Конец и вновь начало - Лев Гумилев

Демократы в Риме отличались от аристократов только тем, что демократическая партия была партией богатых — денежных мешков, так называемых «всадников», у которых были средства, чтобы купить лошадь, и даже не одну, а аристократическая партия базировалась на еще не разорившихся крестьянах и сенате. Обе партии были, конечно, рабовладельческие. Марий увидел, что легионеры, не желающие работать на своих участках и требующие бесплатный хлеб, могут быть использованы в качестве военной силы. Он предложил нанимать их в армию с уплатой им пайка и небольшого жалованья. Таким образом народное ополчение превращалось в армию наемных солдат. Поскольку соответствующий закон был принят сенатом и деваться было некуда, субпассионарии охотно пошли на это дело, так как на свое вооружение у них средств не было, а воевать они привыкли. Благодаря реформе армия быстро стала постоянной и даже наследственной.

Почему наследственной? Дело в том, что нанимали легионера лет на двадцать, а часто он оставался там до конца жизни, если его не убивали. Обучали этого легионера военному искусству целые дни — это были спортивные упражнения с утра до вечера. Но поскольку он был обречен на то, чтобы всю жизнь служить и всю жизнь заниматься военным делом, то он, естественно, требовал себе и некоторых жизненных удобств. Интендантская служба была поставлена в Риме очень плохо, и ее довольно быстро перевели, как мы сказали бы сейчас, на общественные начала: пустили туда женщин-маркитанток, которых солдатам продавали все, что им было нужно, за соответственную часть добычи. Естественно, маркитантки беременели. Маркитантки иногда не знали, кто был отцом младенца, а иногда знали, тогда они назывались гетерами, т. е. боевыми подругами. Эти подруги рожали детей, дети считались детьми полка и воспитывались в воинских традициях уже с младенчества, с колыбели, и поступали в когорты соответствующих легионов. И таким образом за 200 лет — со II в. до н. э. к концу I в. н. э. создалась особая прослойка в римском населении — легионеры.

Как определить их классовую сущность? Сложно! Они, конечно, принадлежали к господствующему классу, потому что поддерживали существующий порядок, но назвать их рабовладельцами довольно трудно — никаких рабов у них не было. Служили они всю жизнь, иногда, если удавалось дожить, выходили «на пенсию» с минимальным обеспечением. Если им удавалось что-то сберечь и сэкономить от своей добычи, тогда у них были деньги, чтобы дотянуть жизнь, а так вообще большая часть их погибала: войны же шли постоянно, кроме этого, сами они имущества никакого не имели. Таким образом, солдаты образовали самостоятельный субэтнос, значение коего росло с каждым годом, а стереотип поведения изменялся в соответствии с условиями пожизненной военной службы.

СУБЭТНОС ПРОТИВ СУПЕРЭТНОСА

Результатом появления нового субэтноса было то, что Рим одержал целый ряд новых побед. Была завоевана Сирия, Meсопотамия (Помпеем), Галлия (Цезарем). В Германию ходили римские войска, Египет и Иллирию подчинил себе Октавиан после гибели Антония. Империя стала грандиозной, охватившей половину современной Западной Европы и значительную часть Ближнего Востока. Граница оказалась длинной и труднозащищаемой, поэтому в легионах была нужда, и легионы все время пополнялись набором желающих — добровольцев, которые находили таким образом себе хлеб и вино, славу и место в жизни.

Итак, выделившись из общего населения огромного римского империума, включавшего в себя и собственно Италию — метрополию, так сказать, и завоеванные страны, называвшиеся провинциями, легионеры сначала были весьма дисциплинированны, добросовестно несли свои обязанности. Они подчинялись своим командирам, которых назначал сенат, героически сражались в гражданских войнах, защищая своих командиров, побеждая те ополчения сторонников республики и старых порядков, которые были им неприятны; легионеры предпочитали подчиняться не чужому гражданскому сенату, а своему командиру товарищу по походам и опасностям. Так они привели на престол сначала Цезаря, потом Августа с Антонием, потом они поддерживали всех людей, которые ими командовали. А командующий армией назывался император, т. е. повелитель.[147] Он — не царь, не глава правительства, а именно командир войска, император. И все это продолжалось довольно благополучно до 68 года, когда проявилась первая (хотя и неудачная) попытка перехода к обскурации. Дело в том, что очередной император — Нерон вел себя настолько безобразно, что вызвал всеобщее негодование во всех западных областях империи. В восточных его как-то терпели, потому

что он был далеко и благоволил к восточным людям (к грекам, и особенно к сирийцам и малоазиатам), но там тоже, вообще говоря, когда произошло восстание, за него никто не собирался заступаться. Вот на этом восстании мы и сосредоточим наше внимание.

Первое восстание против тирана возглавил командир аквитанских легионов, некто Юлий Виндекс.[148] Его поддержали испанские и лузитанские легионы, которыми командовал Гальба. Не выступили в защиту императора рейнские легионы, которые возглавлял Вителлий. Таким образом, вся западная часть от рейнской границы до Атлантики отложилась от императора. А здесь были наиболее боеспособные войска, с которыми никто не мог равняться. Ведь Виндекс и Вителлий довольно быстро договорились друг с другом, а Гальба был давним другом Виндекса.

Но оказалось, что нижнерейнские легионы (они состояли не из германцев, а из тех же римлян) решили схватиться с аквитанскими легионами, и удержать их от столкновения было невозможно, хотя вожди уже достигли договоренности. В этой битве, где было убито много людей, пал Виндекс. Инициативу взял Гальба, который, захватив Рим, подчинил его себе.

В Риме существовал корпус преторианцев — гвардейцев, охранявших порядок, сенат и особу императора. Эти преторианцы, увидев, что Гальба наводит среди них порядки и усиливает дисциплину, убили его и выбрали своим предводителем одного из собутыльников Нерона — Отона. Однако нижнерейнские легионы пошли на них войной.

Я говорю «легионы», имея в виду солдат и офицеров, но не полководцев, потому что Вителлий, бывший товарищ Отона по кутежам, больше всего хотел подчиниться ему и остаться просто командующим своей пограничной линией. Но ни офицеры, ни простые легионеры не дали ему такой возможности. Ему была поставлена альтернатива — или быть убитым, или возглавить войско, наступающее на своих боевых товарищей, из другой воинской части. В первом столкновении Отон потерпел небольшое поражение, которое ничего не решало, но ему, человеку совести, это, видимо, было настолько невыносимо тяжело, что он отказался от дальнейшей борьбы и покончил жизнь самоубийством. Вителлия привели в Рим и заставили объявить себя императором.

Против него выступили восточные легионы под командованием Веспасиана Флавия, который, вообще говоря, тоже не хотел восставать, потому что у него было дел на Востоке по горло: он подчинял и усмирял восставшую Иудею. Но легионеры сказали: «Ничего подобного, какой-то Вителлий, какие-то нижнерейнские ребята там, в Риме, командуют, пошли Рим спасать».

Война приняла неожиданный оборот. Восточные легионы, закаленные в постоянных боях, не из восточных людей состояли, а из тех же римлян. Они прошли через Балканский полуостров, взяли Кремону, которая не хотела сопротивляться. Однако они ее взяли штурмом и убили всех жителей этого римского города (как римские граждане они не могли быть подвергнуты продаже в рабство, поэтому их не брали в плен). После взятия Кремоны они вступили в Рим.

Вителлий потребовал, чтобы его отпустили с престола, ибо он хочет уйти в частную жизнь. Он совершенно не хотел сидеть на престоле. Его воины запретили ему это и заставили возглавлять сопротивление: сидеть во дворце и ждать, пока они будут убивать друг друга. Сражались же они не с врагами отечества, а со своими боевыми товарищами, пришедшими из Сирии. Сирийцы победили, перебив своих ребят с Рейна и убив самого Вителлия (его казнили, хотя он кричал, что ни в чем не виноват). Так установилась династия Флавиев.

Аналогичный случай был после третьего Флавия, Домициана, который был жестоким тираном. Его убили[149] по наущению неверной жены. Нерва и Траян в 96 г. установили свою династию Антонинов. Она просуществовала до конца II века.

Решительный перелом в судьбе римского этноса произошел в 193 г. Именно отсюда начинается фаза обскурации Рима. Последний представитель династии Антонинов, сын философа Марка Аврелия, Коммод (прозвище, соответствующее его психике) оказался вырожденцем, извергом, убийцей, самодуром. Убивал он людей главным образом из трусости, потому что боялся, что его убьют. Кончилось это дело тем, что он обронил табличку с именами приговоренных к смерти в кровати своей любовницы. Та подобрала эту табличку, прочла и увидела, что там стоит и ее имя. Тогда она передала осужденным приближеным эту табличку. Те пригласили гладиатора по имени Нарцикс, который и убил Коммода.