Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Уэйд Генри

И, наконец, яд. Только так можно совершить убийство, не контактируя с жертвой напрямую. Это казалось непросто, но на самом-то деле можно отправить яд по почте или просто «забыть» его в определенном месте в отсутствие Дэвида. Отравить кого-то было чрезвычайно просто – в определенных обстоятельствах, конечно. Достаточно жить с кем-то в одном и том же доме, чтобы незаметно подбросить отраву и не вызвать никаких подозрений. А если жертва больна или страдает ипохондрией, а значит, имеет привычку принимать лекарства или ограничивает себя определенной едой, открывается бездна возможностей «подсыпать» яд, не попадаясь бедняге на глаза. Но разве такой здоровый с виду малый, как Дэвид, вынужден принимать какие-то лекарства или питаться полезной для здоровья пищей? Разве что от случая к случаю… Да и возможно ли, что они когда-нибудь поселятся под одной крышей? Один из ста; может быть, Бланш пригласит их обоих «на новоселье» – она ведь подыскивает новое жилище, не так ли?.. Всего один из ста – Юстас окончательно это понял и впал в уныние.

Он последовательно отмел одну возможность убийства за другой, а осуществимого метода так и не нашел – если не считать отправки яда по почте, но и тут не все так просто. Подавленный Юстас немножко поиграл с мыслью бросить всю эту затею, но тут на сцену вышло его упрямство: он не мог признаться Джилл в том, что проиграл – по крайней мере, до того момента, пока не попробует совершить то, о чем ей говорил.

Сама Джилл вела себя спокойно и бесстрастно. Она была готова дать Юстасу шанс восстановить свое положение, но обеспечить это могло только успешное достижение цели. Джилл уступила Юстасу и не стала идти на работу в «Космополитен» Ланберга, но попросила агента подыскать другое место, с более уважаемым управляющим, и даже говорила о том, что готова принять предложение из кабаре на осенний сезон. Юстас злился и нервничал, но так как он не мог повторить угощение в «Вальтано», то был бессилен. Сейчас… пока он не избавился от Дэвида.

Конечно, смерть Дэвида сразу вопрос не решит. Кроме его сына, был еще старик, лорд Бэрреди, еще полный энергии и для своих девяноста лет имеющий не так уж много причуд. Такие люди часто живут очень долго, и может быть, Юстасу придется ждать еще добрый десяток лет, прежде чем титул и собственность попадут ему в руки. Но как только порядок наследования будет установлен, с деньгами проблем уже не возникнет. Тут уж не только ростовщики, но и банки легко одолжат ему деньги – гарантии ведь железные. А эта сволочь Айзексон начнет из кожи вон лезть, чтобы дать ему новый заем, только на совсем уже других условиях – не то что сейчас… Пошел он к черту, не дождется. Тут Юстас вспомнил, что ростовщик не посылал ему повестку повторно; почуял что-то, конечно; понял, что Юстас может получить наследство, и не хотел восстанавливать против себя, вероятно, ценного клиента.

Юстас развивал эту мысль и воспрянул духом. Нечего сомневаться – все так и есть; этот тип пожалел, что повел себя так подло, и решил залечь на дно, подождать и понять, куда ветер дует на самом деле. И тут, естественно, есть важный психологический момент: самое время обратиться из защиты в наступление и в свете новых перспектив смело потребовать нового займа.

Юстас сразу же решил воплотить эту идею в жизнь. Он надел свой лучший костюм, направился к Джермин-стрит и вскоре вошел в дверь напротив галереи Пикадилли. Это был старый дом, без лифта, однако чистый и ухоженный; на аккуратных черно-белых табличках красовались имена жильцов с двух первых этажей; обитатели этажей выше свое присутствие не афишировали.

Юстас поднялся на второй этаж и позвонил в звонок у двери с надписью «С. Айзексон, личный банкир». Дверь была открыта; аккуратно одетая девушка провела Юстаса в небольшую приемную, пригласила присесть и записала его имя. Юстас думал, что его в знак неуважения заставят ждать, и был немало удивлен, когда девушка почти сразу провела его в кабинет начальника. Айзексон поднялся с места и учтиво кивнул на стул. Еврея в ростовщике можно было определить безошибочно, однако он совсем не напоминал расхожий карикатурный образ. Это был низенький, чисто выбритый седой мужчина в очках в золотой оправе. Лицо Айзексона не выдавало почти никаких эмоций, и когда он говорил, его маленькие красивые руки спокойно лежали перед ним ладонь к ладони.

– Мистер Хендэлл, рад вас видеть, – сказал он. – Я надеялся, вы позвоните мне после моего письма от двадцать четвертого июля.

– Не мог при всем желании, – небрежно ответил Юстас. – Нужно было поехать на похороны родственников в Девоншир. Задержался, хотя и не рассчитывал.

– Ах да. Получается, вы были слишком заняты, чтобы подтвердить получение письма.

– Нет-нет, не то что слишком занят, но на тот момент мне, скажем так, нечего было ответить по существу, так что и писать было не о чем.

– А теперь вам есть что ответить по существу?

Тон Айзексона не изменился – он говорил спокойно и почти без интереса.

– Да, определенно. Ситуация полностью изменилась.

Юстас постарался, чтобы это прозвучало как можно увереннее.

– Рад это слышать, – тихо ответил еврей.

– Полагаю, вы видели новость о смерти моего кузена.

– Мистера Говарда Хендэлла? Да. Страшное дело.

– Погиб и его сын тоже. А это серьезно меняет ситуацию.

– Видимо, вы получили существенное наследство? То есть мне стоит вас поздравить?

– Наследство? Нет. Жалкие пятьдесят фунтов. Но я хочу, чтобы вы приняли во внимание мои виды на наследство и оформили новый заем.

Мистер Айзексон лишь приподнял брови.

– Новый заем? Под какие гарантии, мистер Хендэлл?

– Ну что за… Черт возьми, приятель. Теперь у меня большие шансы получить все наследство. Но самое главное, – добавил Юстас, разгорячившись от спокойствия и безразличия ростовщика, – самое главное, что вам это прекрасно известно. Иначе с чего бы вам отзывать повестку?

Айзексон едва заметно пожал плечами.

– Мне кажется, она уже произвела необходимый эффект, мистер Хендэлл, – ответил он. – Я не люблю доходить до крайностей, особенно если этого можно избежать, но вы проигнорировали два моих письма, и мне показалось, что вы решили не принимать мои намерения всерьез. Было необходимо показать вам, что это не так. Как я уже сказал, вы это поняли.

Юстас очень смутился. У него сложилось впечатление, будто он с дубиной побежал на ловкача, вооруженного рапирой.

– Ну пусть так; но что насчет всей ситуации? Я проживу на пять сотен в год, хотя, конечно, не на таких условиях, которые вы предложили мне в последний раз.

– Но я не понимаю, мистер Хендэлл. Вы говорите о перспективе наследования; чего, собственно? Титула?

– Да, именно. Дэвид Хендэлл не женат, и у него только один сын. А после него иду я.

– Но титул не является гарантией для дачи займа, мистер Хендэлл, кроме случаев, когда к нему прилагается имущество, движимое или недвижимое. Боюсь, если у вас нет доказательства, что вы можете унаследовать имущество, то ситуация практически не изменилась.

– Но я знаю…

Юстас внезапно замолчал, сообразив, что чуть не совершил безумно глупый и опасный поступок. Если что-то случится с Дэвидом и Юстас получит наследство, то Айзексон сможет подтвердить подозрения, сказав, что он, Юстас, рассчитывал на это задолго до всех событий. Повернуть время вспять и отменить то, что он успел наговорить, нельзя, но о нюансах наследования лучше не упоминать.

– То есть я хотел сказать, – вяло продолжил Юстас, – тот факт, что между мной и титулом теперь всего два человека, а не четыре, должен иметь какой-то вес. Шансы выше наполовину, не так ли?

– Вряд ли, мистер Хендэлл, – спокойно сказал ростовщик. – Да, какое-то значение это имеет, но в целом не такое уж существенное. Пожалуй, вы забываете, что, хотя сыну капитана Дэвида Хендэлла, к сожалению, не позавидуешь, сам капитан может вступить в брак во второй раз.

«Чертовы ростовщики, – подумал Юстас, – знают все обо всех».

А Айзексон продолжал: