Вампиры замка Карди - Елена Прокофьева

Тихонько сняв тяжелые, грубые ботинки, Димка на цыпочках побежал вперед - в неизвестность. Но там пока еще было тихо, там быстро сгущалась ночная темнота, торжественная, нетронутая...

Некоторое время Димка бежал по коридору, пока тот вдруг не изогнулся почти под прямым углом и вывел в широкую галерею, казавшуюся вполне обжитой из-за чистого толстого ковра на полу, из-за нескольких уже зажженных электрических ламп, не слишком ярких, но вполне способных разогнать сумрак. Лампы крепились на вбитых в стену крюках, соединялись толстым проводом, один конец которого уходил как раз в тот коридор из которого вышел Димка.

В стене справа были три двери.

В стене слева - две.

Впереди темнел прямоугольник следующего коридора. Бежать дальше? Или попытаться открыть какую-нибудь из дверей?

Бегать от преследователей пока они не загонят его в тупик? Или загнать себя самому в маленькую каморку, из которой уже не выбраться?

Наверное, Димка побежал бы в коридор, в котором все еще жила нетронутая темнота, если бы он не помнил о том серьезном мальчике, что смотрел на него из окна, когда охранники отчитывались перед злобной Магдой.

Где-то здесь это окно... за какой-то из закрытых дверей слева.

Димка прижался ухом к одной, к другой - тишина. То ли нет никого за дверями, то ли слишком толстые они для того, чтобы пропускать звук.

Глубоко вдохнув, мальчик толкнул первую. Сильно толкнул, но дверь не поддалась. А сзади уже слышался топот бегущих ног и голоса!

Димка заметался по коридору как испуганная птичка в сетях, он вдруг понял, что просто не переживет, если его сейчас поймают - сердце не выдержит и разорвется.

Изо всех сил, удесятеренных отчаянием, Димка толкнул вторую дверь, кубарем влетел в укрытую полумраком комнату, споткнулся обо что-то и растянулся, уткнувшись носом в ковер, тут же вскочил, захлопнул дверь и только потом огляделся.

Настольная лампа под зеленым абажуром стояла на массивной, украшенной витиеватой резьбой тумбочке, она освещала только один угол комнаты - угол, в котором стояла столь же массивная и столь же вычурно украшенная, как и тумбочка, огромная кровать. На кровати, прислонясь к высоко поднятой подушке и накрывшись толстенным как пушистый сугроб пуховым одеялом сидел темноволосый и темноглазый мальчик - тот самый мальчик. В момент, когда Димка ворвался к нему, мальчик читал книгу, теперь книга выпала из его рук и упала на пол, сминая страницы.

В очередной раз Димке повезло. В отличие от него, стоявшего столбом и хлопающего глазами, мальчик соображал поразительно быстро. Удивление лишь мельком скользнуло по его лицу, уже через мгновение сменившись непонятной бурной радостью.

Мальчишка молнией выскользнул из кровати, схватил Димку за руку и поволок за собой.

Димка нацелился под кровать, но мальчик остановил его. Он откинул тяжелый край огромного пуховика и без лишних объяснений швырнул Димку к себе в постель. Сам забрался следом, прихватив с полу пострадавшую книгу и уткнулся в нее, как ни в чем не бывало, предварительно как следует пнув ногой Димку, чтобы тот не вздумал ерзать.

Дверь отворилась практически в тот же момент.

Мальчик лежал, согнув ноги в коленях, давая Димке тем самым необходимое жизненное пространство, в котором тот расположился как мог, обвившись кольцом вокруг ступней своего спасителя и постаравшись быть как можно более маленьким и плоским.

Под пуховиком было невыносимо жарко, и абсолютно нечем было дышать. Димка вспотел моментально - должно быть, скорее от страха, чем от жары - и при этом не переставал мелко трястись, очень надеясь, что трясется только изнутри, а не снаружи.

Когда он услышал шум открываемой двери, то перестал дышать.

Совсем.

В комнату мальчика зашли. И судя по всему зашедших было несколько.

- У тебя все в порядке? - услышал Димка прямо у себя над ухом.

- Да, - удивленно ответил мальчик, - А что-то случилось?

- Ты не слышал шум?

Мальчик шевельнулся - видимо пожал плечами.

- Слышал - из окна. А что случилось?

- А из коридора? Может быть кто-то пробегал мимо? Может быть даже заглянул к тебе?

Мальчик вздрогнул как будто от испуга и голос его прозвучал жалобно:

- А кто... там бегает?

Несколько пар ног глухо топали по толстому ковру, устилающему пол комнаты мальчика, грохали дверцы шкафа, промялся пуховик у самого димкиного лица, когда чья-то рука оперлась на него - кто-то заглядывал под кровать.

Димка уже не трясся, перед его глазами плавали черные мушки, звуки уплывали куда-то далеко, сменяясь все усиливающимся звоном, стало хорошо, тепло и не страшно. Совсем не страшно, как будто все, что происходило в тот момент в комнате, ни мало его не касалось...

Глоток свежего сладкого воздуха.

Невыразимо приятный холод на лице и - уже не столь приятные - довольно увесистые пощечины.

- Ну, ты чего... - пробормотал Димка, морщась, жмурясь и выныривая, как из омута, из тошнотворной маслянистой темноты.

- Шепотом говори! - яростно прошипел мальчик.

- Хорошо, - прошептал Димка по-немецки, и добавил проникновенно, Спасибо тебе!

- Не за что!

Димка выбрался из душных объятий пуховика, подошел к наглухо запертому окну, глянул мельком за занавеску, ударился взглядом в непроглядную тьму, в свое кривое, дрожащее отражение с совершенно безумными глазами.

- Не выглядывай, - попросил мальчик.

- Да... извини... Я только хотел посмотреть смогу ли протиснуться сквозь решетку.

- Не сможешь, - покачал головой мальчик, - Да и не нужно этого... Ты здорово по-немецки говоришь, только акцент дурацкий. Откуда ты?

- Из СССР.

- А-а. А я думал - ты поляк. Думал, у них там поляки одни...

- Нет. Там еще девчонка одна - тоже из СССР. А одна вообще из Франции. И чех есть. А поляков всего двое.

Мальчик удивленно хмыкнул.

- Целый интернационал! А первые две девчонки - польки были... Тебя как зовут-то?

- Дима.

- А меня Михель... Хотя на самом деле Мойше.

- Мойше?! - изумился Димка, - Еврей?!

Мальчик кивнул.

- Наполовину. У меня папа еврей... был. А мама - немка. Тоже была... А вообще мне кажется, что она на самом деле не моя мама...

Димка не нашелся, что ответить. Слишком растерялся от такого странного признания. И Мойше не спешил продолжать, сидел на краешке кровати, вцепившись пальцами в пуховик, смотрел в пол - сосредоточенно и хмуро.

- Как это? - пробормотал Димка, наконец, - Я не понял! Папа - не папа, мама - не мама. Что ты здесь делаешь? Что вообще происходит?

Мойше поднял на него глаза, посмотрел долго и пристально. Удивительные глаза были у этого, с виду совершенно благополучного мальчика, спящего в теплой постели, читающего на ночь книжки - еврейского ребенка, пользующегося невероятными привилегиями в набитом эсэсовцами замке! запутанного, испуганного, очень одинокого маленького человечка. Беспомощного...