Вне закона - Дональд Уэйстлейк

Перес ничего мне не говорил, даже в лицо не смотрел. Просто приладил новые кандалы у меня под коленками и на запястьях и примкнул цепи к головке болта в полу. Потом пошел заполнять какую-то форму у Финни на столе. Затем они обменялись парой фраз, значения которых я не понял, и Перес удалился в дверь, через которую мы вошли.

8

Оказавшись вне досягаемости зловонного дыхания Моргантау, я почувствовал себя лучше. Во всяком случае, появилось время сообразить, что же произошло. Если Лансмана убили, то мужчина в красной пуховой куртке как-то к этому причастен. Я хотел рассказать про него полицейским, но те были так уверены в моей виновности, что, полагал я, могли истолковать любые переданные мною сведения как подтверждение моей вины. Опыта в полицейских процедурах у меня не было, но о праве я был осведомлен очень хорошо благодаря отцу и деду, Л. Дж. Орлеану.

Я знал, что, прежде чем начну любого рода значимый диалог с законом, мне нужно побеседовать с адвокатом. Но все шло к тому, что полиция не горела желанием позволить мне сделать телефонный звонок, предписанный Конституцией. Я набирался мужества обратиться к Финни, похожему на выходца со Среднего Запада, с просьбой дать мне позвонить разочек, когда гигант, сидевший в двух местах от меня, заговорил:

— А ты на целочку похож, — обратился он ко мне. Прозвучало это почти как вопрос.

— Целочка-вишенка, целка-вишенка… — напевно заканючил, продолжая раскачиваться, тот что сидел с другой стороны.

— Тебе, видать, дружок нужен, — предположил гигант.

— Мне и так хорошо, — произнес я, нисколечко не дрогнув голосом.

— …целочка-вишенка, целка-вишенка…

— Ты, сучка, что, мною брезгуешь?

Я не знал, что ответить. Извинение выглядело неуместным, а падать на колени и молить о прощении мужчине в такой ситуации не подобало.

Молодой человек напротив беззвучно говорил мне что-то губами — вроде грозился меня то ли грохнуть, то ли чмокнуть; что именно, я так и не понял.

— Охранник, — позвал я. — Охранник…

— …целочка-вишенка, целка-вишенка…

— Охранник!

— Заткнись, — отозвался Финни.

— Охранник, мне до сих пор не предоставлено право на телефонный звонок. Я хочу позвонить прямо сейчас.

Клубничный блондин и ухом не повел. Что-то читал. Я искренне верил, что он больше меня не слышал.

— Я тя, падла, размажу, — пообещал гигант слева.

Я принялся соображать, каким оружием располагаю.

«Мужчина настолько силен, насколько у него глотка крепка или пах, — пришли мне на память слова тети Альберты, и сразу весь череп обдало сначала жаром, а потом холодом. — Крепко запомни, малыш: никаких колебаний, ни на минуту».

— …целочка-вишенка…

Я взглянул на гиганта. Кулачищи у него — со ствол небольшого дерева. Я решил: когда случай представится, я его в самый низ ударю, так чтоб он жизни не взвидел. Тюрьма делала меня кровожадным, а я ведь в ней и часа не сидел.

Зазвонил телефон: дело само по себе не удивительное, только я нигде телефонного аппарата не видел. Он снова зазвонил.

— …целочка-вишенка, дайте-ка и мне, — канючил качающийся взад-вперед.

Малый без рубашки напротив все еще изображал губами свои неистовые обещания.

Телефон зазвонил в третий раз. Охранник перевернул страничку журнала.

Неожиданно гигант слева что было мочи рванул свои кандалы. У меня сердце екнуло. Я был уверен, что он их в два счета порвет.

— Трэйнер, утихни, — произнес блондинистый полицейский. Потом поднялся и подошел к стене, у которой скамей не было.

Зазвонил телефон.

— Ты мне пятки будешь лизать, ниггер, — пообещал мне гигант, которого звали Трэйнером.

Малый напротив беззвучно сулил мне что-то еще.

Зазвонил телефон. Комната пошла кругом. Охранник отыскал в стене скрытую дверь и рывком отворил ее. Потянулся и достал из-за двери желтую телефонную трубку на черном шнуре.

— Финни слушает.

— …целочка-вишенка, слаще не найдешь, — произнес качающийся заключенный. — Целочка-вишенка прямо вся в грязи.

— …мой здоровый черный елдак сосать…

— …Орлеан? — воскликнул Финни.

— Что?

— Это ты Феликс Орлеан? — спросил он.

— Да, сэр.

— «Да, сер», — передразнил Трэйнер. Он упрямо старался поднять меня на смех, только, полагаю, уже понял, что скоро ему, наверное, меня руками не достать.

— Он тут, — сообщил Финни в трубку.

Вернул телефон на место и отправился восвояси — к стулу и журналу.

— Хм, — хмыкнул Трэйнер. — Похоже, копы просто решили убедиться, что ты тут со мной.

— Да пошел ты! — огрызнулся я. Материться не хотел, правда-правда. Только меня мутило, а он был такой оболдуй…

— Что ты сказал?

— Я сказал, да пошел ты, засранец!

У Трэйнера глаза из орбит полезли. Вены на шее враз взбухли от крови. Губы задрожали. И тут я сделал то, хуже чего не мог сделать такому человеку. Я расхохотался.

А что мне было терять? Попадись я ему в руки, он бы меня так и так изуродовал. Может, удастся по кривой его объехать, как тетя Альберта советовала.

— Ну, ты покойник, — пообещал Трэйнер.

— Джеррик, скровянь его целик, — отбивал такт ногой на каждом слоге качающийся сосед.

Я опустил голову и постарался припомнить молитву Господу. Не сумел.

Потом я услышал, как открылась дверь странной комнаты. Увидел, как вошел какой-то белый. Высокий и одетый в дорогой серый костюм.

— Который из них Орлеан? — спросил он блондина.

— А вон, — дернул Финни подбородком.

— Освободите его.

— По правилам требуются два охранника, чтобы освободить буйного, — отчеканил охранник.

— А ну-ка оторви задницу от стула, молокосос, или будешь у меня весь век блевотину в вытрезвителе подтирать. — Серый костюм выговорил это убийственно уверенным голосом.

Охранник поднялся и снял с меня кандалы. Я встал и оделил улыбками Трэйнера и малого без рубашки.

— Сюда, Феликс, — велел человек в сером костюме.

— Ну, я тя упомню, Феликс Орлеан, — произнес Трэйнер.

— Мели-мели, урка, — отозвался я улыбаясь. — Может, чему и научишься.

И опять заключенный Трэйнер натянул свои кандалы. Ко мне рвался, но цепи не пускали. Я перепугался до смерти. Единственное, что не дало мне сойти с ума, — это возможность насмешничать над беспомощным мучителем.

Человек в сером костюме взял меня за плечо и повел из комнаты. Задержанный без рубашки сплюнул на пол, когда я уходил. Трэйнер визжал как взбесившийся слон.

Мы прошли по длинному коридору, добрались до небольшого лифта. Кабина поднялась на семь этажей и открылась в помещение, где были ковры, мягкие стулья, пахло приличным кофе.

— Можете пройти туда и привести себя в порядок, — предложил костюм, указывая на закрытую дверь.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Капитан Дельгадо.

Дверь вела в просторную туалетную комнату с душевой кабинкой. Я стянул с себя свой студенческий наряд и простоял под душем минут как минимум пятнадцать. Затем смыл следы блевотины со свитера. От того, что час был поздний, от жары, обезвоживания и страха я чувствовал себя таким усталым, что едва ноги волочил.

На заплетающихся ногах вернулся в комнату, где меня поджидал Дельгадо. Он сидел в большом красном кресле и читал газету.

— Получше стало?

— У-гу.

— Тогда поехали.

Шаг за шагом мы в обратном порядке проделали весь путь, каким меня провели по участку. Я неотрывно держался возле блестящего полицейского, а он указывал дорогу. Никто нас не останавливал, никто ни о чем не спрашивал, когда мы проходили мимо.

Мы вышли к припаркованной перед участком «сабре» 98-го года выпуска, и Дельгадо повез меня дальше, в Гарлем.

— Мы куда едем? — спросил я.

— До Сто пятьдесят шестой, — был ответ.

— Я бы предпочел домой.

— Не предпочли бы. Уж поверьте мне на слово.

— Капитан, что происходит?

— Не имею понятия, сынок.

Мы остановились рядом с большим жилым домом на Сто пятьдесят шестой улице. Несмотря на поздний час, у подъезда с небольшим крылечком слонялись молодые парни и девушки.

— Восемьсот двадцать один, — произнес Дельгадо.

— Что?

— Квартира восемьсот двадцать один. Вам туда.

— Я хочу домой.

— Вылезай.

— Вы со мной?

— Нет.

Таким беззащитным я себя еще никогда в жизни не чувствовал.

Я открыл дверцу машины, и тут же все лица обернулись в мою сторону.

— А там кто? — спросил я у Дельгадо.

Тот захлопнул дверцу и уехал прочь.

— Мужик, ты коп? — спросил молодой человек, спускавшийся с верхней ступеньки крылечка.

— Нет. Нет. Он просто меня подвез.

Спросивший был, наверное, на год-два моложе меня. Очень темнокожий. Хотя в воздухе и морозцем веяло, он в одной футболке с короткими рукавами ходил. Руки тонкие, но бугрились узелками мышц.