Восход над Шалмари - Андрей Имранов

– А далеко поедем?

– Километров пятьдесят-сто. Не могу сказать точнее.

Витька вздохнул и стал смотреть в окно. Почему-то стало очень грустно. «Контакты-хренакты, – пробормотал он про себя. – Да кому мы нужны?» Вон, если верить Рорику, всякие инопланетяне давно уже по Земле шляются. И что с того, что их совсем немного? Важно то, что никакой контакт они устанавливать и не собираются. Видимо, не созрела еще земная цивилизация для контакта. Вот и Рорик сейчас найдет свою девушку и умотает обратно на свою планету, и что ему до землян, многие из которых уверены, что одиноки во Вселенной? Невежливо это все-таки как-то. Все равно как будто влез в чужую квартиру через окно, потоптался по комнатам, поискал что-то и ушел. И ни «здрасте», ни «до свиданья». Невежливо!

– А что, люди про вас вообще ничего не знают, да? Ну я вообще людей имею в виду, а не таких, как я, которые случайно попались. Или мне ты тоже память сотрешь, как тому водиле, да? – Витька похолодел от своей догадки. – Не надо, пожалуйста, я правда никому не расскажу, честное слово!

– Не будучи полностью уверенным, кого ты имел в виду под словом «вас», отвечу: теперь – знают. Обслуживающий состав земных порталов целиком состоит из местного населения. И не знать про «нас» они никак не могут. Это ответ на первый вопрос. Касательно второго – я не собирался лишать тебя воспоминаний.

Хотя секунду назад Витька думал, что Рорик в любом случае именно так и скажет (не дурак же он прямо взять и признаться, что собрался стереть человеку память), ответ его успокоил.

– Ничего себе. Значит, у нас тоже есть люди, которые все знают? Это как в «Людях в черном», да? Ну да, точно! Я так и думал, что там правду показывают! Тут они немножко лажанулись, люди с сбображалкой могли и догадаться. Я, например, догадался. Понимаешь, во втором фильме, там, где они старый фантастический сериал смотрят, я сразу понял, на что они намекают. Ты, наверное, его не видел… Ну короче, они там, в фильме, смотрят другой фильм, такой старый-престарый, без компьютерных спецэффектов еще, сразу видно, что там куклы сплошные. Снято так по-глупому. Но смысл такой: то, что в том старом фильме было, было и на самом деле! Ну то есть на самом деле в этом фильме, который «Люди в черном-2». Я сразу понял, зачем они это показывают. Они, типа, сказали: «Вот, смотрите вы фильм, думаете, это все выдумка, а то, что в нем – на самом деле происходит!» А чё, люди в черном на самом деле есть?

– Не знаю, кого ты имеешь в виду, поэтому не могу ответить на твой вопрос.

– Да ладно, не шифруйся. Ты же уже все выдал. Что обслуживающий персонал из наших состоит. Вот это и есть – люди в черном. А скажи, правда многие инопланетяне такие страшные? Ну, там, медузы всякие, а еще эти – тараканы, во! Такое страшилище, правда! Такие тоже тут по земле ходят, да, а мы их не видим?

– Не думаю. Во всяком случае, мне о таковых ничего не известно. Подавляющее большинство представителей других миров – если не все – принадлежат стандарту хи-три и неотличимы от представителей вашего мира. В основном они и облика не носят, просто переодеваются в вашу одежду, и все.

– Жаль. Ну, это они в фильме просто преувеличили, понимаю. Чтобы больше народу фильм смотреть шло. А сами небось ржут. А почему они всем не скажут, а? Чего они боятся-то? Что мы на другие планеты сбежим, что ли?

– Не знаю, – ответил Рорик. – Причины этого известны только самому обслуживающему персоналу порталов.

– Ну вот, так всегда, – сказал Витька, отворачиваясь к окну. – Это они просто от жадности. У нас все время так, как только у кого-то что-то появляется, он ни за что этим с другими делиться не будет. Плохая мы цивилизация, жадная.

– Я считаю, что жадность представителей вашего мира не выше среднестатистического уровня, – успокоил его Рорик, но Витька уже охладел к разговору и просто смотрел на проносящиеся мимо машины заснеженные деревья, представляя, как станет великим художником и будет просто дарить свои картины разным небогатым школам и детским домам. Вокруг него будут всякие миллионеры увиваться, предлагать тыщи миллионов долларов за новую картину, а он просто скажет: «Знаете, я обещал подарить ее своему однокласснику… бывшему однокласснику, поэтому вынужден вас огорчить». Или даже не так. Он скажет: «Тыща миллионов? А что так мало? Нет, я отдам ее своему бывшему однокласснику, он предлагает мне за нее намного больше!» И они будут беситься и не понимать, как обычный школьник… нет, это уже будет после школы… ну пусть обычный студент – может предложить намного больше тыщи миллионов и даже миллиона миллионов. И так и не поймут.

Витька так размечтался, что даже не заметил, как машина остановилась. Точнее, заметил, но не сразу, просто в какой-то момент понял, что машина стоит и стоит уже довольно давно. Радужная пелена мечтаний тут же исчезла, как лопнувший мыльный пузырь, Витька подскочил и повернулся к Рорику:

– Чего стоим, кого ждем?

Но Рорик молчал, сидя прямо на сиденье. «Будто штырь проглотивши», – сказала бы мама. У него даже глаза были закрыты. «Колдует, наверно», – догадался Витька и затих. Рорик просидел так еще минут десять, Витька уже ерзать начал от нетерпения. Но вдруг Рорик открыл глаза и сказал водителю:

– Поехали обратно в Тверь. Улица Благоева.

– Что, не получилось? – спросил Витька с огорчением.

– Все получилось. И я уже все сделал.

– Что получилось? Ты уже сделал меня великим художником? Но я ничего такого… – Витька чувствовал себя обманутым, у него даже слезы на глаза навернулись.

– Изобразительное искусство – зрительная категория, – спокойно ответил Рорик, – пользуйся глазами.

Витька прижался к окну. Сначала ему показалось, что ничего не изменилось, но стоило ему просто заметить отдельное дерево, как он тут же понял, что, пожалуй, так и есть. Ничего не изменилось, зато изменился он сам. Широкая – до ушей – улыбка медленно расцвела на его лице.

– Они такие… – Витька крутил пальцами, ему не хватало слов выразить свой восторг от увиденного, – кислые, вот! Это деревья. И ни капельки они не зеленые, хоть и елки. Они черные, и белые, и красные. Они – как огонь внутри лампочки. А снег под ними – как сахар. Они такие гордые, но все же кислые, и всего снега недостаточно, чтобы они стали сладкими. А обычные деревья – они пресные, потому что спят. Их там вообще нету, они только шляпы свои оставили, а сами залезли под одеяла. – Витька засмеялся. – Это так здорово, что просто слов нет! Спасибо тебе агромадное!

– Пожалуйста, – ответил, улыбаясь, Рорик, но Витька его не видел и не слышал, он смотрел в окно широко открытыми глазами, жадно впитывая открывающиеся ему образы. Временами он начинал загибать пальцы, что-то бормотать, а иногда – крепко вцеплялся белеющими пальцами в ручку двери и, прикусив губу, потрясенным взглядом провожал обычную придорожную остановку. Он даже в некоторое отчаяние пришел от всего увиденного: это же всей жизни не хватит, чтобы все это нарисовать, чтобы показать всем то, что ему открылось. К счастью, через некоторое время Витька научился спокойнее относиться к изменившейся картине мира, а то так – это, конечно, очень хорошо, но все же грозит некоторыми неудобствами. Особенно в школе. Ничего хорошего не будет, если на уроке по литературе его вдруг осенит, насколько сильно учительница похожа на старую ленивую жабу. Но все равно обратная дорога пролетела совершенно незаметно: казалось бы, вот только-только они поехали обратно в Тверь, а вот уже и знакомые дома на улице Благоева.