Сомнительные ценности - Джоанна Макдональд

— На прошлой неделе в Арджилле произошло новое нападение ШДШ. Я видела заметку в «Вест-Хайлэнд Фри Пресс». Надеюсь, в ваших краях они больше не проявляют активности?

— Нет, пока здесь все спокойно. Ник купил собаку, огромную немецкую овчарку. Она добрая и ласковая, как котенок, но вид у нее устрашающий. Я не думаю, что они опять сюда сунутся.

— Отличная идея.

— Да. Правда же, мой Ник — умный старичок? Пожалуй, не буду его бросать — даже несмотря на то, что сейчас мы все живем в кухне. Не забудьте насчет Пасхи. Жду вашего звонка.

Сью казалась бодрой и довольной, и Катриона подумала, что с удовольствием провела бы несколько часов в ее обществе. Однако она не была уверена, стоит ли ей показываться в Глендоране во время пасхальных каникул. Существовала вероятность, что Андро тоже приедет туда навестить деда, а перспектива встречи с ним казалась Катрионе убийственной. Внешне, особенно на работе, она старалась держаться как обычно, но внутри чувствовала себя слабой и дрожащей, как подтаявшее желе.

Мойра вернулась с перерыва, сжимая в руках номер «Интродакшнз».

— Ты это видела? — спросила она, раскрывая журнал и кладя его перед Катрионой. — Судя по всему, за королевой Линдой водятся грешки, а король Хэмиш настолько великодушен, что смотрит на них сквозь пальцы. Однако это совсем на него непохоже.

Катриона схватилась за журнал. С распахнутой страницы на нее смотрели Хэмиш и Линда, сидящие на антикварном диване в своей «элегантной гостиной в стиле Георга».

— А здесь не говорится, с кем она согрешила? — спросила Катриона, хотя понимала, что если бы в статье упоминалось имя Брюса, Мойра не могла об этом умолчать.

— К сожалению, нет. Там больше намеков, чем информации. Но вообще-то это ужасный скандал! Обычно в этом журнале, наоборот, делают всяческие реверансы в адрес своих героев, так что все у них выглядят белей белого, чище чистого.

— Естественно, ведь если бы было по-другому, никто бы не давал согласия на интервью, — заметила Катриона.

— Правда, Мелвиллы здесь выглядят ужасно? — прощебетала Мойра, заглядывая через плечо Катрионы. — А вот их дом — просто жемчужина. Посмотри, сколько антиквариата. Мамочка с удовольствием это почитает.

Голубые глаза Хэмиша пронизывающе смотрели на Катриону с глянцевой страницы, и она почувствовала, как внутри у нее все сжимается. Что она скажет ему сегодня вечером, когда он придет, чтобы увезти ее в укромное любовное гнездышко? Как отреагирует, когда она скажет ему, что не поедет и не хочет с ним встречаться? Катриона подумала было упросить Элисон, чтобы та присутствовала при встрече, но потом пришла к выводу, что это нечестно: у Элисон сейчас и без нее достаточно поводов для тревог и волнений. Не нужно ей быть свидетельницей того, как отвергнутый любовник обрушит свой закономерный гнев на голову ее лучшей подруги.

Однако все произошло совсем не так, как предполагала Катриона. Когда она слонялась по квартире, с трепетом ожидая Хэмиша, вдруг неожиданно позвонила Элизабет Николсон, и ее бодрый, жизнерадостный голос показался Катрионе дуновением здравомыслия в этом обезумевшем мире.

Представившись, Элизабет продолжала:

— Надеюсь, вы не в обиде, что я вам позвонила, моя дорогая. Я попросила у Фелисити ваш номер, потому что мы так интересно беседовали с вами у нее за обедом. Вы помните?

В первый момент Катриона была озадачена, но потом, вспомнив обед у Фелисити, сообразила, что ей звонит та самая устрашающего вида вдова, которая тогда сидела напротив и вела с ней оживленную беседу.

— Да-да, мы с вами говорили о благотворительности. Детские приюты и так далее. Я очень хорошо помню.

— Прекрасно! В тот раз мне показалось, что вас заинтересовала эта тема, поэтому я рискнула позвонить вам и попросить об одолжении. — Элизабет напомнила ей о «Веселых Клюшках» и рассказала о том, что они уже сделали. — Ваши идеи, моя дорогая, произвели на меня такое впечатление, что я подумала, вдруг вы согласитесь присоединиться к нашему комитету, чтобы вместе работать над ними? Коллеги предоставили мне право привлекать к нашей работе нужных людей.

— Видите ли, тогда это был просто разговор за чашкой чая. Я просто высказывала свои мысли, не очень-то хорошо их продумав, — призналась Катриона, подумав при этом, что такая женщина, как Элизабет Николсон, наверняка деспотично и единовластно правит своим комитетом и, принимая решения по своему усмотрению, не нуждается ни в каком позволении коллег. В каком-то смысле Катриона даже завидовала ее решительности.

— Поэтому-то я и хочу, чтобы вы пришли к нам на заседание, дорогая, чтобы мы все вместе как следует все обмозговали. Что вы на это скажете? — Элизабет явно не привыкла терять время на лишние разговоры.

— А когда состоится заседание? — спросила захваченная врасплох Катриона.

Она оказалась легкой добычей для умудренной опытом председательницы.

— Завтра. В три тридцать у меня дома. Хемитидж-драйв, номер десять. Мы вас увидим? Пожалуйста, скажите «да».

Зазвонил дверной звонок, и у Катрионы упало сердце.

— Д-да. Да… хорошо, — плохо соображая, что говорит, выдавила она.

— Отлично! Я слышу, вам звонят в дверь, — проворковала довольная Элизабет, — так что не буду вас задерживать. До завтра!

Открыв дверь, Катриона немного удивилась смущенному виду Хэмиша, державшего в руках охапку алых роз и бутылку вина.

— Это не подарок, а извинение, — поспешил предупредить он, прежде чем обнял ее и вложил цветы в ее руки. — Потому что сегодня мы не сможем никуда поехать. Извини, мне так жаль!

Его сожаление было таким искренним и непосредственным, к тому же Катриона так удивилась его словам, что в первый момент растерялась и не нашла, что сказать. Она так и стояла молча, разглядывая и нюхая розы, пока Хэмиш снимал плащ. Он все еще был в обычном деловом костюме: отлично сшитый двубортный серый пиджак, безукоризненная кремовая рубашка и галстук с маркой известного дизайнера. В таком виде он совершенно не был похож на человека, который собирается провести греховный уик-энд с любовницей.

— Макс возвращается домой сегодня, а не завтра, поэтому сегодня вечером я обязательно должен быть дома. Вот это, — он показал на вино, — утешительный приз.

Это была бутылка «Полли Фюме» — точь-в-точь такая же, как та, которую они распили, когда первый раз ужинали наедине.

— Оно холодное, — заверил Хэмиш. — Я открою?

— Открой, — улыбнулась Катриона. — В кухне есть штопор.

— Я никогда не был у тебя в кухне, — заметил он, идя вслед за ней. — Обычно мы прямиком направлялись в спальню. — Не отреагировав на это замечание, Катриона молча достала из ящика штопор и протянула ему. — Поверь мне, — усмехнулся Хэмиш и подмигнул, — я с удовольствием и на сей раз поступил бы так же, но хочу поговорить с тобой, а на то и на другое, к сожалению, не хватит времени.

Катриона поставила на столик два бокала и смотрела, как он наливает вино.

— О чем ты хочешь поговорить? — осторожно спросила она.

— О нас, разумеется, — сказал он, вручая ей бокал. — За твое здоровье!

— За твое здоровье, — механически откликнулась Катриона.

Они выпили, глядя друг на друга. Серебристо-серые глаза встретились с голубыми.

— Возьмем вино в комнату? — спросила она.

Хэмиш покачал головой.

— Нет, давай лучше посидим здесь, чтобы между нами был стол — так у меня будет меньше искушений.

Катриона пожала плечами.

— Хорошо, как хочешь. — Она придвинула себе стул.

— Похоже, тебя не очень расстроило то, что поездка сорвалась, — заметил он, усаживаясь на другой стул. — А я-то думал, ты ждешь ее с таким же нетерпением, как и я.

Катриона вспыхнула и приложила стакан к щеке, чтобы остудить разгоряченную кожу.

— Откровенно говоря, Хэмиш, я и не собиралась никуда ехать, — скороговоркой пробормотала она, как будто боялась, что запнется и не сможет продолжать. — Я даже не приготовила сумку.

— Почему? Что случилось? — Хэмиш был потрясен.

Катриона отпила глоток вина. Оно было легким и свежим, пахло солнцем и цветами и совсем не соответствовало воцарившейся в кухне атмосфере напряженности.

— Все то же самое, ничего нового. Я поняла это уже некоторое время назад, только у меня не хватало мужества признаться.

— Что поняла? — резко спросил он. — В чем признаться?

— Что мы больше не можем — что я больше не могу — продолжать отношения с женатым мужчиной, у которого есть девятилетний сын, — ответила Катриона и уже более твердо продолжала: — Когда мы поехали в Лондон, я еще не знала про Макса. Наверно, я должна была бы знать, но я не знала. Когда ты сказал мне, это было как разрыв бомбы.

— Не понимаю, — искренне недоумевал Хэмиш. — Почему?

Катриона запнулась. Ею овладело ощущение, будто ее все глубже и глубже засасывает в какую-то яму.