Живой товар - Андрей Хазарин

Глава 39

Дождливый Вторник

Погода, испортившая все воскресенье, не стала лучше ни вчера, ни сегодня. Но вчера меня это не волновало: и на машине возили, и мысли другим были заняты...

Полночи я просидела перед телевизором - каким-то боевиком пыталась отвлечься. Не очень, впрочем, успешно...

Мысли о Колесникове отгоняла старательно, но... "Не думай о белой обезьяне..." Все равно ни о чем другом думать не могла.

Правда, под утро, часа в три, меня сморило. Так что до своих шести я все-таки немного поспала. И со звонком будильника пошла по стандартному кругу: кофе, костюм, бутерброд... К сумке и пакету прибавился зонтик по случаю хмурого неба. И одеться пришлось тепло: ночью я сильно перепсиховала, а после этого меня здорово морозит. Но не пить же коньяк с утра!

Села перед зеркалом лицо на себя наносить - и с удивлением нашла, что для женщины, которая вчера уличила в обмане своего возлюбленного и прогнала его взашей, я выгляжу очень даже прилично. Пообещала себе, что и дальше буду так держаться. Подкрасилась, вытащила любимые духи - их уже мало осталось, обычно берегу на особый случай. Но сегодня надо было себя как-то подбодрить.

Метро, ступеньки в родной офис, любимый стул... Успела вовремя, вот только туфли промочила. Пришлось надеть сухие департаментские, а эти поставить сушиться.

Кроме меня и Анечки в офисе пока никого. Странно только, что ящики стола открыты, картотека тоже отперта. Непонятно. Вроде перед отъездом в "Татьяну" вчера все запирала.

Корова! За всеми делами забыла деньги из сумки выложить. А ведь с этого дня буду гулять без сопровождения - надо бы поосторожнее.

Посмотрела в зеркало на лицо - нет, все нормально. Никаких припухших глаз, красных пятен на щеках... Вот только выражение... Но его, выражение, и изменить можно. Я улыбнулась и посмотрела на себя в зеркало. Да, пока лучше не улыбаться - глаза сохранили змеиную сосредоточенность. Ничего, господа хорошие, капля-другая яда вам не повредит...

Рабочий день шел своим чередом. Сережа распечатывал ночную информацию, Валентина принесла показать свежие тесты. Мы теперь их на невестах прокатывать будем - характер узнавать.

Юлька, как обычно, опоздала. Не успела я у неё спросить, что она в моем столе искала, как она наехала на меня:

- Аська, какого черта! Что ты опять в моих бумагах кавардак устроила? Дождаться не могла! А теперь я ничего не найду!

Ну, это не фокус. У партнерши моей иногда на столе такой хаос случается - сам черт ногу сломит. Правда, она во всем этом безобразии ориентируется нормально.

Стоп! Опять твоя голова тебя подводит, рыбка! Выходит, и у Юльки в бумагах рылись! А позавчера в компьютере покопались... Оч-чень интересно! Кто-то из наших решил порядок в бумагах навести? Или следы из-за Ирины заметают? То-то денежек подбросили, чтоб мы на радостях все на свете забыли...

Ой, Анна Георгиевна! Глядишь, на тебя действительно охота вот-вотначнется, как предупреждал незабвенный В. Колесников.

Все, беспокойся только о себе, заботься о себе и себя люби больше всех. Потому что никто, кроме тебя самой, заниматься этим не будет.

- Ась! Ты опять нырнула?

- А что? Случилось что-то? Народ идет?

- Нет пока. В десять у тебя клиент... Я спрашиваю, ты статью в "Зебре" читала? Про Ирочку мою?

- Какую статью? В какой зебре? Что ты мне голову морочишь с утра пораньше?!

Опомнись, не ори, веди себя нормально! Не надо привлекать лишнего внимания.

- Нет, Ася, серьезно. Газета "Зебра" напечатала гнусную такую статейку. Похоже, что про Ирочку Гончарову. Ну, ту, чья мамочка сюда скандалить приходила... Ну вспомни!

- Не помню я ничего... И что в этой статье?

- Мерзость всякая. Журналист, сволочь, постарался... Грязью так облил - ей теперь отмываться и отмываться. Жалко девчонку!

- Юлька, ну что ты несешь! Не её - себя пожалей. Там что, фамилия написана?

- Нет.

- А даже если да? Замуж вышла - и все. Новая фамилия, новая жизнь. Милое дело - замуж, мечта поэта! Главное счастье в жизни!

- Аська, да что с тобой? Ты чего такая взвинченная? Со своим поругалась?

- Ни с кем я не поругалась! И ни черта я не взвинченная! И про Ирочку твою, кобылу белобрысую, слова больше слышать не хочу! Не хочу, поняла?

Тут уже я и сама услышала, что говорю слишком громко и слишком эмоционально. Надо срочно тормозить - и, по возможности, извиниться перед Юлей. А то она сидит, уставилась на меня - ну как же, не каждый день самая спокойная и сдержанная сотрудница с катушек съезжает.

- Ты прости меня, Юленька... Я вчера вечером приятелей в Германию проводила. Лучших друзей своих. Расстроилась - сил нет.

- Ой, Ась! Ну не нервничай только. Теперь из Германии приехать - раз плюнуть. Встретитесь еще...

- Ага, вместе на дачу съездим, по телефону болтать будем каждый вечер, вместе отпуск проведем...

Да! Если бы у меня на самом деле так было - лучшие друзья, отъезд, - я бы, наверное, психанула сильно. Но все-таки не до такой степени.

- И, честно говоря, с мужиком тоже поцапалась... Трудно в моем возрасте перестраиваться под чужое мировоззрение.

Юлька промолчала. Во-первых, действительно трудно - она прекрасно знает это по своему особо удачному браку. А мое поведение ей теперь вполне понятно - можно и чуткость проявить. Правда, ни слова я им о мужике своем не говорила, но имею же и я право хоть на кусочек личной жизни!

- Нет, Юлечка, - наконец-то ответила я на её вопрос. - Я не копалась на твоем столе. Подошла папку взять. Но увидела твой порядочек и решила тебя дождаться.

- Правильно решила. А какую папку тебе надо?

- Да понимаешь, у меня подружка хочет своих дочек пристроить. Просила мужичков подобрать, молодых и приличных. Из наших. Она заплатит, конечно. Ее только качество товара беспокоит.

- На, держи, - Юля передала мне толстую синюю папку. - Выбирай любого на свой вкус. Или на подружкин. Только не на дочек вкус - много они понимают!

* * *

Валентина сортировала распечатки. Сережа принес - ужасно доволен, что машину починить успел: всего один день без связи сидели, информацию почти не потеряли.

- А что случилось с машиной, Сереженька?

- Да Бог её знает! Похоже на скачки напряжения в сети. Надо будет шефу сказать, чтобы стабилизированный источник питания купил. Дорого, конечно, но информация ещё дороже...

- Да, конечно.

Валя забрала распечатки и погрузилась в мир брачных объявлений со всего света.

В офисе было тихо: краем уха она услышала, как Сережа закрыл дверь в "бункер", потом до неё донесся разговор Юли и Аси. Валентина удивилась обычно, если клиентов нет, этих двух и не слышно вовсе. А тут Аська чуть ли не кричит. Что случилось?

Прислушалась. Юля говорила о газете "Зебра", о публикации этой отвратительной. Да и прислушиваться не надо было - и так Асина реакция была хорошо слышна. Наверное, поругалась с тем мужиком, с которым её несколько раз видели. А когда попадет шлея под мантию, ещё и не так орать можно... Но...

Валентина Дмитриевна ничуть не отреагировала бы на эту вспышку, если бы не слова "кобыла белобрысая". Ну, предположим, что блондинка, знали все, кто фотографию видел. А вот "кобыла"... Похоже, Ася видела эту девчонку, и недавно - за год о росте и габаритах можно было и подзабыть. Так в досье же все написано, и рост, и вес! Написано, и ты читала - а пришел тебе в голову зрительный образ? Нет, для этого надо глазками взглянуть. Точно Аська её видела, без вопросов...

Видела!.. О Господи! Неспроста Артур так ею интересовался, не подвело чутье профессионала...

Валя встала и неторопливо вышла из офиса. Зашла к соседям. Слава Богу, телефон был свободен.

- Светочка, - обратилась она к секретарше, - можно я от вас позвоню, а то у нас телефон занят, а мне срочно связаться надо...

Светочка кивнула. Она вообще была нестандартной секретаршей: молчаливой и умной. Валя уже неоднократно имела возможность в этом убедиться.

Набрала номер, услышала знакомый бесстрастный голос.

- Алло, это Валентина Дмитриевна.

- Я узнал.

- Мы ждем вас в нашем офисе около двенадцати.

- Вы не можете говорить?

- Да.

- Хорошо. Буду.

Мюллеровскому слову можно верить - будет, как часы. Валя вернулась к себе в кабинет. Теперь, когда вот-вот прибудет подкрепление, она почувствовала себя уверенней.

* * *

Десятичасовой клиент оказался интересным господином. В определенном смысле. Солидный женатый мужчина, лет около шестидесяти: и брюшко, и тонзура, и одышка. Хочет найти себе женщину "для души", как он выразился. А если по всем статьям подойдет, то он и жениться не против. Мое робкое замечание, что он вроде женат уже, вызвало только покровительственную улыбку. В том смысле, что я жизни не знаю.

Я беседовала с ним - и вдруг поймала себя на мысли, что успокоилась. Его оптимизм и жизнелюбие в какой-то степени передались и мне. Я даже улыбнулась, когда он уходил.

Позвонила Надежда.

- Ты как там?

Я её обрадовала, что ещё жива. А заодно сообщила, что к ней хорошо отношусь.