Хитники - Михаил Бабкин

Там и тут, в тщательно продуманном беспорядке стояли мягкие диваны, кресла и столики разной формы, наверняка игральные, судя по особым разметкам на столешницах. Похоже, мадам Чертовских даже на отдыхе продолжала оставаться верна любимой работе… Глеб ничуть не удивился бы, узнай, скажем, что летняя резиденция мадам зачастую использовалась как тайный филиал казино «Богемия» – для тех, кто по долгу службы не мог официально посещать игровые заведения.

На одном из диванов Модест и устроил колдуна Панкрата. Умиротворённо сидящий дед Снюссер – с закрытыми глазами, по школьному сложенными на коленях руками, в короткой больничной распашонке – смотрелся в зеркально-паркетном зале совершенно неуместно. Впрочем, ни Модеста, ни Глеба, ни тем более Лину подобное несоответствие нисколько не волновало: лошадка, встав напротив своего прапрадеда и осторожно дуя ему в лицо, пыталась привести его в чувства. Бабай не возражал – вдруг да поможет?

Не помогло.

– Кстати, а где Федул? – подойдя к дивану озабоченно спросил Глеб. – Куда пропал наш гениальный полководец? Без него ведь никакого лечения не выйдет! Вернее, без его дубинки.

– Если оно вообще у нас получится, то лечение, – вздохнув, грустно произнёс Модест. – Не беспокойся, эльф сейчас придёт. Он пошёл осмотреть верхний этаж, проверить, нет ли там бандитов, снайперов, привидений или каких иных нежелательных гостей. Но сдаётся мне, друже, что Федул отправился туда вовсе не за этим.

– А за чем же ещё? – удивился Глеб.

– Если я не ошибся, то сам увидишь, – загадочно ответил бабай.

Глеб, подтащив к ногам спящего чародея ближайший столик, достал из барсетки и положил на расчерченную столешницу «книгу мёртвых». Собственно, уже можно было начинать ритуал возвращения Снюссера в реальность, если бы неугомонный Федул не умчался невесть куда и невесть зачем. Впрочем, «зачем» выяснилось очень скоро.

– Гляньте-ка, чего я наверху нашёл! – радостно сообщил гном, осторожными шажками спускаясь по лестнице, – во, то что надо! – В руках Федул бережно нёс здоровенную бутыль шампанского, по размерам точно такую же, какую они когда-то распили в ресторане.

Глаза у лошадки яростно вспыхнули: два тонких луча пробили бутыль насквозь, не задев Федула – стеклянная посудина разлетелась на мелкие куски, облив незадачливого гнома пенным вином с головы до пят. Хорошо хоть не поцарапала.

– Опаньки, – огорчился Федул. – Наверно, бракованная стеклотара попалась… А, фигня – там, в баре, ещё много чего есть, – он собрался было повернуть назад, когда Лина окликнула его сердито:

– Пьянствовать будешь когда Снюссера излечишь! А до той поры ни-ни, ни капли, ни глотка. Иначе не поленюсь, поднимусь наверх и уничтожу все запасы спиртного, какие найду!

– Эге, – наконец сообразил гном, – значит, это ты бутылку расколотила? Ха! И зачем надо было меня вином поливать – что я, добрых слов не понимаю? Тем более какое ж оно спиртное, шампанское-то, обычный лимонад для взрослых…

– Быстро спустился вниз, достал жезл всевластия и приступил к работе, – приказала лошадка. – Бегом марш! Раз-два, раз-два!

– Тьфу ты, – обиженный Федул резво затопал ножками, и впрямь едва ли не бегом спускаясь по лестнице, – ей-ей, натурально боевой конь в юбке! Генерал от повозки, ёлы-палы… Ох, достанется кому-то в жёны командирское счастье, заранее беднягу жалею. – Гном прошмыгнул мимо разгневанной Лины, на ходу снимая с себя перевязь с волшебной дубинкой.

– А вытереться-то можно? – жалобным голосом спросил Федул, – холодно ведь! И липко. Мне бы под тёплый душик, типа обмыться, и чашечку горячего кофе заодно.

– Работай, – отрезала лошадка. – Сделаешь дело – будет тебе и душ, и кофе с какао, всё будет. Вместе с моей искренней благодарностью.

– Эхма! – Обозлённый гном сорвал с себя мокрую рубаху, скомкал и с размаху шмякнул ею об пол: от удара вокруг рубашки расплылась мелкая лужица.

– Можно и так, – согласилась Лина, с усмешкой наблюдая за бунтарём. – Быстрее обсохнешь – быстрее согреешься.

– Федул, друже, не кипятись, – мудро посоветовал бабай. – Дама права, не до пьянства сейчас… Ну-ка, давай сначала поработаем на общую пользу, а уж после, коли у нас получится как надо, достойно отметим излечение мага Панкрата. Ох и отметим!

– Чур, в ресторан с цыганами мы не пойдём, – враз успокаиваясь, предупредил гном. – На верхнем этаже столько еды и выпивки, что на неделю загула хватит. Ещё и две спальни имеются, но на лошадей они не рассчитаны, – мстительно уточнил Федул; Лина в ответ лишь насмешливо фыркнула.

– Давай, эльф, приступай. – Модест поставил гнома на игральный столик. Федул, для удобства сев по-турецки, оказался вровень со Снюссером: в затруднении уставившись на чародея, гном стал нерешительно примеряться дубинкой то к одному, то к другому его плечу.

– В чём дело? – насторожилась лошадка. – Учти – бить деда не смей, касайся до него жезлом почтительно и аккуратно.

– Сам знаю, – огрызнулся гном. – Что я тебе, костолом какой-нибудь?… Тут вот какая загогулина вырисовывается: сказано ведь было «Семью семь раз прикоснуться жезлом к плечам поочерёдно», а с какого именно начинать-то? А ну как не с того плеча затеюсь и опаньки, нарушится верная последовательность – тогда просыпательное колдовство не сработает, дед Снюссер не очнётся и мы не сможем оживить Хитника. Что само по себе повлечёт кучу жутких неприятностей, вплоть до уничтожения вселенной. Я так думаю.

– Начинай с левого! – металлическим голосом рявкнула Лина.

– Как скажешь, – кротко сказал Федул и легонько стукнул деда Панкрата по указанному плечу. Одновременно с тем Глеб и бабай, глядя на первую страницу телефонного справочника, распевно завели немузыкальными голосами:

– Анечкин Павел Иванович, номер один сорок семь тридцать пять! Апаскин Валерий Вадимович, номер один тридцать шесть сорок три! Бутыркин Игнатий Семёнович, номер четыре один ноль семь два!.. – получалось у них слаженно, но уж слишком уныло и монотонно: на пятой странице справочника у лошадки стали закрываться глаза, а на восьмой она заснула, положив морду на спинку дивана. И даже тихонько захрапела.

Гном, с насмешкой глянув на спящую Лину – эге, скапустилась коняка, а гонору-то было, гонору! – продолжил неторопливо постукивать Снюссера по плечам жезлом всевластия. При каждом касании с бывшей милицейской палки мельчайшими хлопьями осыпалась волшебная краска: жезл всё больше и больше покрывался уродливыми чёрными пятнами. Вернее, возвращался к своему прежнему, до покрасочному состоянию. Превращался в обычную прорезиненную дубинку.

– …Ященко Виктор Потапович, номер шестьсот двадцать пять тридцать три! – вразнобой, заплетающимися языками закончили читать Глеб и Модест.