Соблазнительный шелк - Лоретта Чейз

Герцог ощутил боль, потом гнев, и устало подумал, когда же все это кончится.

Он сказал себе, что должен выбросить проклятые журналы в огонь и бульварные газетенки вслед за ними. Но вместо этого устроился за столом и стал внимательно изучать их, делать выписки, обдумывать идеи.

Это дело прогоняло скуку.

Оно было занимательнее, чем просматривать гору корреспонденции, в основном состоящую из приглашений.

Это занятие было пустой тратой времени.

Он позвал лакея и велел прислать к нему Холидея.

Тремя минутами позже Холидей вошел в библиотеку.

Кливдон отодвинул неподобающую литературу на край стола.

— Холидей, я хочу отправить кукольный домик мисс Нуаро.

Последовала кратчайшая, почти неуловимая пауза, прежде чем Холидей ответил:

— Да, ваша светлость.

Герцог с удивлением поднял глаза на дворецкого.

— Есть проблема? Мне кажется, эта вещь вполне выдержит двадцатиминутный переезд на Сент-Джеймс-стрит. Разве нет? Домик, конечно, старый, но мне казалось, он в хорошем состоянии.

— Прощу прощения, ваша светлость, — сказал Холидей. — Никаких проблем нет. Я немедленно все устрою. Но…

— Но?

Герцог устремил на него вопросительный взгляд и дворецкий, понурившись, сказал:

— У нас создалось впечатление, что мисс Нуаро будет нас навещать.

Кливдон выпрямился.

— С чего вы взяли?

— Возможно, это было не впечатление, а надежда, — сказал Холидей. — Мы считаем малышку очаровательной.

Мы — значит слуги. Кливдон удивился.

— Интересно, что в этих Нуаро необычного? Они очаровывают всех. — Горничная Сара с радостью согласилась пожить в комнатах над магазином, пока Нуаро не найдут подходящую няню для ребенка. А мисс София сумела положить на обе лопатки даже Лонгмора.

— Они действительно обладают определенным шармом, — сказал Холидей. — Но на миссис Майклс и меня особенное впечатление произвели их манеры. Миссис Майклс уверена, что все они — леди.

— Леди?

— Да, она убеждена, что все они леди, попавшие в трудные обстоятельства. Чего в жизни не бывает?

Кливдон вспомнил свое первое впечатление о Марселине. Тогда он был в недоумении. Она говорила и вела себя, как дамы из его окружения. Но ведь она не леди. Так она сама сказала.

Или?

— Очень романтично, — фыркнул Кливдон. — Мне известно, что миссис Майклс увлекается романами.

— Не знаю, — пожал плечами Холидей. — В любом случае они не такие, как можно было ожидать. Миссис Майклс была откровенно шокирована, когда я сказал, что мы ждем в гости модисток. Но потом она призналась, что изменила свое мнение, когда познакомилась с ними. Они не такие, как бывают модистки.

Слуги чувствительнее к рангу, чем их хозяева. Они способны учуять торговца за пятьдесят шагов и распознают самозванца, лишь только он откроет рот.

И вот, его слуги, дорожащие своим положением на службе у герцога, считают, что Нуаро — леди.

Что ж, это показывает, что эти женщины умны и являются великолепными актрисами. Очаровательные, соблазнительные. Ева в трех разных ипостасях.

Дьявол! Да что это с ним? Видимо, на него повлияло чтение проклятых журналов.

— Вы все видели их в работе, — напомнил Кливдон. — Они знают свое ремесло.

— Именно поэтому миссис Майклс посчитала, что они знатные дамы, попавшие в тяжелое положение, — сказал Холидей. — Признаюсь, сначала я решил, что это одна из ваших шуток. Прошу меня простить, сэр, но мне пришло в голову, что эти женщины — ваши дальние родственницы из-за границы, и вы нас, таким образом, проверяете. Но это было только на мгновение, поверьте мне, сэр. Потом я узнал, что действительно был пожар, и никто и не думал шутить.

В дверях появился лакей Томас.

— Прошу прощения, ваша светлость, но прибыл лорд Лонгмор и желает…

Лонгмор отпихнул Томаса и ворвался в библиотеку. Холидей предусмотрительно отошел в сторону, чтобы его не сшибли.

— Ты — негодяй, — заявил Лонгмор, размахнулся, и его далеко не маленький кулак устремился прямо в челюсть герцогу.

Люси расположилась на подоконнике и смотрела на улицу.

Она там сидела уже несколько часов.

Марселина знала, кого она высматривает, и очень боялась того, что может произойти.

— Пора пить чай, — сказала она. — Сара подала чай на твоем красивом столике, все куклы сидят на своих местах и ждут.

Люси не ответила.

— А потом Сара отведет тебя на прогулку в Грин-парк, где ты сможешь посмотреть на красивых леди и джентльменов.

— Я никуда не пойду, — заявила девочка. — А вдруг он придет, а меня не будет? Он будет разочарован.

У Марселины заныло сердце.

Она села на подоконник рядом с Люси.

— Дорогая, его светлость сюда не придет. Да, он заботился о нас некоторое время, но он очень занят и…

— Он не занят для меня.

— Мы не его семья, малышка.

Люси прищурилась и упрямо сжала губы.

— Он создал для нас очень красивый дом, — сделав над собой усилие, продолжила Марселина. — Только посмотри, сколько замечательных вещей он тебе купил: изящный чайный сервиз, столик и стулья, самую прекрасную в мире кроватку. Но в его жизни есть много проблем, никак не связанных с нами.

— Нет! — закричала Люси и спрыгнула с подоконника. — Нет! Нет!

— Люси Корделия!

— Я не Люси! Я Эррол! И никогда больше не буду Люси! Он вернется! Обязательно вернется! Он меня любит! Он меня любит! Он любит Эррол!

Она бросилась на ковер, принялась визжать, плакать и дрыгать ногами.

В комнату вбежали Софи и Леони. За ними Сара, на симпатичном личике которой был написан ужас. Она впервые столкнулась с капризами Люси.

И бросилась к беснующемуся ребенку.

Марселина остановила ее движением руки.

— Люси Корделия, хватит, — спокойно проговорила она. — Ты же знаешь, что воспитанные леди не бросаются на пол и не визжат.

— Я не леди! — завопила Люси. — И я тебя ненавижу!

Сара испуганно ахнула.

— Перестань, Эррол, — сказала Софи, тоже сохраняя каменное спокойствие. — У тебя только заболит голова.

— Он вернется! — рыдала Люси. — Он меня любит!

Марселина расправила плечи, подошла к девочке, подняла ее и крепко прижала к себе, не обращая внимания на вопли и весьма активные телодвижения. Она принялась укачивать ее, как будто та была грудным ребенком.

— Перестань, — шептала Марселина, — не надо. Ты уже взрослая девочка, так докажи это.

Мало-помалу Люси прекратила размахивать руками и ногами, а визг перешел в тихий плач.

— Почему мы не могли остаться там? — всхлипывая, спросила она. — Почему он не оставил хотя бы меня?