Тайна жаворонка - Фиона Валпи

с плеч. Флора вновь подняла голову, и её глаза встретились с глазами сэра Чарльза. Он смотрел на нее холодно, оценивающе. Она застыла от страха, увидев, что его взгляд потемнел, а лицо побагровело. Он всё понял и, резко повернувшись, зашагал вперед, к водам озерца, таким же чёрным, как его настроение.

Когда они дошли до хижины, отец передал винтовку Флоре, а сам, вынув бинокль из кожаного футляра, висевшего у него на бедре, стал осматривать окрестности.

Небольшое стадо ланей, искавших скудную пищу на замёрзшей земле, подняло головы. Они были слишком далеко, чтобы всерьёз испугаться трёх человек и белого пони и пуститься наутёк, но настороженно наблюдали за ними с холма. Одна из самок заволновалась и стала медленно уходить, остальные последовали за ней, пока она не остановилась. Охотников скрывала стена хижины, и Флора позволила пони жевать бледные пучки травы у камней, чтобы он не шумел и не выдал себя. Самка неподвижно ждала, готовая к бегу – ушки на макушке, мышцы тела напряжены. Но из-за хижины так никто и не появился, и она продолжила искать последние листья в сухих кустах болотного мирта.

Наблюдая за оленями в бинокль, Йен тихо, почти шёпотом, сказал:

– Можете выстрелить отсюда. Олени далеко друг от друга, а за ними холм.

Флора взглянула на сэра Чарльза. Но он наблюдал не за оленями. Он наблюдал за ней. И её охватил ледяной страх, когда она увидела выражение его глаз – уже не разгневанное, а расчётливо-холодное. Прекрасно отдавая себе отчёт, что делает, он достал из футляра, висевшего у него на поясе, две пули. Не сводя глаз с Флоры, зарядил винтовку. Отошёл на небольшое расстояние от Гордонов и вскинул её на плечо.

Самка вновь направилась вперёд, теперь уже явно нервничая, и Йен опустил бинокль.

– Через минуту они поднимутся выше. Они явно нас заметили. Скорее всего, они пойдут за хребет.

Пони тревожно топнул копытом по промёрзшей земле. Раздался мягкий щелчок – сэр Чарльз снял винтовку с предохранителя. Оба ствола были заряжены. Услышав этот звук, Йен повернулся к нему и сказал:

– Под этим углом вам не удастся выстрелить в грудь.

Его слова остались без ответа, повисли в зимнем воздухе. На мгновение воцарилась такая глубокая тишина, что казалось, будто земля затаила дыхание. Три фигуры стояли, застыв, и за ними наблюдали только благородный олень и одинокий жаворонок, закричавший, чтобы разрушить тишину. И внезапно воздух раскололся, когда раздался выстрел, эхом отразившийся от холмов и тёмных вод озера, и олень испуганно метнулся вверх по холму, прочь отсюда.

$

Уверенным, как всегда, шагом пони шёл по тропинке. Седло на его спине раскачивалось при каждом шаге под тяжестью перекинутого через него тела, и струйка крови текла по белому боку. Он поднялся выше, копыта глухо застучали по камням дороги.

Фермеры вышли на улицу и молча смотрели, как Йен Гордон и его дочь ведут пони по деревне, медленно продвигаясь к воротам поместья Ардтуат. Из зала вышли несколько женщин. Йен и Флора остановились. Кто-то ахнул:

– Это сэр Чарльз!

Все повернулись к леди Хелен, застывшей в дверном проеме.

Первой вышла из оцепенения Мойра Кармайкл. Она поспешила к Флоре, дрожавшей под складками шерстяной шали. Йен снял выцветшую шляпу и встал перед её светлостью, опустив глаза, а потом поднял на неё лицо, сведённое болью.

Его голос был хриплым, но слова – ясными и твёрдыми, и все их услышали.

– Мне очень жаль. Это сделал я.

Флора рухнула на землю, жалобно вскрикнув, как кричат кроншнепы на берегу, и верная Бриди тут же метнулась к ней, подхватила на руки. Леди Хелен шагнула к телу мужа, Йен вновь опустил голову, не в силах смотреть на неё.

– Нет, – это слово было сказано с твердостью, не терпящей возражений. На мгновение стихло всё, даже кроншнепы замолчали, и стало слышно, как волны бьются о песок. Все снова повернулись к её светлости. – Нет, – повторила она. – Потерь уже достаточно. Хватит с нас. Это был несчастный случай, Йен. Нелепая трагедия.

– Но… – начал было он.

– Нет, – вновь сказала леди Хелен. – Свидетелей было двое, вы и Флора. Его пистолет дал осечку. Мы все это понимаем, не правда ли? – она обвела глазами фермеров, сплочённую группу, крепко связанную друг с другом. Синяк на ее скуле казался тёмной тенью на фоне белой кожи. Повисла тишина, кто-то едва заметно кивнул.

Леди Хелен протянула руку Флоре.

– Давай, моя милая, вставай с этой холодной земли. Ты стала свидетелем страшного события. А в твоем положении надо быть особенно осторожной, – она бережно и нежно поправила на Флоре шаль, обняла её за плечи. – Садись в мою машину. Я отвезу тебя домой. Йен, Бриди, вы тоже садитесь.

Выпрямившись во весь рост, она обвела глазами собравшихся. Её голос, обычно мягкий и немного нерешительный, теперь был сильным.

– Мистер Кармайкл, мистер Мактаггарт, не могли бы вы отвести пони в поместье Ардтуат? И может ли кто-нибудь послать за доктором Грейгом, чтобы он приехал как можно скорее? Спасибо. Я буду ждать.

Лекси, 1979

Ветреное весеннее утро уже радует своей яркостью, и мы с Дейзи идем на кладбище, чтобы посмотреть на простой камень, который теперь стоит на могиле мамы. Мы собрали по букету полевых цветов, растущих у забора домика смотрителя – маргариток, смолёвок, таволги – и стянули ниткой шерсти из маминой шкатулки. Думаю, ей бы это понравилось. Дейзи несёт свой собственный маленький букет. Мы кладём их у маминого надгробия рядом с тем, на котором указаны имена маминых отца, матери и младшей сестры. Я провожу пальцем по буквам, стираю мох, который уже начал их покрывать. Дейзи деловито собирает цветы хлопка, чтобы добавить к нашим букетам. Я сижу на покрытой мхом земле и смотрю, как она играет, как солнечный свет ласкает её золотистые кудри. Жизнерадостная девочка среди мрачных серых камней на маленьком кладбище – долгожданный знак, что жизнь продолжается.

Я вытаскиваю из самодельного букета маргаритку и кладу на могилу дедушки Йена.

– Спасибо, – шепчу я. – Без тебя здесь не было бы ни меня, ни её.

Поднимаюсь на ноги и веду Дейзи к фамильной усыпальнице Маккензи-Грантов. Каменный ангел, опустив глаза, неслышно молится о душах тех, кто там лежит.

– Знаете что, – говорю я усыпальнице, – сэр Чарльз Маккензи-Грант был плохим человеком, хоть и моим дедом.

Вторую маргаритку я кладу у могилы своего отца, Александра Маккензи-Гранта, которого забрало море. И чуть слышно шепчу:

– Я бы так хотела, чтобы ты остался жив. И так бы хотела тебя знать.

Теперь, когда на