольники сохранились на удивление хорошо, словно их только вчера отштамповали, насадили на трубы без малейших признаков ржавчины и воткнули в неправдоподобно яркую траву, граница которой заканчивалась точно у моих ног. Там, откуда я пришел, растительность была в основном бесцветно-серой, словно Зона выпила из нее всю жизненную силу. Здесь же, на расстоянии одного шага, контраст был слишком ярким для того, чтобы не раздумывая переступить слишком хорошо видимую черту. Однако обратного пути не было.

И я сделал шаг…

Мир изменился. И сейчас я сильно сомневался, что тот мир Зоны, в котором я был до сих пор, существовал на самом деле.

Слишком яркими были краски, окружавшие меня для того, чтобы это был морок, предсказанный Жилой. И слишком реальными были каменные надгробия вместе с огромными, в два человеческих роста деревянными крестами, четко очерченными на фоне темно-синего неба.

Кладбище.

Так называется большое количество могил. Это не одиночные кресты, сколоченные из досок, которые встречаются в Зоне довольно часто. Сюда многие годы свозили трупы для того, чтобы закопать их в землю и прижать сверху чем-нибудь тяжелым. Камнем или символом веры, не позволяющем мертвым выползать из могил и тревожить покой живых.

Но в этих местах действовали иные законы. Не случайно говоря о мертвых здесь часто повторяли «упокой его Зона». Потому, что Зона редко дарила покой мертвым — что людям, что животным, что предметам. Сталкеры рассказывали, что в Зоне во многих местах продолжали светить разбитые лампочки, голосами умерших дикторов говорили пробитые пулями приемники, здесь бегали по холмам и развалинам дохлые, полусгнившие, безглазые, но отнюдь не слепые собаки, волоча за собой обрывки кишечников, вывалившихся из разорванных брюшин, здесь вставали и стреляли во врагов убитые сталкеры. И здесь выползали из могил существа, умершие давным-давно и за это время настолько измененные Зоной, что язык не поворачивался назвать их людьми.

Закачался и со скрипом завалился набок крест, судя по вырезанной на нем дате, вкопанный в могилу относительно недавно. Зашевелилась земля и наружу выползло жуткое существо в полусгнившей армейской форме. У существа полностью отсутствовала кожа на лице, а из глазниц тупо смотрели на меня круглые шарики глазных яблок. Оно попыталось дотронуться до остатков щеки лапой с отросшими ногтями, сильно напоминавшими когти зверя — и жутко завыло от боли. Наверно обнаженные нервы причиняли ему серьезные страдания, поэтому оно сорвало со своего поваленного деревянного надгробия противогаз, который по обычаю сталкеры вешают на могильные кресты погибших сотоварищей, и принялось натягивать его на голову. Понятно, что когда нет своей кожи, сойдет и резиновая. Зона прирастит ее к гнилому мясу и уменьшит боль. Только для того, чтобы регенерация шла быстрее, нужно много есть. Это правило одинаково справедливо и для людей, и для порождений Зоны…

Новоиспеченный снорк неуклюже прыгнул в мою сторону — и промахнулся. Но отточить рефлексы ему было не суждено. Я на ходу выстрелил одиночным — и голова монстра взорвалась ошметками резины, тухлого мяса и костей черепа.

Лучше бы я этого не делал. Как знать, может удалось бы взять монстра штык-ножом при втором прыжке. Сейчас же было уже поздно горевать о содеянном.

Звук моего выстрела разбудил кладбище, спящее далеко не вечным сном.

Сначала я услышал глухие удары, идущие из-под земли. Понимание пришло сразу — это в деревянных ящиках, называемых «гробами», бились заключенные в них мертвецы. И, судя по тому, как шустро вылез из могилы снорк, трупам не потребуется много времени для освобождения из своей подземной тюрьмы.