Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Брат-заступник.

Кажется, услышав про письма, он как-то заторопился прочь…

Марила, посмешив госпожу парой довольно незамысловатых шуток, тем временем подбиралась к комтуру братьев-заступников.

— Отец… — с почти натуральной робостью обратилась она, комкая в руках колпак, — я ужасная грешница. Прими мою исповедь!

— Поди прочь, — раздражённо отозвался комтур.

Сумасшедшая подбоченилась и подошла ближе.

— Нет, ты прими! Я хочу покаяться! Прямо сейчас! — продолжала настаивать Марила и даже раскаркалась от полноты чувств.

— Дочь моя, — с притворной мягкостью, которая не слишком маскировала его раздражение, отозвался брат-заступник, — таинство исповеди не свершается посреди пира. Приходи завтра в церковь и там…

— Нет, я хочу покаяться при всех! — уже кричала сумасшедшая. Многие в шатре умолкли и стали прислушиваться. — Я ужасная грешница! Сегодня на кухне я украла тухлую селёдку!

Она взмахнула рукой и потрясла неизвестно откуда взятой вонючей рыбиной.

— Поди прочь! — уже всерьёз рассердился комтур. — Не морочь мне голову. Тухлая селёдка ничего не значит.

— Совсем-совсем ничего? — непритворно расстроилась Марила.

— Ничего! Проваливай!

— А в вине она тоже ничего не значит? — не отставала сумасшедшая.

— Проваливай!

— Вот выпей своего вина и узнаешь, — вкрадчиво предложила Марила.

Комтур перевёл взгляд на бокал вина, который он всё это время держал в руках. Из бокала торчал хвост протухшей селёдки. Как он там очутился, не видел никто.

— Ах ты!..

Комтур замахнулся на сумасшедшую, но та отскочила, прыгнула и встала на руки. Ближайшие к ней свидетели этой сцены при виде прыжка замерли в ожидании, но Марила, видно, как-то подшила платье и на голову оно не задралось, только осело, обнажая обмотанные разноцветными тряпками икры. Сумасшедшая поболтала ими в воздухе и прыжком очутилась на ногах. Разъярённый комтур двинулся за ней.

— Ведьма!

Марила высоко подпрыгнула, как-то вроде как извернулась в воздухе, приземлившись, отгородилась от брата-заступника тяжёлым столом.

А комтуру дорогу заступил Мюр, который, вместе с немногими нагбарцами тоже был приглашён на пир.

— Твоя не трогать Марил, — категорично заявил нагбарец. — Твоя идти к своя. К своя друзья.

— Прочь с дороги! — потребовал всё ещё разъярённый брат-заступник. — Эта женщина — ведьма.

— Твоя врать. Твоя не знать. Твоя дурак!

— Ты говоришь с комтуром ордена братьев-заступников, — немного взял себя в руки комтур. — Мы знаем всё о ведьмах, сын мой.

— Моя не знать твоя ордена. Твоя монах? Твоя не так одет!

— Я воинствующий брат нашего ордена.

— Пфу! — пренебрежительно фыркнул нагбарец. — В ваша страна всё не так. Воин тюфяки, монахи в не такая одежда. У вашей неправильная монах! Монах мирные. Молись, читай, пиши. Нет оружие.

— Наш орден подчиняется только святейшему отцу, а не мирским правителям.

— Моя предка молись Заступник, когда твоя ветка да камня поклоняйся. В наша страна монах правильная. Твоя неправильная. Ты врать.

Мюр покосился назад. Марила уже стояла возле Норы и показывала свои фокусы. Собравшиеся вокруг Норы бароны пожелали увидеть, как сумасшедшей удаётся незаметно подбросить что-нибудь в бокал.

Нагбарец победно заявил:

— Твоя враль, а не монах. Идти к своя.

Врени проследила взглядом за комтуром. Он ничуть не успокоился, видно, порядочно выпил перед этим. Брат-заступник пошёл не к своим, а к великому тану нагбарцев, как его там, Сайлтаку, что ли?.. Комтур говорил негромко, но зло. Тан отвечал на весь шатёр.

— Моя не понимать… что твоя говорить?.. Девка? Какой девка? Среди мы нет никакой девка! Девка все ваша. Не понимать! Ты говорить, наша женщины девка? Что? Наша воин не девка! Каркать?! Твоя говорить, наша каркать?! Ваша каша жевать, а наша не каркать! Наша воины не девка!

Он поднялся во весь свой внушительный рост и выдернул из-за пояса перчатку.

— Моя пленник тут. Моя не моги сражаться на турнир. Но после турнир моя сражайся с твоя. Боевой оружие. Нет мирный. Твоя оскорбить Нагбария. Что? Ты не моги?! Твоя моги! Твоя воин! Твоя сражайся! Твоя сразись со мной!

Он бросил перчатку в лицо комтуру.

Глава одиннадцатая

Убийство

Назавтра все только и говорили, что о брошенном брату-заступнике вызове. Даже самый последний мусорщик знал о случившемся на пиру. Все гадали, состоится поединок или комтура и северного заложника смогут помирить бароны. А если состоится, решатся ли биться до смерти.

Врени с Марилой ещё на рассвете высвистал Мюр, который, приплясывая от нетерпения, позвал женщин в трибуну нагбарцев. Врени — чтобы она исполнила своё обещание и побрила «славный Грайогэйр», а Марилу — чтобы ей принесли извинения за недавнюю выходку его соотечественников. Нора в это время ещё спала и поэтому некому было отдать приказ, чтобы женщин кто-то сопровождал. Врени прикинула, не стоит ли об этом попросить, но Мюр так трогательно клялся, что с ними ничего не случится, а ей самой так надоела опека, что цирюльница, решительно кивнув сама себе, растолкала сумасшедшую и вышла с чёрного входа.

И оказалась права.

С ними ничего не случилось, ни по дороге, ни в ложе нагбарцев. Врени распорядилась, их челядь нагрела воду и цирюльница смогла приступить к привычной работе. Побрила «славный Грайогэйр», великого тана, как его… Сайлтака, потом перешла к остальным. Марила в это время то крутилась рядом, то где-то пряталась и мерзко хихикала из углов.

Врени выполнила свои обязанности, отказав только тем нагбарцам, у которых увидела на лице свою отметину — и их приятелю, который ей смутно запомнился. После чего спокойно потребовала плату.

— Плата? — неприятно удивился великий тан. — Какой плата?

— За бритьё, ваше высочество, — ответила Врени, догадываясь, что люди Фирмина были правы, когда скинулись вместо нагбарцев. — За бритьё мне и за бесчестье ей, которую оскорбили ваши люди.

— Какой бесчестье? — ещё более неприятно удивился нагбарец. — Кто бесчестье?

— Ваши люди напали на неё, ваше высочество, — пояснила цирюльница, непреклонно складывая руки на груди.

— Моя не знать, — отрезал тан.

Врени подняла брови.

— Я работала. Где мои деньги?

Цирюльница уже думала поднять крик, на который, без сомнения, найдётся кому сбежаться, но тут её подёргал за рукав Мюр.

— Твоя не тревожить великий тан, — умоляюще прошептал он. — Твоя идти за мной.

Врени пожала плечами и пошла за юношей. Он вывел её наружу.

— Великий тан думать, твоя прислать… твою прислать… тебя прислать союз барон… баронов, — объяснил Мюр. — Великий тан не знать про Марил. Моя не говорить… никто не говорить… не тревожить великий тан. Твоя говорить со славный Грайогэйр.

Камерарий танского двора действительно скоро подошёл к цирюльнице и неодобрительно оглядел сначала её, потом крутившуюся поблизости сумасшедшую.

— Держать твоя, — сказал «славный Грайогэйр» и протянул ей ворох колец, браслетов, серёг и нашейных украшений. Почти все они были сработаны из меди и украшены дешёвыми самоцветами. Впрочем, попадались и серебряные. — Твоя поработать и получать. Наша держать слова.

— Вот уж спасибочки, — иронично поклонилась цирюльница, сгребая ворох украшений в сумку. Теперь ещё возиться с продажей…

Марила издала разочарованный стон.

— А мне?! — возмутилась она.

— За что твоей плата? — удивился камерарий.

— Это ей — плата! А мне — извинения! Чур браслетиками!

Мюр подошёл к камерарию и что-то ему тихо прошептал.

— А! — сообразил «славный Грайогэйр». — Моя не забыть. Ты тот женщин, перед которым наш воины виноват. Наша просит прощений. Наша дарит возмещений.

Он снял с руки дорогой браслет — из серебра куда более чистого, чем то, которое получила Врени, украшенный более ценными камнями. Протянул сумасшедшей и та издала ликующий вопль.