Святая - святым - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подошел к Стасу, пытаясь помешать ему, но тот оттолкнул его и со слезами на глазах закричал:
- Уйди! Не мешай!
- Но, Стас! Ведь это же стоит только один раз попробовать и… Ну, посмотри на меня! Ты что, хочешь тоже таким стать? Я тут места не нахожу, хочу и боюсь начать все сначала, а ты сам в петлю лезешь! Нет, Стас, всё что угодно, только не это!!
В глазах Ника стоял такой ужас, что Стасу стало не по себе.
А тот продолжал:
– Ты думаешь, в любой момент сможешь потом бросить? Как бы не так!! Ты будешь готов отдать всё, чтобы вернуть тот миг, когда начал! Только уже ничего, слышишь – ничего не сумеешь сделать! Кто-кто, а я это хорошо знаю! Ну, хочешь, я тебе тысячу, десять тысяч долларов дам, машину бери! Только не начинай!
Но Стас, словно не слыша, старательно затягивал на сгибе локтя жгут, помогая себе зубами.
Ник смотрел на него, болезненно морщась, будто делал всё это сам и, наконец, крикнул:
- Ну, хочешь, Нинку тебе уступлю?..
Услышав про Нину, Стас, схватил с блюдца шприц и поднял его, проверяя, на всякий случай, нет ли в нём воздуха.
- А-а, делай, что хочешь! - устало махнул рукой Ник и, опустившись в кресло, мрачно посоветовал: - Только лучше сразу вгони себе в вену воздуха, да побольше, чтоб после не мучаться!
Эти слова несколько отрезвили Стаса, и он уже не так уверенно поднес иглу к вене.
«Раз и все…» - с каким-то тупым безразличием подумал он.
Он уже собрался уколоть себя, как вдруг Ник неожиданным прыжком подскочил к нему, сильным ударом выбил из пальцев шприц и принялся яростно топтать его ногами.
- Вот и всё! Всё! Завязали, оба! Слышишь, Стас, да?!
- Да… – устало опустился на стул Стас и беспомощно взглянул на Ника.
«Раз и всё - еще раз подумал он, - вот и завязал, даже не успев начать!»
И уже, начиная понимать, где он и что к чему, с чувством сказал:
- Спасибо тебе, Ник.
- Есть за что! - кивнул тот. - Хотя, это еще неизвестно, кто кого должен больше благодарить. Ведь если б не ты, вечная ломка была бы мне обеспечена!
- Я-то при чем? – удивленно пожал плечами Стас.
- А я, глядя на тебя, свой первый раз вспомнил, увидел себя словно со стороны и – как отрезало! Так что…
Ник без малейшего сожаления достал из кармана брюк красивый брелок с ключами и протянул Стасу:
- На, держи!
- Что это? - не понял Стас.
- Как что? Ключи от машины. А с Нинкой сами как-нибудь договоритесь!
- Что?! – Стаса, как током, ударило от этих слов. - Ладно, живи! - Оттолкнул он протянутую к нему ладонь Ника.
И запинаясь от бессильной обиды за так жестоко обманутое своё первое чувство, добавил:
- А машины мне твоей, и тем более Нинки - не нужно!
Глава девятая
1
- Интересно, и что же унес с собой Плутий вместо печати?
Императорское курьерское судно «Тень молнии», подгоняемое попутным ветром, летело навстречу своему последнему порту – столице Египта, Александрии. Море было неспокойным, чайки скользили вниз к пенистым волнам и тут же испуганно взмывали в высь, словно боясь, что они поглотят их. Гилар, стоя на капитанском помосте, глядя то на небо, то на волны, выказывал явные признаки беспокойства.
Крисп, с молчаливого разрешения отца, давно уже находился на корме корабля. Теперь здесь были не только пассажиры, но и все члены экипажа, кроме Гилара. Даже охранники, потому что Марцелл после пропажи больше ни на миг не расставался со своей сумкой.
Крисп то и дело скашивал глаза на сидевшую чуть поодаль Злату. Она расположилась ближе всех к отцу Нектарию и улыбалась как ребенок, но кукла по-прежнему была у неё на коленях.
В Александрии они должны были расстаться. Дальше Криспу с отцом предстоял путь в военную ставку к императору, а им - в Афины и затем в свою далекую Дакию.
Мысли о предстоящей разлуке тяготили юношу. Чем сильнее он гнал их от себя, тем грустнее становилось у него на сердце. Злата тоже иногда замечала его и показывала глазами на отца Нектария, давая понять, что ей нравится то, о чем он говорит.
Млад в который уже раз рассказывал очередному пассажиру, что ему сразу не понравился Плутий Аквилий. А когда увидел, что тот что-то подсыпал в амфору, и Гилар не стал его даже слушать, сам выбил пробку и вылил на палубу всю воду.
- Надо же, Геренний Этруск - уже император! – вертя в пальцах совсем недавно отчеканенный денарий, задумчиво сказал Марцелл.
- Отец, а чего добивался этот Плутий? – спросил у него Крисп. - Только теперь я начинаю вспоминать, что и мне он казался подозрительным!
- Трудно сказать, – задумался вслух Марцелл. – Сначала он захотел выкрасть у нас императорскую печать.
- Но зачем?
- В руках такого человека эта печать может всё! Ею он без труда мог скрепить любой эдикт, например, о назначении себя казначеем какой-нибудь отдаленной провинции. Конечно, наместник по роду своей службы известил бы императора, но пока дойдет подтверждение, Плутий успел бы сказочно обогатиться и сбежать, прихватив с собой казну и годовой налог, собранный с провинции. И тогда ищи ветра в поле!
- А что он подсыпал в амфору?
- Судя по всему, этого показалось ему мало. Аппетит, как известно, приходит во время еды, и он, наверное, решил усыпить нас. А когда уснем, подговорить гребцов на бунт и сделать «Тень молнии» пиратским кораблем. Поистине это был блестящий план. «Тень молнии» может догнать любое судно и наоборот уйти от погони. Горе было бы тогда всем кораблям, встретившимся ему на пути!
Марцелл знаком подозвал лекаря и сказал:
- Кстати, проверь, все ли снадобья у тебя на месте?
Тот, быстро кивнув, стал рыться в своем ящике.
- Этот Плутий был не так уж и прост, – продолжил Марцелл. - Не сумев попасть на несколько императорских курьерских кораблей, он, наконец, добился этого с нами и принялся осуществлять свой коварный план. Сначала через тебя, что почти ему удалось, когда я застал вас в каюте...
- Прости, отец... – виновато вздохнул Крисп.
- За что? – улыбнулся ему Марцелл. - Он и меня обвел вокруг пальца! Потом решил действовать через питьевую воду и, наконец, уговорил беднягу Максима поднять ложную тревогу о пиратах. Конечно, - обращаясь к охранникам, сказал он, - и вам не делает чести, что вы бросились спасать меня, а не важные императорские эдикты. – Тут Марцелл поморщился, вспомнив о том, что было в этих эдиктах, и махнул рукой. - Главное, что справедливость восторжествовала…
Он вдруг заметил подавшегося к нему бледного лекаря и вопросительно посмотрел на него:
- Что, нет сонного порошка?
- Нет, господин! – с трудом ворочая языком, ответил тот. - Исчез мой амфориск с ядом!..
- Да, – покачал головой Марцелл. – Он оказался еще большим мерзавцем, чем я предполагал! – Эй, Млад! – подозвал он. – А как тебе удалось обнаружить тайник Плутия, куда он спрятал печать?
- А я, даже когда все думали только про пиратов, следил за ним! - с радостью отозвался мальчик. – И когда увидел, что он спрятал что-то в щель, тихонько подменил печать другой вещью.
- Интересно, и что же унес с собой Плутий вместо печати? – с любопытством взглянул на него Марцелл.
- Как что - мою монету!
- Что?!
- Представляю, как вытянется его лицо, когда он увидит вместо императорской печати самую никчемную вещь на земле! – засмеялся Крисп.
И совсем не никчемную! – обиделся Млад. - Она помогла освободить нашу маму!
- Ну ладно, ладно, - обнял его Марцелл. – Конечно же, это – самая бесценная монета во всем мире! Но для Плутия, которого, я уверен, в конце жизни ждёт… – он не успел сказать, что именно ждёт в конце жизни Плутия, потому что среди пассажиров, беседовавших с отцом Нектарием, началось какое-то движение, и послышался упрашивающий крик:
- Ты в этом уверен? Тогда крести, крести меня поскорей!
- В чем дело? – спросил Марцелл сидевшего ближе к пресвитеру Сувора.
- Да вот, – объяснил тот, показывая на неказистого мужчину, наседавшего на отца Нектария. – Этот римлянин всегда и во всем завидовал всем. Недавно его соседа, простого безродного плебея, принял в свою семью и дал свое имя сенатор. Он даже из своего города сбежал, чтобы не видеть больше его. И тут вдруг узнал, что, если покрестится, то будет усыновлен не то что сенатором или даже императором, а самим Богом!
- И что же отец Нектарий?
- Вроде бы, согласился, – кивая на поднявшегося пресвитера, улыбнулся Сувор. – Сейчас начнет.
Матросы снова принесли ведро с водой, отец Нектарий с молитвами трижды опустил в нее свой крест, и началось таинство святого крещения.
Крисп видел его далеко не первый раз, но всё-таки подошел, желая на самом деле быть поближе к девушке. Римлянин снял хитон, оставшись в одной набедренной повязке, и отец Нектарий трижды облил его освященной водой.
