Великая Отечественная катастрофа-3 - Владислав Гончаров

Объем боевого отделения в значительной степени определяется размером погона башни. На немецком танке Pz.III его диаметр был 1520 мм, а на Pz.IV — 1680 мм. На Т-34 он составлял 1420 мм, а на КВ-1 и КВ-2 — 1560 мм. Если учесть, что на Pz.III тогда стояли только 37-мм или 50-мм пушки, на Pz.IV — 75-мм, но с короткими боеприпасами, на Т-34 и КВ-1 — 76-мм, а на КВ-2 — 152-мм, то становится ясно, почему в немецких башнях экипажу было куда просторнее, чем в советских. Для того, чтобы разместить тяжелое и крупногабаритное орудие в башне КВ-2 с явно недостаточным для него размером в свету, его пришлось поднять высоко над погоном, соорудив для этого танка громоздкую неуклюжую башню массой в целых 12 т. Для сравнения — башня КВ-1 весила менее 7 т.

Одним из следствий хороших условий обитаемости была высокая боевая скорострельность танков вермахта. Ее неоднократно определяли специалисты НИБТ полигона в Кубинке. Для оценки боевой скорострельности танков там была построена специальная трасса, по которой совершались несколько заездов разными экипажами, а их результаты потом усреднялись. На испытаниях в 1941–1942 годах Pz.III показал боевую скорострельность 5–9 выстрелов в минуту, Т-34 с неподготовленным экипажем — 1–3 выстрелов в минуту, Т-34 с подготовленным экипажем — 3–5 выстрелов в минуту, КВ-1 — 4–6 выстрелов в минуту, КВ-2 — 1 выстрел в 3,5 минуты. Тут необходимо пояснить, что мощную 152-мм пушку КВ-2 было невозможно зарядить на ходу, для этого требовалась полная остановка танка и выведение орудия на угол заряжания. Но очень показательно, что КВ-1 с более просторным боевым отделением, чем у Т-34, превзошел его в скорострельности при аналогичном вооружении.

Еще одним фактором, ухудшающим боевую скорострельность «тридцатьчетверки», явилось размещение львиной доли ее боекомплекта на полу боевого отделения. Заряжающему приходилось нагибаться за каждым снарядом и перемещать его на относительно большое расстояние до казенника пушки. В то же время днище танка — наиболее безопасное место с точки зрения вероятности попадания туда вражеских снарядов. Это лишний раз иллюстрирует, что каждое техническое решение имеет как положительные, так и отрицательные стороны.

Насколько эргономика влияет на боевые качества танков, показывает один простой пример. В 1942 году в Т-34 ввели новую боеукладку, для которой изменили конструкцию снарядных ящиков. Более рациональное размещение боекомплекта и новые удачные замки к ящикам позволили подготовленным экипажам производить до 6 и более выстрелов в минуту. Таким образом, при том же объеме боевого отделения только усовершенствование боеукладки позволило в полтора раза увеличить боевую скорострельность танка.

Высокой скорострельности немецких танков содействовало наличие вращающегося полика башни, на котором стоял заряжающий. Благодаря полику он оставался неподвижным относительно пушки при разворотах башни. В советских танках их тогда не было, и заряжающему постоянно приходилось быть начеку, чтобы не оказаться прижатым казенником пушки при повороте башни или не попасть под удар откатных частей после выстрела. Это отнюдь не способствовало повышению практической скорострельности танка.

В результате всех испытаний танков на скорострельность в Кубинке неизменно побеждал Pz.III. Он же, по отзывам советских испытателей, постоянно признавался самым удобным для экипажа. Большую роль в этом, несомненно, сыграла очень удачная индивидуальная торсионная подвеска этого танка. Она обеспечивала ему высокую плавность ход даже на пересеченной местности. Такой же тип подвески был использован на советских Т-40 и КВ, а Т-34 оснащался подвеской Кристи, которая тоже была индивидуальной, но отличалась большим диаметром опорных и отсутствием поддерживающих катков, а также типом упругих элементов. Вместо торсионов, работающих на кручение, там применялись пружины сжатия.

Но лучшие условия для экипажа Pz.III были обусловлены не только этим. Его башня была установлена близко к центру тяжести танка, поэтому амплитуда ее линейных колебаний уменьшалась, а в его подвеске применялись амортизаторы, которые быстро гасили эти колебания. В советских танках того времени амортизаторы отсутствовали, а башни были смещены вперед. Благодаря низкому внутреннему трению в их пружинной или торсионной подвеске они сравнительно долго раскачивались после наезда на неровности, а размах колебаний в боевом отделении увеличивался из-за его удаленности от центра тяжести танка.

Возникает вопрос, почему Pz.III был снят с производства в 1943 году, а менее удобный и совершенный Pz.IV выпускался до самого конца войны? Главной причиной этого был больший диаметр погона «четверки», позволявший усиливать ее вооружение без заметного уменьшения объема обитаемого пространства в ее боевом отделении.

Вентиляция боевого отделения необходима прежде всего для своевременного удаления из него высокотоксичных пороховых газов, образующихся в результате стрельбы. В Т-34 того времени она была совершенно неудовлетворительной по уже знакомой нам причине. После оснащения машины 76-мм орудием (вместо прежнего 45-мм) вентилятор, установленный в крыше башни, оказался не над затвором, а над стволом пушки, где его действие было гораздо менее эффективным. Низкая практическая скорострельность пушки несколько ослабила последствия этого дефекта, но случаи угорания танкистов от пороховых газов все же происходили. Чрезмерные усилия переключения передач на Т-34 усугублялись еще одним обстоятельством. Передач было всего 4 — явно недостаточно для нормального совмещения диапазона скоростей танка с диапазоном оборотов его двигателя. В оптимальном случае после переключения передачи обороты двигателя должны снижаться до значений, соответствующих его максимальному крутящему моменту. На Т-34 при переключении передач со второй на третью и с третьей на четвертую обороты двигателя падали так сильно, что оказывались совсем недалеко от зоны его неустойчивой работы, где крутящий момент был заметно ниже максимального. Это приводило к тому, что большую часть времени он работал в режиме неполной мощности. В случае даже небольшого промедления при переключении передач или значительного дорожного сопротивления двигатель танка «опрокидывался» и глохнул. Потерять ход в боевых условиях то же самое, что оказаться неподвижной мишенью для врага, а это было слишком рискованно. Поэтому не удивительно, что Т-34 шли в бой, как правило, на второй передаче и не использовали в полной мере свои скоростные качества.

8. Запас хода особенно важен для увеличения радиуса самостоятельных действий танковых частей. Существенным преимуществом дизельного двигателя над карбюраторным, работающим на бензине, является низкий удельный расход топлива. Поэтому танки, оснащенные дизелем, обычно заметно превосходят по дальности хода своих бензиновых оппонентов. Танк БТ-7М после установки на него двигателя В-2 приобрел рекордную табличную дальность хода по шоссе — целых 630 километров на гусеницах или 1250 километров на колесах! Хотя на самом деле эти цифры на практике никто и никогда не проверял, да и не мог проверить при всем желании. Они являются расчетными и получены, исходя из среднего расхода топлива на километр пробега и суммарной емкости топливных баков танка. Как уже упоминалось выше, БТ-7М вообще не рекомендовалось двигаться на колесах, поэтому говорить о его запасе хода на них нет никакого смысла. Пройти на гусеницах 630 километров на одной заправке БТ-7М тоже был не в состоянии. Проблема была в недоведенности и низком качестве изготовления его двигателя В-2. Из-за них его главными недостатками тогда, кроме малого ресурса, были повышенный расход топлива, превышающий нормативный на 12 %, и абсолютно непозволительный перерасход масла, который в 3–8 раз перекрывал существующие нормы. Поэтому запас хода Т-34, на котором тоже устанавливался этот дизель, осенью 1942 года ограничивался не топливом, а именно маслом: согласно данным Техотдела НКТП, топлива на «тридцатьчетверке» было достаточно на 200–220 километров пробега, а масла — только на 145. Поэтому реальные запасы хода советских и немецких танков того времени примерно соответствовали друг другу.

9. Заметность определяется интенсивностью физических полей танка, которые выдают его местонахождение современным ему средствам обнаружения. В то время к ним относился его видимый размер, окраска, шумовые характеристики и вес — ведь чем тяжелее танк, тем больше дистанция его обнаружения по сотрясению почвы при его движении. В этой области преимущество было за немецкими танками, главным образом из-за их значительно меньшей шумности и меньшего веса по сравнению с Т-34 и КВ. Уровень шума существенно влияет на заметность танков, особенно на закрытой местности, ночью или в условиях плохой видимости. Т-34 был очень шумным. Его мощный 500-сильный дизельный двигатель не был оснащен глушителем. К оглушительному реву дизеля добавлялся лязг крупнозвенчатых гусениц с гребневым зацеплением. Даже тяжелый КВ не создавал столько грохота, ведь гусеницы в его движителе использовались мелкозвенчатые, а их зацепление с ведущим колесом было цевочным. Двигающийся по дороге Т-34 можно было услышать почти за полкилометра, а немецкий Pz.III — только за 150–200 метров. Кроме шума, «тридцатьчетверку» демаскировали высокие столбы пыли, вздымаемые ее выхлопными трубами, направленными вниз.