До второго потопа - Дмитрий Дивеевский

Тут я встречался опять с начальником творческого цеха СИС Майклом Престоном. Наверняка это псевдоним. Так вот, преподобный Престон говорит мне: «Не хочу обижать ваших людей, мистер Деркач. Но русские проявляют какую-то необъяснимую тупость. Социальные проблемы растут, а они не хотят слушать оппозицию. Даже при активном распространении интернета».

Чуешь? Преподобный никак не уразумеет, почему его пропаганда отскакивает как от стенки горох. Нет у него понимания психологии русского человека.

В России никакого подобия польской «Солидарности» или другой гадости на их деньги не возникнет. Поэтому Престон боится, что такое движение возникнет без их участия и без их денег. Можешь об этом писать телеграмму в Центр. Имена и фамилии я тебе назову.

– Николай, этого мало. Мы с тобой хорошо понимаем, что на этой трагической ноте англосаксы не остановятся. Точнее говоря, они уже все давно поняли и сегодня идут другим путем. Мы с тобой об этом пути можем только гадать. А на самом деле нужно бы получить о нем разведывательную информацию. Тогда Юстас и отправит Алексу телеграмму в центр. Ферштеен?

– Ферштеен. Скоро мне снова предстоит поездка в «творческую лабораторию» в Лондон. Как – никак, рождается мой литературный шедевр под названием «Бегство из ада». Постараюсь развернуть работу в нужном направлении.

– Не забудь, что тебе придется однажды указать Центру те части книги, которые ты вообще не писал.

– А я ее всю не писал, что тут выделять!

– Тогда гонорар сдашь в кассу Службы.

– Боже, как жесток этот мир!

56

Сталин о Рузвельте и Черчилле

На третий день после начала войны наше посольство сообщило из Вашингтона, что Рузвельт не будет спешить с помощью. Он заявил, что главным получателем американской помощи остается Англия.

А сенатор Трумэн прямо сказал «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше».

Империалисты не могут вести себя иначе. Из этого и будем исходить. Американские генералы вообще поначалу думали, что Красная Армия продержится не дольше трех месяцев. Зато осенью они увидели, что большинство американцев выступают за оказание нам помощи. Это и подтолкнуло Рузвельта к действиям, хотя, что это были за действия! Осенью сорок первого была беседа с Гопкинсом. Он умный человек. Как раз немцы взяли Киев и катились к Москве, но Гопкинс был уверен в том, что все изменится. Он в нас верил. Он прямо сказал, что в Вашингтоне многие настроены антисоветски, и не обещал широкой поддержки. Так и случилось. Вместо обещанных сорока кораблей с товарами для нас тогда в море вышли только двенадцать.

Потом Рузвельт повел скверную игру. Сразу после нашей победы под Москвой предложил конференцию в Китае, у Чан Кайши. Хотел притянуть нас к войне на Тихом океане. У нас немцы под окнами, с обороной едва справляемся, а ему надо, чтобы мы против японцев выступили. Не глупый человек, понимал, что это тогда японцы начнут против нас войну. Отказал ему, сказал, что не до конференций сейчас. И пожелал успеха в борьбе против агрессии на Тихом океане. Чтобы все понял.

Потом разведка доложила:1 января 1942 года Черчилль к нему прилетел, обсуждали, стоит ли нам помогать. Рузвельт не очень стремился к помощи. Сказал, что я возглавляю очень отсталый народ. Как это понимать? Только как неуважение. Мол, такому народу цена невелика.

Потом они свои войска в Северной Африке высадили и хотели, чтобы мы им это за открытие второго фронта засчитали. Мы не засчитали. Сорок второй год очень тяжелым был. Нужно было хоть какую-то часть немецкой армии на Запад оттянуть. Нет, не пошли они на это. Зато в Северной Африке стали за Роммелем гоняться.

Я тогда на торжественном заседании 6 ноября сказал, чтобы они услышали: союзники не должны ошибаться. Отсутствие второго фронта может иметь плохие последствия для всех миролюбивых стран, включая самих союзников. Но Рузвельт не хотел слышать моих слов. В августе 1942 года он уклонился от встречи со мной в Москве. Приехал только Черчилль. Этот по-всякому оправдывался, обещал открытие второго фронта весной или летом сорок третьего. У нас как раз завязывалась сталинградская битва. Напряжение сил было предельным, помощь нужна была как воздух. Но они нам в этой битве никак не помогли. Только военные поставки и все. А немцы из Европы свои войска спокойно к нам переводили. Стало окончательно ясно, что это не союзники, а торгаши. Свою выгоду ищут.

Потом снова пошла скверная игра. В Сталинграде идет битва за нашу судьбу, а Рузвельт предлагает конференцию собрать. Мол, нужно определить будущее Германии после победы. Все правильно рассчитал, надеялся, что в такой момент мы пойдем на все уступки и согласимся на самые невыгодные варианты раздела. Отказал ему. Второй фронт не открываете, а делить уже собрались. Он все настаивал, да еще предложил основать на Кавказе американскую военно-воздушную базу. Тоже отказал, написал, что нам не база нужна, а самолеты для борьбы с фашистами.

Опять стал нас затягивать в войну против Японии и предлагал создать базу ВВС на Дальнем Востоке. Снова ему ответил, что нам сейчас не до японцев, и в базе отказал, потому что спровоцировала бы Японию на военные действия против нас.

Разведка сообщала, что после победы под Сталинградом Рузвельт испугался. Не хотел нашего прихода в Европу. Начал думать, как нас остановить. Посол в Москве Буллит предлагал ему поставить нам условия – мы должны остановиться на границе. А если пойдем дальше – союзники прекратят всякую помощь и Америка займется только Японией. Помимо этого, американцы стали думать о десантировании на Балканы, чтобы остановить наше продвижение в Центральную Европу.

Я на Рузвельта не в обиде. Кто мы для него? Классовый враг. Классовым врагом и останемся. Хорошо, хоть пока с Гитлером не снюхался.

А помощь он всегда дозировал. Давал только самый минимум, чтобы мы окончательно не выдохлись. В 1943 году, когда назревала битва на Курской дуге, наши отношения сильно ухудшились. Не нравилось союзникам, что мы на их условия не идем и со Сталинграда они себе никакого навару не выжали. Прекратили посылать к нам конвои с военными грузами, а второй фронт так и не открыли. Гитлер тогда все свои части из Европы на восточный фронт смог перевести.

Дальше – больше. Когда мы к границам двинулись, Рузвельт решил не признавать наших западных границ 1939 года. Я его просил прервать отношения с финским правительством, но он и этого не сделал. А ведь я пошел на уступку союзникам, когда распустил Коминтерн. Отказался от активных политических выступлений против капиталистических государств. Но это не помогло.

Я решил ему этого не спускать. Отозвал из Вашингтона посла Литвинова и отказался с ним встретиться. Но чтобы ему было ясно, как я оцениваю его политику, постоянно сообщал в Вашингтон, сколько дивизий Гитлер снимает с запада, чтобы перебросить их на восток.

После Курска союзники забегали, начали продумывать высадку в Италии и захват Балкан, чтобы с юга выдвинуться на Берлин.

Когда Муссолини свергли, Рузвельт и Черчиль сразу начали тайные переговоры с его приемником Бадольо о капитуляции. Мне ничего не сообщали. Пришлось их резко одернуть. Послал телеграмму, что мы не пассивные наблюдатели. Хватит с нами так обращаться. Коли ведут переговоры с Бадольо, могут вести и с Гитлером. А шел еще только сорок третий год. Из этого может быть только один вывод: они хотят, чтобы мы с немцами обессилили и после этого установят свою гегемонию над нашими странами.

После Курской битвы Лаврентий принес разведсообщение о встрече Черчилля и Рузвельта и их начальников штабов в Квебеке. Повестка дня была такой, какую я давно ожидал: обсуждение вопроса о возможном выходе Соединенных Штатов и Британии из антифашистской коалиции и о вступлении в союз с Гитлером для ведения совместной войны против Советского Союза.

Это придумал, конечно, толстяк Черчилль, который еще во время Сталинградской битвы говорил, что нужно «задержать этих русских варваров» так далеко на Востоке, как только можно и если не разбить Советский Союз, то предельно ослабить его. Хотели сделать это руками немцев, да не получилось. Теперь задумали сами ввязаться.

Не удивительно. Черчилль еще в 1919 году говорил, что немцы повели себя в первой мировой войне как недоумки. Вместо того, чтобы сосредоточиться на разгроме России, начали войну на два фронта.

Да, для Черчилля все еще никак не кончится Крымская кампания. Тогда наши деды худо-бедно остановили англичан и французов. Где-то в Крыму его дед похоронен. Герцог Мальборо. Снесли ему голову русские солдаты.

Помнится, проходил в семинарии схоластику. Схоласты спорили – целуются ли ангелы. И приходили к мнению, что целуются, но без страсти. Вот и наши отношения в коалиции похожи на эту схоластику, если не хуже. Союзники целуются как Иуда. Не забуду письмо Чемберлена своей делегации, которое перехватили люди Лаврентия: «если Лондону не уйти от соглашения с Советским Союзом, британская подпись под ним не должна означать, что в случае нападения немцев на СССР, англичане придут на помощь жертве агрессии и объявят Германии войну. Мы должны зарезервировать возможность заявить, что Великобритания и Советский Союз по-разному толкуют факты».