Неизвестный 1941 - Алексей Валерьевич Исаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще один подбитый КВ, принадлежавший 1-й моторизованной дивизии. Обратите внимание на поврежденный снарядом «ленивец».
Если бы немцы встретили в Борисове только тот гарнизон, который даже в глазах комиссара Сусайкова был небоеспособен, они бы его даже не заметили. Однако существенное усиление войск, оборонявших Борисов, произошло за счет прибытия соединений из внутренних округов. Рубежом их развертывания были реки Западная Двина и Днепр, а также так называемые «Смоленские ворота» от Орши до Витебска. В числе выдвигавшихся на этот рубеж соединений была 1-я моторизованная дивизия 7-го механизированного корпуса, более известная как 1-я Московская Пролетарская Краснознаменная дивизия, иногда неофициально называвшаяся для краткости «пролетарка». Она была сразу же изъята из состава 7-го мехкорпуса и по приказу командующего 20-й армией заняла оборону в районе Орши. Фактически она прикрывала развертывание главных сил 20-й армии в «Смоленских воротах». Они прибывали в железнодорожных эшелонах и постепенно занимали оборону.
Машина с предыдущего фото справа, видны отметины попаданий и пробоина в борту башни.
В разгар построения обороны в рамках задачи прикрытия развертывания армии второго стратегического эшелона «пролетарка» неожиданно получила новый приказ. Теперь требовалось выдвинуться в район Борисова и «не допустить переправу мехчастей противника через р. Березина и далее на восток»[211]. Причиной смены задачи были данные разведки. В вечерней разведсводке штаба фронта от 29 июня говорилось, что противник «продолжал поспешное сосредоточение сил к реке Березина в районы западнее Борисов […] и главным образом в Бобруйск». На следующий день командование Западного фронта решило дать бой на Березине. Ближе всего к Борисову находилась «пролетарка». Командир 1-й мотострелковой дивизии Крейзер вспоминал: «В 4 часа 30 июня мы получили новый приказ командующего Западным фронтом. В нем указывалось, что 1-я моторизованная дивизия должна к 12.00 30 июня занять оборону по восточному берегу Березины […] с задачей не допустить прорыва танковых и механизированных частей противника на участке Зембин, Чернявка в направлении Борисов, Орша, сосредоточивая основные усилия на шоссе Москва — Минск»[212]. Надо сказать, что здесь Крейзер на сутки ошибается в датировке событий. Сохранилась записка начальника штаба 16-й армии полковника Шалина, в которой сказано следующее: «Приказ Комфронтом о выступлении 1 мотодивизии на рубеж р. Березина для обороны г. Борисов вручен мною лично командиру дивизии 1.7.41 3.40»[213]. Перед нами лишний пример того, что, вспоминая те или иные события спустя десятилетия, люди могут сильно ошибаться в хронологии событий.
Интересно отметить, что распоряжение о выдвижении 1-й мотодивизии на Березину было одним из последних приказов генерала Д.Г. Павлова. Вскоре он будет арестован, но именно это его распоряжение никто отменять не будет. Днепр и Березину разделяет немалое расстояние. Столь быстро отреагировать на приказ могло только моторизованное соединение. Он был получен в 3.40 1 июля, а уже в 5.50 выступил маршем танковый полк дивизии Крейзера, а в 6.30 за ним последовали мотополки. Элитное соединение Красной армии, совершив 130-км форсированный марш, уже к полудню того же дня вышло на новый рубеж обороны. Как мы увидим далее, промедление даже на несколько часов было бы смерти подобно.
На рубеже реки Березины Московская Пролетарская дивизия растянулась по фронту на 50 км. Водная преграда лишь в некоторой степени облегчала задачу обороны. Не будем также забывать, что по своей штатной структуре моторизованная дивизия 1941 г. имела только два стрелковых полка (шесть батальонов пехоты), т. е. ее возможности по удержанию оборонительного рубежа были даже несколько ниже, чем у обычной стрелковой дивизии с тремя стрелковыми полками (девять батальонов пехоты). Моторизация «пролетарки» лишь в некоторой степени компенсировала недостаток пехоты в обороне на широком фронте. По состоянию на 24 июня 1941 г. 1-я мотострелковая дивизия насчитывала 10 955 человек личного состава, 205 танков БТ[214], 24 плавающих танка Т-37/Т-38 и 39 бронемашин[215]. Автотранспортом и артиллерией соединение было укомплектовано почти полностью.
В любом случае свежее, более того, хорошо укомплектованное соединение из Московского военного округа было серьезной силой. Однако с самого начала построения обороны возникли определенные трения между командованием гарнизона города и прибывшими «варягами». Крейзер вспоминал: «…я сразу направился на командный пункт начальника Борисовского училища корпусного комиссара И.З. Сусайкова. С ним мы договорились, что 175-й полк лучше расположить за батальонами училища (во втором эшелоне), чтобы создать более глубокую оборону на этом направлении». Неясно, с чем это связано, но фактически оборона на самом главном участке оказалась доверена курсантам и «сброду» (см. выше), а не регулярным частям. Это не могло не сказаться и, безусловно, сказалось на обороне города.
Стратегическое значение города Борисова обуславливалось проходящим через него шоссе на Москву. Бетонный мост через Березину у Борисова на этом шоссе был для немцев, несомненно, лакомым кусочком. Поначалу немецкая воздушная разведка сообщала о нем как о разрушенном. Однако вскоре эта ошибка была исправлена. Соответственно 18-я танковая дивизия XXXXVII корпуса получила приказ захватить переправы в районе Борисова и образовать плацдарм на восточном берегу реки. С точки зрения устойчивости обороны на рубеже Березины проще всего было бы взорвать мост. Он действительно был подготовлен к взрыву, но сделать это предполагалось только по особому распоряжению. Фронтовое командование все еще надеялось использовать борисовскую переправу для отходивших из-под Минска частей. Хороший прочный мост обещал как быстроту переправы, так и возможность переправить тяжелую технику, в том числе танки. Именно этот мост фактически оборонялся частями Сусайкова, а не подразделениями 1-й моторизованной дивизии.
Хронология описания событий под Борисовом в советских и немецких источниках несколько различается. Командир «пролетарки» Я.Г. Крейзер вспоминал: «Примерно в 16 часов 30 июня к Ново-Борисову
