Астрея. Имперский символизм в XVI веке - Фрэнсис Амелия Йейтс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высказывалось предположение, что Генрих построил этот мост, чтобы сделать более удобным путь процессий своего ордена от Лувра к августинской церкви. Так это или нет, но с открытием Пон-Нёф маршрут, безусловно, становился проще. Вместо обхода через Пон-окс-Мёнье и остров, можно было двигаться напрямую. Такое соображение должно было казаться Генриху немаловажным. Современному же историку, естественным образом полагающему, что мост строится для обычного движения, бывает трудно осознать приоритеты других эпох.
В данном случае мы имеем дело не с обычным, а с аллегорическим движением. Между двумя группами рыцарей Святого духа в процессии шествуют три богословские – Вера, Надежда, Любовь (Faith, Hope, Charity) – и четыре кардинальные добродетели – Мужество, Благоразумие, Умеренность и Справедливость. Эти фигуры обозначают этические устремления ордена – воспитание христианских добродетелей и распространение их по всему миру.
Покаяние. Процессии кающихся
Наиболее удивительными и непривычными, а для некоторых и пугающими зрелищами в парижских религиозных процессиях тех лет были шествия кающихся братств (confrе́ries). Кающееся братство – это группа мирян (людей не духовного звания), объединённых на почве совместного исполнения покаянных ритуалов, включая и публичные шествия. Confrе́ries представляли собой южную форму крайнего пиетизма. Они носили необычные наряды и скрывали лица под масками с прорезями для глаз, что придавало их процессиям довольно зловещий вид. Практиковалось и самобичевание. Генрих энергично способствовал созданию кающихся братств, в которые подталкивал вступать своих придворных, строя дома для уединения и лично принимая участие в процессиях[586]. Братства различались по цветам. Одни носили белые одежды, другие синие, третьи чёрные. Их шествия сопровождались исполнением псалмов и литургий под самую мелодичную музыку, сочинённую придворными музыкантами. Такие процессии были непривычным зрелищем для Парижа и вызывали сильное неодобрение. И действительно, было довольно опрометчиво поднимать религиозную истерию таким способом. Впоследствии это привело к гибели короля от истерии, поднятой Католической лигой. Такие проявления соответствовали темпераменту Генриха, активно поощряемого в этом вопросе своими религиозными советниками. Процессии выступали религиозным аналогом театрализованных придворных празднеств с их одеваниями в разные цвета.
Дневник Л'Этуаля за 1583 г., начинающийся с упоминания новогодних церемоний ордена Святого духа, содержит известное сатирическое описание первой процессии Братства кающихся в день Благовещения Пресвятой Богородицы (Confrе́rie des Pе́nitents de l'Annonciation de Notre Dame). Это братство было основано в том же году, а его первая процессия состоялась 25 марта:
В пятницу 25 марта сего 1583 года состоялось торжественное шествие кающихся братьев, пришедших к четырём часам дня от августинской церкви к Нотр-Даму. Они шли парами в своих нарядах, похожие на самобичующихся Рима, Авиньона или Тулузы … Король шёл без охраны и никак не выделялся среди других братьев, ни внешним видом, ни положением. Кардинал де Гиз нёс крест, его брат, герцог Майеннский, исполнял обязанности церемониймейстера, а иезуит брат Эдмон Оже (в прошлом жонглёр[587], сохранивший все знаки этой профессии) … отвечал за всё остальное … Среди участников процессии были и королевские певчие, одетые так же, как и все прочие. Тремя отдельными группами они мелодично исполняли литании в технике faux bourdon[588].
«Добрый парижский буржуа», всегда довольно цинично высказывавшийся о том, что делал Генрих III, приводит несколько фактов, известных нам по другим источникам: братство Белых кающихся, так же, как и орден Святого духа, располагалось в августинской церкви и, так же, как и всегда в те годы, будущие враги короля из Католической лиги братья де Гизы участвовали в его инициативах и процессиях.
Из уставов Братства кающихся в день Благовещения[589] мы знаем, что их резиденция располагалась в августинском монастыре. И рыцари Святого духа, и Белые кающиеся братья были связаны с церковью Великих Августинцев. И проводимые ими в разное время года процессии соединяли в общественном сознании орден и братство, к чему безусловно стремился и сам король. Рыцари были одновременно кающимися, а кающиеся – рыцарями, и оба объединения состояли из придворных. Орден и братство представляли собой разные аспекты монархической Контрреформации, хотя связь между ними и была впоследствии забыта. Орден Святого духа стал украшением и символом французской монархии. Кающиеся же братства были запрещены в XVII в. в Париже и при дворе. То есть, в то время как ежегодные процессии и церемонии ордена Святого духа продолжали существовать на протяжении всего периода Старого порядка в значительной мере в том виде, как их утвердил Генрих III, созданное в тот же период Братство кающихся в день Благовещения было ликвидировано и не проводило своих шествий в столице. Впоследствии Католическая лига извлекла свою мятежную выгоду из этих эмоциональных процессий, которые создал сам король и в которые он пригласил участвовать своих врагов. Печальная роль, которую сыграли некоторые объединения кающихся в Париже под властью Лиги, привела к тому, что после усмирения страны Генрихом IV они оказались деморализованы и удалились на юг страны, в место своего зарождения.
Картины королевской процессии показывают нам совместное функционирование ордена и кающегося братства, как это изначально и задумывалось Генрихом III. И хотя рыцари и братья, по-видимому, никогда не ходили вместе в одной процессии[590], эти рисунки указывают на духовную связь между ними через изображение процессии Белых кающихся между двумя группами из трёх рыцарей. Предводитель кающихся (K.P. 14) несёт хоругвь с изображением сцены Благовещения. За ним следуют двое братьев, затем ещё двое со светильниками в руках и один с распятием. Они одеты в покаянное платье с прорезями для глаз и знаком братства Белых кающихся в день Благовещения на левом плече (взятым у итальянского Гонфалонского братства[591]). За держателем распятия идёт царь Давид с арфой в сопровождении двух иудейских священников с кадилами. Давид с арфой указывает на музыкальное сопровождение процессии, возможно, в виде покаянных псалмов. А на следующем рисунке (K.P. 15) изображены мальчики-певчие и
