Ловушка. Форс-мажор - Андрей Константинов

– Пашк, ты? Насчет кипяточка? Каюсь, мой грех, забыла вернуть, – раздалось из-за двери. – Погоди секундочку, я только что-нибудь на себя накину… Все, заходи. Еще раз прошу прощения, сударь. Увы, все мы не вечны. Вот и мой электрический «Мулинекс» скоропостижно скончался.

– Аналогичный случай был в Тамбове. В смысле: мой такой же сдох неделю назад.

– Н-да, похоже, это китайское пластмассовое дерьмо при растаможке декларируется как одноразовая посуда. Давай-ка сюда свою кружку, кофе и заварка на столе. Давай-давай, не стесняйся. Ты сейчас новости смотрел?

– Не-а. Вы же знаете, Людмила Васильевна, я не фанат информационного спама. Мне этого дерьма на службе хватает.

– И совершенно напрасно. Врага надо знать в лицо, – назидательно заметила Михалева.

– А чего было?

– А был очередной сюжет про Эрмитаж. Вчера задержали второго подозреваемого.

– Ладонина? – вырвалось у Паши.

– Какого Ладонина? Почему Ладонина? Я имею в виду Запольского-младшего.

– А что, был еще и старший?

– Блин, Паша, нельзя быть настолько оторванным от жизни! – возмутилась соседка. – Неужели тебе совсем, ну нисколечко, не интересна вся эта история?

«Отчего же, – подумал Козырев, – начиная со среды, безумно интересна. Будь она неладна!..»

– К началу проведения проверки в хранилищах отдела русского ювелирного искусства Эрмитажа скоропостижно скончалась его хранительница, некто Запольская. Собственно, по окончании этой проверки и стало известно о пропаже двухсот с хвостиком экспонатов. На днях задержали мужа Запольской, у которого нашли кучу ломбардных квитанций на предметы искусства. В их числе, похоже, и на вещи из Эрмитажа. А теперь вдобавок арестовали сына. Он вроде когда-то работал в Эрмитаже экспедитором. Говорят, что кражи совершались на протяжении чуть ли не десяти лет.

– Ого!..

– То-то и оно, что «ого». Вот я теперь и гадаю: то ли это наши доблестные органы в кои-то веки красиво и оперативно сработали, то ли они столь же красиво и оперативно назначили козлов отпущения.

– Да, веселая семейка, – прокомментировал михалевский ликбез Паша. – «Отец, слышь, рубит, а я отвожу». Получается, это мамашка экспонаты потихонечку тырила? А когда проверка началась, с перепугу окочурилась?

– Господин офицер! – строго посмотрела на него Михалева. – Будьте добры, смените свой глумливый тон! Речь все-таки идет о смерти человека и трагедии его семьи. К тому же еще абсолютно ничего не ясно. Равно как не предъявлено и не доказано. Или вас в вашей «конторе», что, хотя бы основам юриспруденции не учили?

Под строгим взглядом соседки Козырев смутился и поспешил переменить тему:

– Людмила Васильевна, а вы сами как думаете? Могла эта хранительница столько времени безнаказанно выносить экспонаты? Причем так, чтобы при этом «никто-ничего-ни разу»?

– Ох, Пашка, не знаю… В принципе, вынос предметов из хранилищ может осуществляться только на выставку, на реставрацию либо на экспертизу. Пожалуй, и всё. Но, по большому счету, всё это исключительно на совести хранителя. А здесь, сам понимаешь, если захочется вынести, проблема только одна – сугубо технологическая. То бишь в принципе решаемая. Опять же – мы с тобой пока не знаем официальной причины смерти этой Запольской и сколько ей на тот момент было лет.

– А какая разница?

– В том-то и дело, что есть разница. Мне подруга моя, Илонка, я тебе о ней говорила, как-то жаловалась, что по линии кадров в Эрмитаже числится очень много старых хранителей, которые давно не ходят на работу, но при этом своего хранения не сдают и зарплату своевременно получают. Вот и прикинь: насколько возможен вариант, что после их смерти в хранилище вдруг окажется серьезная недостача, а спросить будет вроде как и не с кого? Ничего себе вопросик, а?

– Да уж…

– Ладно, Паш, это все из области досужих размышлений. Так что не будем гадать на кофейной гуще, посмотрим, как оно дальше пойдет. Кстати, о гуще: господин офицер, похоже, ваш кофе безнадежно остыл. Пойти, добавить горяченького?

– Спасибо, Людмила Васильевна, мне и так сойдет. Тем более бежать надо. Пригораю.

Весь путь до «конторы» Козырев прокручивал в голове рассказ Михалевой. Выходило так, что с учетом «открывшихся обстоятельств» в ближайшее время Ладонин может оказаться не при делах. Причем безо всякого стороннего вмешательства. Если господа Запольские начнут давать признательные показания, считай, дело в шляпе. В самом деле, трудно представить, чтобы Игорь ходил в подельниках этой семейной троицы – тихой безлунной ночью стоял на шухере или, скажем, исполнял функции барыги. Смешно ведь. Опять же, учитывая, что кражи начались лет десять тому назад. Да Ладонин максимум знает, где этот самый Эрмитаж расположен, не более. По крайней мере, десять лет назад ему всяко было не до мирового культурного наследия.

А коли так, может, есть смысл дождаться его освобождения? И пусть тогда сам разбирается: кто конкретно и персонально удружил ему с этим чертовым подарком на день варенья. «Позвонить Катюше и временно дать отбой на работу по мобиле „дарителя“? – подумал Паша. – В самом деле, на фига ей лишний раз подставляться, если есть шанс, что тема разрулится сама собой».

Но тут, словно угадав его мысли, Востроилова позвонила сама:

– Привет! Паш, у меня небольшой аврал, так что буду коротко и по существу. Я нашла для Полины подходящего человека.

– Уже? О, черт! А я буквально только что собирался тебя набрать и попросить…

– О чем?

– Раз нашла, теперь неважно. И что за человек?

– Виктор Васильевич Смолов, мой старший товарищ. И, в придачу, непосредственный начальник.

– Кать, ты с ума сошла?! Ты вот так, запросто, взяла и слила всё своему шефу?!

– А вот за такую фразу я, между прочим, могу и обидеться.

– Извини, я ненарочно. Как-то само вырвалось.

– Вырвалось у него… Я вчера весь вечер и сегодня все утро, как дура, унижаюсь, очаровываю, чуть ли не соблазняю, а в благодарность… Кстати, а что тебя в данном случае не устраивает? Или ты сомневаешься в компетентности моего начальника?

– Конечно, нет. Просто я не думал, что с такими вещами можно напрямую к начальству.

– А, по-твоему, лучше бы я расхаживала по этажам и интересовалась у каждого встречного сотрудника Управления «Р»: «Мужчинка, подхалтурить не желаете?»

– Кать, вот только не надо передергивать. В конце концов, согласись, тема, которую мы предлагаем, немного… Да какое там, на фиг, «немного»?! Это вообще незаконно! Тем более за деньги.

– А ты хотел, чтобы в данной ситуации вам помогали бесплатно?

– Опять ты начинаешь… Кать, я сейчас не об этом. Скажи: ты уверена, что твой Смолов того… не настучит?

– Уверена. Еще раз поясняю для тугодумов: Васильич готов взяться за эту работу. Но готов не из альтруистических побуждений, как, к примеру, известный мне лыцарь, а за деньги. Но если ты мне сейчас начнешь вещать про продажность и коррумпированность, я тебя при первой же встрече самолично придушу. Или ты хочешь сказать, что за все время службы ни разу не халтурил на сторону?

– Нет, – твердо ответил Козырев, а затем добавил: – Но, если честно, мне никто не предлагал.

– Вот тогда и не выступай.

– А я и не выступаю. Ты сама первая начала.

– А что мне еще остается? Стараешься для него, а вместо доброго слова…

– Катюш, я готов сказать тебе хоть сто добрых слов подряд.

– Хорошо, говори, – немного смягчилась Востроилова.

– Спасибо тебе.

– Это раз.

– Спасибо тебе, родная моя.

– Повторяешься, незачет.

– Так ведь «родная моя» еще не было?

– Ладно, выкрутился. Два.

– Что бы я только делал без тебя?

– Три… Что замолчал?

– Я думаю.

– Ладно, отставить. На самом деле мне действительно жутко некогда. Но помни: остальные девяносто семь останутся за тобой в качестве долга. И только попробуй увильнуть!

– Слушай, Кать, а у вас со Смоловым давно такие отношения?

– Не ТАКИЕ, а нормальные, человеческие, дружеские отношения. А если уж говорить про ТАКИЕ – так это, скорей, про вас с Полиной.

– Да ты что?! Да ничего подобного!

– А то я не видела, как вы с ней в офисе целовались-прижимались.

– Катюш, вот честное слово, это чисто по-дружески!

– Вот и у нас со Смоловым – чисто по-дружески. Короче, все. Передай своей Полине…

– Она не моя!

– Хорошо, передай «просто Полине», что в районе восьми мы с Васильичем подтянемся на Итальянскую. И пусть к этому времени распорядятся насчет слегка перекусить. А то у нас столовка на ремонт закрылась.

– А вы с шефом какую икру предпочитаете – красную или черную?

– И ту и другую. И можно без хлеба. Все, до вечера, лыцарь. И – учи слова…

О том, что Смолов периодически выполняет подобного рода заказы, до сегодняшнего дня Катя, если и не знала наверняка, то догадывалась. Более того, при разговоре с Пашей она немного слукавила – лично она знала в родном Управлении минимум троих так называемых «решальщиков», вполне готовых взяться за такую работу. Однако Катя в конечном итоге решила обратиться именно к Виктору Васильевичу: уж он-то бы точно не послал ее и не спалил. А если даже бы не взялся, то хотя бы помог советом.