Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В коридоре Васек столкнулся лицом к лицу с Сашей Булгаковым. Одинцов схватил обоих за руки.
– Помиритесь, ребята! Васек! Саша! – умоляюще шептал он, стараясь соединить руки товарищей.
– Я с ним не ссорился, – сказал Васек.
– Ты не ссорился? – вспыхнул Саша, вырвал свою руку и побежал вниз по лестнице.
* * *
Митя шел с учителем. Перед ними маячила одинокая темная фигурка, то возникающая при свете фонаря, то исчезающая в темноте улицы.
– Трубачев… – усмехнулся Митя. – Домой бежит… Тяжко ему пришлось сегодня, бедняге.
Сергей Николаевич вздохнул полной грудью свежий вечерний воздух:
– Трудно растет человек…
Митя ждал, что учитель скажет еще что-нибудь, но тот молчал. Сбоку его твердый, резко очерченный подбородок и рот с сухими, крепко сжатыми губами казались чужими и холодными.
«Недоволен мной, ребятами? – взглядывая на учителя, пытался угадать Митя. – «Трудно растет человек»… Конечно, трудно… Так чего же он хочет от ребят?»
От обиды нижняя губа у Мити чуть-чуть припухла. Молчание становилось тягостным.
– Вы не думайте, они все-таки неплохие ребята…
Сергей Николаевич повернулся к нему и с живостью сказал:
– Хорошие ребята! Особенно этот… Трубачев и его товарищи.
* * *
Васек шел один. После сбора в темной раздевалке его поймал Грозный и, легонько потянув за рукав, шепотом спросил:
– Проштрафился, Мухомор?
– Проштрафился, Иван Васильевич!
– Да, прочесали тебя, брат, вдоль и поперек… Раньше, бывало, ремнем учили, попроще вроде, а теперь – ишь ты! Ну, авось обойдется… Ступай домой. Макушку в подушку, а утром на душе легче.
Васек попрощался со стариком и вышел на улицу. Он устал, в голове было так много мыслей, что ни на одной не хотелось останавливаться.
В конце своей улицы Васек увидел тетку. Она, суетливо и неловко обходя лужи, шла вдоль забора, придерживая обеими руками концы полушалка. Васек вспомнил, что тетка плохо видит, и бросился к ней навстречу:
– Тетя!
– Васек! Батюшки! Где ты запропал? Девятый час пошел…
– Я на сборе был… Нас вожатый собирал.
– «Вожатый, вожатый»! С ума он сошел, твой вожатый! Детей до полуночи держать!
– Да он не виноват. Дела у нас такие были… пока разберешься… Не сюда, не сюда, тетя. Давай руку!
– Погоди, не тащи… Это чего блестит?
– Тут лужа, – держа ее за руку, говорил Васек. – А вот камень… ставь ногу…
– Ишь ты, глазастый. А я шла, небось забрызгалась вся… Ну, какие же у вас дела разбирали? – благополучно минуя лужу, спросила тетка.
– Кто что натворил, – уклончиво сказал Васек.
– Кто что натворил… А ты бы домой шел.
Васек засмеялся.
– Да меня, тетя, больше всех ругали там, – сознался он. – За поведение и всякие разные слова дурацкие… за грубость…
– А-а, – подняв кверху брови, протянула тетка, – за грубость?
– Ну да. Вот и тебя я тоже обидел.
– Ну… это что… Мы свои – не чужие! – заволновалась тетка. – А вожатый, он, конечно, знает, что делает. Коли задержал, значит, нужно было… это на пользу.
Васек крепко прижал к себе теткину руку.
– Ладно, ладно… Идем уж. Там тебе ужин приготовлен, а под тарелочкой… – Она остановилась и подняла вверх палец: – Суприз!
