Мой полицейский - Бетан Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай зайдем в воду, – сказала Джулия, закидывая сумку с листовками за плечо. – Я хочу охладить ноги, иначе они взорвутся от этой жары.
Позволяя яркому свету немного затуманить мое зрение, я последовала за ней по гальке. Мы вместе ковыляли до кромки воды, хватаясь за локти друг друга. Джулия расстегнула сандалии, и я посмотрела на жесткий блеск волн.
Я поняла, что мне хочется войти в воду и снова позволить морю удерживать меня, смыть весь шум пляжа, охладить обожженную кожу и заставить мысли остановиться. Я скинула туфли и не задумываясь полезла под юбку, чтобы расстегнуть чулки. Джулия уже вошла в воду, она оглянулась на меня и ахнула.
– Ты чертовка! Что, если кто-нибудь из школьников увидит?
Но я не придала этому значения, а сосредоточилась на сиянии моря; и какофония пляжа отступила, когда я вошла в воду. Я не спотыкалась о камни и не колебалась, как с Томом. Просто вошла, едва чувствуя шок от прикосновения к воде, подол моей юбки впитывал ее, пока я не оказалась в ней по пояс. И все же я пошла дальше, не сводя глаз с горизонта.
– Марион!
Голос Джулии звучал очень далеко. По мере того как заходила глубже, я думала о том, что море может сбить меня с ног или даже утопить. Ток бегал вокруг моих ног, заставляя меня раскачиваться взад-вперед. Но сейчас это не казалось угрозой. Это было больше похоже на игру. Позволяя телу расслабиться, я покачивалась на волнах. Я вспомнила, каким упругим было тело Тома в тот день. Он двигался вместе с волнами. Возможно, я могла бы сделать то же самое.
Отрывая ноги ото дна, я подумала: он научил меня плавать, а что толку? Лучше было бы вообще никогда не заходить в воду.
Я снова услышала голос Джулии.
– Марион, что ты делаешь?! Марион, вернись!
Мои ноги коснулись дна, и я увидела, что она стоит на мелководье, положив руку на лоб.
– Вернись! – крикнула она, нервно смеясь. – Ты пугаешь меня.
Она протянула руку. Я подошла к ней, моя мокрая юбка прилипала к бедрам, вода капала с моих пальцев, когда они соприкоснулись с ее. Как только она дотянулась до моей руки, тут же притянула меня к себе, обнимая своими горячими руками. Я почувствовала ее дыхание с запахом сладкого чая, когда она сказала:
– Если хочешь плавать, тебе понадобится костюм. В противном случае тебя увидит спасатель.
Я попыталась улыбнуться, но не смогла. Задыхаясь и дрожа одновременно, я положила голову ей на плечо.
– Все в порядке, – сказала Джулия. – Я с тобой.
* * *
Ты прислал открытку из Венеции. И это не была фотография одного из классических видов площади Сан-Марко или моста Риальто. В поле зрения не было ни канала, ни гондольера. Ты прислал мне репродукцию сцены из цикла Карпаччо «Легенда о святой Урсуле»: прибытие английских послов – карточку с изображением двух молодых людей в колготках томатного цвета и куртках с меховыми воротниками, облокотившихся на перила; с экстравагантными кудряшками, закрывающими плечи, и сидящего у одного из них на руке сапсана[58]. Меня поразило, что эта пара была одновременно и наблюдателями, и позерами: наблюдающими и, несомненно, осознающими, что за ними также наблюдают. На обороте ты написал: «Этот художник дал свое имя ломтикам холодной говядины, которые тут едят. Грубые, волнующе красные, тонкие, как кожа. Венеция слишком прекрасна, чтобы ее можно было описать. Патрик». Ниже Том приписал: «Путешествие долгое, но все порядке. Отличное место. Скучаю по тебе. Том». Ты рассказал все, а Том – абсолютно ничего. Я чуть не рассмеялась от этого контраста.
Она пришла через несколько дней после твоего возвращения, и я без промедления сожгла ее.
Вы уехали в пятницу утром, в середине августа. Том позаимствовал один из твоих чемоданов, который всю неделю тщательно собирал: вынимал вещи и складывал обратно. Он взял с собой и свадебный костюм, положил его тайно, в последнюю минуту, потому что я не видела, как он это сделал. Костюм исчез из нашего шкафа, и я потрогала пустую деревянную вешалку, на которой он висел с марта. Он также взял в библиотеке путеводитель по Италии. Я сказала ему, что это бессмысленно, потому что ты бывал там много раз раньше и, как я знала, сам будешь путеводителем для Тома. Разве ты уже не рассказывал нам обоим много раз о чудесах вапоретто[59] и о том, что непременно нужно посмотреть в Галерее Академии[60]?
Тем не менее я просмотрела в этом путеводителе раздел о Венеции. Том сказал мне, что не знает, где вы остановитесь и чем займетесь, когда приедете туда. Это, конечно, зависело от тебя. Он улыбнулся и сказал:
– Думаю, я просто поброжу немного один. Патрику придется работать.
Но я знала, что ты ничего подобного не допустишь. Просматривая путеводитель, я предположила, что ты обязательно покажешь Тому основные достопримечательности в первый же день. Вы, возможно, постоите в очереди, чтобы подняться на Колокольню за видами, которые, как говорилось в книге, стоили ожидания; выпьете кофе во «Флориане» и будете знать, – даже не заглядывая в книгу, – что не стоит заказывать капучино после одиннадцати утра; ты сфотографируешь Тома на мосту Риальто; возможно, даже завершишь ваш день поездкой на гондоле, вы двое будете плыть бок о бок по тому, что в книге называется «славными водными путями города». «Ни одно путешествие, – продолжал гид, – не обходится без прогулки на гондоле, особенно молодоженов».
С тех пор я и сама побывала в Венеции. Я ездила в сентябре этого года, то была организованная поездка в оперу в Верону с кучей незнакомцев, в основном моего возраста, которые путешествовали одни, как и я. Уже много лет мы с Томом отдыхаем раздельно, и я всегда отшучиваюсь от вопросов о местонахождении моего мужа во время путешествий. О, говорю я, он ненавидит оперу. Или сады. Или старинные дома. В зависимости от темы поездки.
Я не сказала Тому, что визит в Верону включал однодневную поездку в Венецию. Венеция – одно из многих слов, которые мы не произносим вслух с тех пор, как ты взял его туда. Я много раз
