Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что с ним?
Врач смотрел на монитор. Он снял очки и устало потер глаза.
– Мы делаем все, что в наших силах, но у него сильное обезвоживание и серьезная гипотермия. У него опасно низкая температура.
Миссис Фарадей всхлипнула.
– Мой малыш… Мой сыночек…
Она поднесла маленькую ладошку к губам и поцеловала ее, затем стала поглаживать его руки и шею, снова и снова повторяя, что теперь все будет хорошо, что он в безопасности.
– Но ведь Мэтью выздоровеет? – с нажимом спросил мистер Фарадей. – Он выздоровеет. – Словно смена тона на утвердительный гарантировала именно такой исход.
– Мы его сейчас регидратируем, – сообщил врач. – И подключим мальчика к аппарату искусственного кровообращения. Это означает, что мы подсоединим его к аппарату, выкачаем его кровь, нагреем ее, а затем закачаем обратно.
– И когда вы все это сделаете, он будет здоров?
– Вы должны подождать снаружи, – ответил врач. – Мы сообщим, если будут какие-нибудь изменения.
Фрида шагнула вперед и взяла миссис Фарадей за руку. Женщина была словно в прострации и позволила вывести себя из палаты. Муж последовал ее примеру. Их провели в маленькую приемную без окон, где были только четыре стула и стол, на котором стояла ваза с искусственными цветами. Миссис Фарадей посмотрела на Фриду так, словно только что заметила ее.
– Вы врач? – спросила она.
– Да, – ответила Фрида. – Я работала с полицией. Я ждала, когда вы приедете.
Она сидела рядом с ними, а миссис Фарадей все говорила и говорила. Ее муж молчал. Фрида заметила грязь у него под ногтями, воспаленные от бессонницы глаза. Она ничего не говорила, но один раз миссис Фарадей повернулась, посмотрела ей прямо в глаза и спросила, есть ли у нее дети. Фрида ответила отрицательно.
– Тогда вам не понять.
– Не понять.
И тут мистер Фарадей нарушил молчание. Голос был сиплый, скрипучий, словно у него внезапно разболелось горло.
– Сколько времени он провел в том месте?
– Немного.
Слишком много. Кэти Райпон зашла в дом Дина в субботу, а сейчас уже сочельник. Перед глазами у Фриды прошли последние несколько дней. Дождь, мокрый снег… Наверное, по стенам склепа стекала вода. Наверное, он слизывал ее, как животное. Она снова подумала о Мэтью, о состоянии, в котором она увидела его впервые: истощенное, избитое тело, широко открытые невидящие глаза, распахнутый в крике рот. Это было хуже всего. Сначала он не понял, что его спасли. Он решил, что мучители вернулись за ним. И нужно было еще кое-что обдумать. Где сейчас Кэти? Есть ли у нее мокрая стена – там, где она находится, где бы это ни было?
– Через что ему, наверное, пришлось пройти… – прошептал мистер Фарадей. Он наклонился к Фриде. – Он… его… ну, вы понимаете…
Фрида покачала головой.
– Произошедшее, несомненно, ужасно, – сказала она, – но я подозреваю, что похититель воспринимал его как собственного ребенка.
– Ублюдок! – прошипел мистер Фарадей. – Они поймали того, кто это сделал?
– Не знаю, – вздохнула Фрида.
– Он заслуживает, чтобы его похоронили заживо, – как моего сына.
В приемную вошла врач-интерн. Она была молодая и очень красивая: нежная, как персик, кожа, светлые волосы, собранные в тугой «хвост», яркий румянец. И Фрида поняла: она принесла им хорошие новости.
Они опустились на колени с обеих сторон кровати, под безжалостным светом ламп, среди висящих трубочек и проводов. Держали мальчика за перевязанные руки, и звали его по имени, и сюсюкали с ним, словно с новорожденным. Называли его «котиком», и «солнышком», и «агусенькой», и «малышом Мэтти», и «птенчиком». Глаза Мэтью оставались закрытыми, но с лица уже исчезла смертельная бледность, с кожи ушел мучнистый оттенок. Ригидность конечностей уменьшилась. Миссис Фарадей всхлипывала и разговаривала одновременно – слова любви вырывались из ее горла между спазмами. Мэтью почти ни на что не реагировал и по-прежнему был вялым, словно его разбудили среди ночи.
– Мэтью, Мэтью… – бормотала миссис Фарадей, едва не касаясь губами сына. Он что-то произнес, и она наклонилась ближе. – Что ты сказал? – Он повторил, и она озадаченно оглянулась. – Он сказал «Саймон». Что это означает?
– Наверное, именно так они его называли, – предположила Фрида. – Думаю, они дали ему новое имя.
– Что? – Миссис Фарадей разрыдалась.
Детектив Мюнстер отвел мистера Фарадея в сторону, наклонился к кровати и заговорил с Мэтью. Он поднес фотографию Кэти Райпон почти к самому его лицу, но мальчик никак не мог сфокусировать взгляд.
– Это несправедливо! – внезапно заявила миссис Фарадей. – Он ужасно болен. Он не может этого сделать. Ему нельзя!
Медсестра сообщила, что детский психиатр уже едет, но позвонила и предупредила, что застряла в пробке. Фрида услышала, как детектив Мюнстер пытается объяснить родителям, что к ним сын вернулся, но другие люди по-прежнему ничего не знают о пропавшей дочери. Мистер Фарадей что-то сердито буркнул в ответ, а миссис Фарадей зарыдала еще горше.
Фрида прижала кончики пальцев к вискам. Она попыталась заглушить окружающий шум, дать себе возможность подумать. Мэтью похитили у родителей, спрятали, наказывали, морили голодом. Ему твердили, что его мама – больше не его мама, а папа – больше не его папа, говорили, что он – уже больше не он, а кто-то другой, некий мальчик по имени Саймон, после чего заперли, бросили, обрекли на смерть от голода, холода и одиночества. А сейчас он лежит, беспомощно моргая, в слишком ярко освещенной комнате, на него наступают чужие лица, пришедшие из ночных кошмаров, и кричат что-то, чего он не в силах понять. Он всего лишь маленький мальчик, почти малыш. Но он выжил. Когда никто не мог спасти его, он спас себя сам. Какие сказки он рассказывал себе, лежа в темноте?
Фрида подошла к кровати с другой стороны и встала напротив миссис Фарадей.
– Вы позволите? – спросила она.
Миссис Фарадей молча посмотрела на нее, но возражать не стала. Фрида наклонилась к лицу Мэтью, чтобы можно было разговаривать шепотом.
– Все хорошо, – сказала она. – Ты дома. Ты спасен. – Она заметила, как в глазах у него мелькнул огонек понимания. – Ты в безопасности. Ты сбежал из дома ведьмы.
Он произнес какой-то звук, но она не смогла расшифровать его.
– Кто был там с тобой? – спросила она. – Кто был с тобой в доме ведьмы?
Глаза Мэтью внезапно широко, как у куклы, распахнулись.
– Любопытная Варвара, – сказал он. – Сует свой нос.
У Фриды возникло ощущение, что рядом с ней сидит Дин, что Мэтью – кукла чревовещателя, и Дин говорит через него.
– Где она? – спросила она. – Куда они ее спрятали? Любопытную Варвару?
– Забрали, – тихим, как ветерок, голосом прошептал он. – В темноту.
Неожиданно он разрыдался, забился в истерике. Миссис Фарадей схватила сына и прижала его извивающееся тельце к груди.
– Ничего страшного, – сказала Фрида.
– Что это значит? – возмутился Мюнстер.
– Мне это не нравится. Совсем.
Фрида вышла в коридор и огляделась. В коридоре показалась медсестра, она толкала инвалидное кресло, в котором сидела старушка.
– Где можно взять воды? – спросила ее Фрида.
– Дальше по коридору, у главного входа, есть «Макдоналдс».
Она уже шла по длинному коридору, когда услышала оклик. Кричал Мюнстер. Он бежал к ней.
– Мне только что позвонили, – сообщил он. – Босс хочет вас видеть.
– Зачем?
– Они нашли эту женщину.
– Кэти? – Облегчение ворвалось в ее сознание так неожиданно, что закружилась голова.
– Нет. Жену, – ответил Мюнстер. – Тэрри Рив. Внизу вас ждет машина.
Глава 43
Иветта Лонг посмотрела на Карлссона и нахмурилась.
– Что-то случилось?
– Ваш галстук, – сказала она. – Он сбился. – Она наклонилась и поправила ему галстук. – Перед камерами вы должны выглядеть на все сто. Вы – герой. И там будет комиссар Кроуфорд. Его помощник только что звонил. Он очень доволен вами. Пресс-конференция будет просто шикарной. Журналисты уже даже в зал не вмещаются.
На столе завибрировал мобильный телефон. Его бывшая жена оставила несколько сообщений, интересуясь, когда же он, черт возьми, собирается забрать детей, и каждое сообщение было раздраженнее предыдущего.
– Мы вернули мальчика родителям, – сказал Карлссон. – Это все, что их волнует. Где Тэрри Рив?
– Ее только что доставили. Она ждет внизу.
– Она сказала что-нибудь о Кэти Райпон?
– Я не знаю.
– Я хочу, чтобы ее охраняли двое полицейских. Пусть глаз с нее не спускают!
Он взял телефон и написал сообщение: «Прости. Скоро позвоню». Затем нажал кнопку «отправить». Возможно, она услышит новости и поймет… Но на самом деле он знал, что это не поможет: есть дети других людей, а есть твои собственные. В двери показалась женщина-полицейский и сообщила, что приехала доктор Кляйн. Карлссон велел полицейскому немедленно проводить ее сюда. Когда Фрида вошла, его поразил яростный огонь в ее глазах – огонь, в котором он узнал собственную эйфорическую усталость, делавшую саму мысль о сне невозможной.