Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт

После получасового чтения я чувствовала себя настолько расслабленной, что книга стала падать у меня из рук. И тут, словно бы судьба играла с моими мыслями, издеваясь над ними, зазвонил мобильник. Я глянула на экран – это был Абате.

– Петра, прости, что я звоню тебе ночью, но у меня для тебя хорошая новость.

– Давай выкладывай, – сказала я, тотчас проснувшись.

– Группа Торризи наконец сумела определить, кому посылала свои мэйлы Нурия Сигуан. Эти люди уже задержаны: это самая настоящая каморра.

– Продолжай.

– Завтра мы получим санкции у судьи Чезаре Боно и начнем их допрашивать.

– Отличная новость! Вряд ли мне теперь удастся заснуть.

– Ты была уже в постели?

– Да.

– Одна?

– Да, – ответила я на этот раз гораздо суше.

– Я словно вижу тебя сейчас, – сказал он мечтательно, и это только усилило мою досаду. – Петра, я хотел бы, чтобы ты знала: я много думал о тебе и о том, что между нами произошло.

– Маурицио, – перебила я его, – знаешь, что мне больше всего нравилось в том, что между нами произошло? Что ты, как мне показалось, тотчас, раз и навсегда, об этом забыл.

– Нет, ничего подобного.

– Ну, значит, мне нравилось, как великолепно ты сумел изобразить, что обо всем забыл.

– Разве мы можем отрицать реальность?

– Да, когда она мало что для нас значит.

Я услышала, как он рассмеялся, а потом сказал как-то по-особому весело и насмешливо:

– Brava! Ma… dura comme una pietra!

– Buona notte, caro amico, ciao.[15]

Я дала отбой и, хотя в это трудно поверить, через пять минут заснула непробудным сном, потому что теперь совесть моя была защищена более крепкой броней, чем машина гангстера.

Глава 18

Первое, что пришло мне на ум утром, едва я открыла глаза, было имя собственное: Торризи. Мало того, потом я только чудом не назвала своего мужа Торризи, когда он, протирая глаза, появился на кухне.

– Почему ты уходишь так рано? – спросил он.

– Вчера вечером мне позвонили из Рима, кажется, в этом деле есть важные новости.

– Я просто мечтаю, чтобы ты наконец разделалась с этой историей!

– А что толку? Разделаюсь с этой – начнется новая.

– Да, но пока есть опасность, что тебе снова придется мчатся в Италию, а я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Мне страшно приятно это слышать, дорогой, но не беспокойся: я сделаю все, что возможно, чтобы больше туда не ездить. Если понадобится кого-то отправить в Рим, я передам мяч Гарсону. Он ведь чувствует себя бо́льшим римлянином, чем Юлий Цезарь. Вот и дадим ему возможность еще разок побывать на приемной родине!

Маркос весело посмотрел на меня, и я поцеловала его в кончик носа. Все это было сказано мною совершенно серьезно. Кроме того, я не думала, что Коронас откажется послать в Рим Гарсона, который был в курсе всех деталей дела, к тому же наша роль в задержании мафиози оказалась второстепенной. Допрашивать их будет Торризи, а нам предстоит лишь добиться уточнений по некоторым вопросам. Для этого будет более чем достаточно присутствия моего помощника. В любом случае я больше в Рим не поеду. Телефонный разговор с Абате разбудил во мне смутную тревогу. Какая-то часть моей тонкой интуиции нашептывала мне, что нам не следует видеться снова. Мужчины с пониманием относятся к мимолетному приключению и спокойно оценивают его только тогда, когда сами ставят в нем финальную точку. Правда, если хорошенько подумать, то же самое следует сказать и о женщинах. Допустим, у меня бы мелькнуло крошечное желание повторить любовную встречу с Абате, а тот ответил бы на мой призыв полным равнодушием – разве это не задело бы меня хоть немного? Нет уж, лучше всерьез ни о чем таком и не думать. Сейчас моим лозунгом было: “Я не вернусь в Италию”.

Когда, оказавшись у себя в кабинете, я рассказала Гарсону про звонок нашего итальянского коллеги, он захотел немедленно с ним связаться, но пока звонить было преждевременно – надо было дать Торризи время для работы. Поэтому оба мы занялись своими делами; я взялась было доделывать так и не сданный отчет, но почти не продвинулась вперед: как только я начинала описывать допрос Росарио Сигуан, что-то парализовало мои мыслительные способности. Что-то странное и засевшее во мне очень глубоко мешало сделать объективное описание характера этой женщины и того, что случилось во время нашей встречи.

Я положила мобильник на стол перед собой и время от времени невольно поглядывала на него, словно сила моего взгляда и на самом деле могла заставить его проснуться. Но он, казалось, никакому воздействию поддаваться не желал; было уже без четверти двенадцать, а телефон продолжал молчать. Вошел Гарсон.

– Петра, а почему бы вам самой не позвонить ispettore? Не дай бог, подумает, что нам все это без интереса!

– Идите к себе, Фермин.

– Черт, уж чего я не умею, так это ждать! Может, сходим хотя бы в “Золотой кувшин”?

– Идите без меня. Если Абате позвонит, когда мы будем в “Кувшине”, я ничего не услышу. Сами знаете, какой там стоит гам.

– Ладно, но если появятся какие новости, сразу же меня известите.

Можно подумать, у меня самой нервы не были натянуты до предела, так тут еще Гарсон изводит. Я снова занялась описанием Росарио Сигуан: “Молодая женщина, которая тем не менее лишена, как кажется, свойственной ее возрасту энергии…” Наконец зазвонил телефон, и я чуть не взорвалась от злости, когда снова услышала голос Гарсона:

– Петра, я думал было съесть бутерброд с ветчиной, но не знаю, успею ли… Ведь если прямо сейчас позвонит Абате…

В трубку я слышала шум, обычный для бара в такое время. Я перебила Гарсона, стараясь не употреблять слишком грубых слов:

– Слушайте, Фермин, да съешьте вы, если хотите, хоть целую свинью, только не звоните мне больше.

Как только я дала отбой, зазвонил мой рабочий телефон. Это был Абате.

– Хорошие новости, Петра, очень хорошие новости. Допросы, которые провел Торризи, уже дали первые плоды. Глава одного семейства, принадлежащего к каморре, которого мы задержали, только что признался, что уже давно ведет дела с Нурией Сигуан и Рафаэлем Сьеррой. Подождем, что будет дальше. Я снова позвоню тебе, как только появятся новые подробности.

Я прикусила губу. Отлично! Теперь я могу взять за жабры этих респектабельных граждан. Я уже собралась позвонить Гарсону, но тут же вспомнила про его бутерброд. Поэтому решила звонок пока отложить и одна направилась к комиссару.

Коронас был явно доволен развитием событий, но одновременно его привело в ужас то, что дочь старшего Сигуана и вправду по уши увязла в мафиозных аферах. Как и обычно, комиссар побаивался журналистов. Он знал: что бы ни содержалось в переданном нами сообщении, история попадет в газеты в перевранном и куда более скандальном виде. Наверняка появятся заголовки типа “Испанские предприниматели на службе у итальянской мафии” или “Барселонская полиция не способна обнаружить мафиозные сети, раскинутые в нашем городе”. И хорошо, если только такие, ведь пресса не побрезгует облить грязью и много кого еще.

– Пока дело не дойдет до судебных инстанций – мы молчим, понятно, инспектор?

– Но мне надо поставить в известность обо всем судью Муро, мне потребуются новые санкции на арест, и на этот раз, надеюсь, без залога.

– Знаете, а в остальном время терпит, вам еще придется обменяться отчетами с итальянским судьей… Короче, мы молчим, договорились, Петра?

– Разумеется.

Судья Муро не мог скрыть изумления, услышав новости, с которыми я к нему пришла.

– Невероятно! Трудно даже вообразить пределы человеческой низости.

Вывод показался мне столь же философским, сколь и слишком общим, и я поинтересовалась, намерен ли судья предъявлять обвинение двум предполагаемым преступникам.

– Да, конечно, но хорошо бы прежде получить из Италии более конкретную информацию. Надо действовать предельно осторожно, когда дело касается таких известных семейств. Но вот ведь какая занятная вещь: как, интересно, Росалия, вдова Сигуана, сумела почувствовать, что за всем этим что-то кроется? Не случайно она пришла ко мне…

– Она имела в виду отнюдь не экономическую деятельность этой семьи, а только убийство своего супруга, и это, конечно…

– Лучше не продолжайте, инспектор, в том, что касается убийства, у нас улик против них нет.

– На мой взгляд, тут вы перестраховываетесь, ваша честь, достаточно усмотреть между фактами логическую связь…

– Логика не может лечь в основу обвинения, о ком бы ни шла речь. Нам нужны доказательства, признательные показания, документы. Теперь все зависит от вас. Если вы с коллегами хорошо проделаете вашу работу, появятся новые факты, и я как судья смогу облечь их в нужную форму. А теперь мне следует дождаться, пока мой итальянский коллега пришлет официальное сообщение о том, что у них происходит.

– А почему бы вам ему не позвонить? Мы бы выиграли время.

– Я предпочитаю не тратить государственные деньги на лишний международный звонок, инспектор. Сами знаете, какие нынче времена, это как раз тот случай, когда лучше недостараться, чем перестараться. К тому же, согласно элементарным правилам вежливости, позвонить мне должен именно он.