Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного - Владимир Филиппов

Как указано в Новгородской I летописи младшего извода, «и отъехаша безъ миру». Вот уж воистину демократия во всей красе, когда никто ни за что не отвечает, поскольку послы даже не соизволили попробовать решить с соседями спорные вопросы и установить нормальные отношения!

А дальше чудить уже начали немцы. Ландмейстер Хейнрих Финке фон Оверберг словно забыл, какой год стоит на дворе и что эпоха наивысшего духовного подъема и крестовых походов давно миновала. Он задумал ни много ни мало, как поднять против Новгорода всю Северную Европу и сокрушить этот оплот схизматиков. Заключив договор с королем Христофором III Баварским, который стоял во главе Дании, Норвегии и Швеции, которые были объединены унией, Финке окончательно уверился в успехе. Глава ордена даже земли новгородские умудрился заранее поделить по «совести и справедливости» – ливонцам Копорье и Нейшлот, шведам Орехов и Лендскрону. Впрочем, не фон Оверберг первый и не он последний в длинном ряду тех, кто делит шкуру неубитого медведя. Забывая при этом, что медведь зверь опасный – может и лапой врезать, а может и клыками порвать.

А ландмейстер продолжал трубить на всю Европу о необходимости похода против русских схизматиков, убедив даже магистра Тевтонского ордена обратиться к папе римскому с просьбой помочь деньгами в этом богоугодном деле. После этого неугомонный Финке схватился за перо и стал строчить призывы к германскому императору, немецким князьям и рыцарям, призывая их «казнить отступников злочестивых на берегах Волхова» (Н. М. Карамзин). Ландмейстер разошелся не на шутку, поскольку попытался ввести в отношении Новгорода экономические санкции. Письма фон Оверберга шли городам Ганзейского союза, и в них неистовый ревнитель веры требовал купцам запретить торговлю хлебом с боярской республикой.

И ведь многие католики клюнули на призывы неистового Финке, немецкие рыцари потянулись под его знамена, желая нести свет истинной веры диким русским. Корабли ордена вошли в Неву и стали захватывать все идущие по реке суда, включая даже те, которые принадлежали шведским союзникам. Католическое воинство двинулось к Нарве – часть на кораблях из Данцига вдоль побережья, а остальные по суше из Мемеля. Помимо пехоты и конницы, фон Оверберг для штурма русских городов тащил большой артиллерийский парк, понимая, что только с помощью пушек можно сокрушить неприступные новгородские стены.

Казалось, что вернулись легендарные времена князя Ярослава и его сына Александра Невского, когда братья-рыцари шли на Русь с крестом и мечом устанавливать свои порядки. Вот он, долгожданный крестовый поход на Русь, пусть и запоздавший, но от этого не менее опасный. Тень латинского креста вновь пала на северо-западные русские земли. Но…

Все грандиозные приготовления ландмейстера пошли прахом, развеялись дымом. Н. М. Карамзин довольно язвительно прокомментировал последствия столь масштабного мероприятия: «Какие были следствия мер столь важных и грозных? В наших летописях сказано единственно, что Ливонские Рыцари, Король Шведский и Прусский (то есть великий Магистр Немецкого Ордена), в 1448 году имев битву с Новогородцами на берегах Наровы, ушли назад; а Двиняне близ Неноксы разбили Шведов, которые приходили туда морем из Лапландии».

Вот и все. Крепко получив по рогам, «западные партнеры» расползлись по домам зализывать раны и ставить примочки.

Следующий действительно масштабный конфликт с орденом разразился в конце 70-х – начале 80-х годов XV века. И это не было случайностью, поскольку международная обстановка складывалась так, что у братьев-рыцарей появлялся неплохой шанс усилить натиск на северо-западную границу Руси. Дело в том, что именно в этот период резко обострились противоречия между Московским княжеством и Большой ордой, великий князь и его воеводы со дня на день ждали вражеского нашествия.

Правда, был один немаловажный момент, который в корне изменил ситуацию на северо-западе Руси. Дело в том, что начиная с 1478 года Господин Великий Новгород находился в полном подчинении великого князя Ивана III. Боярская республика приказала долго жить, а вечевой колокол увезли в Москву.

Все! Теперь вопрос о том, идти им в поход или не идти, решали не местные демократы, а вышестоящие инстанции. Государь сказал «надо», господа новгородцы ответили «есть!». И не дай бог ослушаться! Время митингов и лозунгов прошло, настала пора браться за ум.

Ливонский ландмейстер Бернардт фон дер Борх внимательно следил за тем, что происходит не только во Пскове и Новгороде, но на Русской земле в целом. А потому он не мог не знать, что в 1472 году хан Большой орды Ахмат предпринял поход против великого князя Ивана III, но потерпел серьезную неудачу. Героическая оборона маленького города Алексина спутала все планы хана, а затем на Оке степняков встретила многочисленная русская рать и отразила все попытки врага перейти водную преграду. Потрепанные ордынцы убрались обратно, а фон дер Борх сделал из случившегося соответствующие выводы. И продолжал наблюдать.

В 1476 году Иван III прекратил уплату дани, и надо думать, что и об этом поступке князя стало известно хитрому ландмейстеру. Он по-прежнему выжидал, напоминая притаившегося в засаде хищника. Ландмейстер Бернардт прекрасно понимал, что один на один против Руси у ордена шансов нет никаких. Навалятся братья-рыцари на Псков – поможет Новгород, а не поможет, то московские полки придут на помощь обязательно. Даже если посеять разлад между псковичами и новгородцами, то вмешательство Москвы сведет на нет все усилия ливонцев. Но если Иван III вступит в вооруженный конфликт с Большой ордой, то ему будет не до помощи русским землям на северо-западе. И вот тогда немцам следует нанести удар. Поэтому фон дер Борх копил силы и ждал удобного момента для нападения. И дождался – русские ударили первыми!

О том, почему это произошло, нам сообщает Независимый церковный летописный свод: «В лето 6986 (1478). Егда же бе князь великый въ Новегороде, прииде весть во Псковъ, яко немцы хотят изгонити Псковъ, и послаша къ великому князю. Князь же великый ослободи охочим людемъ итти на немцы».

Черным по белому – крестоносцы хотят внезапно напасть на Псков. Значит, недаром ели свой хлеб те люди, которым положено было все знать о намерениях врага. И своевременно доложили куда следует. А уж в верхах оценили полученную информацию, проанализировали и сделали соответствующие выводы.

Летописный свод рассказывает о том, что русские повоевали изрядное количество ливонских земель, а затем явился ландмейстер собственной персоной и вступил в бой с противником: «И прииде на них местеръ съ вои и бишася». Для немцев все закончилось поражением и большими потерями, а русские ушли за Нарову, угнав множество пленных.

На первый взгляд все прошло удачно – упреждающий удар нанесен, вторжение сорвано, а враг разбит. Но не все было так просто. Да, ливонцев опередили, но это поражение не заставило их отказаться от похода на Русь. И поэтому фон дер Борх занялся тем, что умел делать лучше всего, – продолжил накапливать силы. Правда, в атмосфере еще большей секретности. Как показали дальнейшие события, времени у него было предостаточно, а выводы из случившегося он сделал правильные. На северо-западных границах Руси вновь собирались грозовые тучи.

Страшно разозлившись на псковичей за этот поход, фон дер Борх распорядился повязать русских купцов в Риге и Дерпте. Ответ себя долго ждать не заставил, поскольку псковичи поступили аналогичным образом с немецкими купцами. Мало того, в январе 1480 года отряд братьев-рыцарей вторгся в псковские земли, захватили Вышегородок, а затем атаковали Гдов. Установив осадную артиллерию, немцы начали бомбардировку городка. Положение спасли московские ратники во главе с воеводой Андреем Ногтем Оболенским, посланные Иваном III из Новгорода на помощь осажденному городу.

Разбив крестоносцев, москвичи объединились с псковским ополчением, опять вторглись в Ливонию и разгромили населенные пункты вдоль реки Омвожи. Овладев одним из замков, русские захватили часть орденской артиллерии и боеприпасов – «поушекъ и жалеи поущичныхъ» (Псковская III летопись). После этого простояли под Дерптом сутки, разграбили окрестности и, посчитав дело сделанным, ушли восвояси. Как и положено, с богатой добычей и множеством пленных.

Но ландмейстер Бернардт не дремал, зорким оком отслеживал ситуацию и, узнав о том, что московский воевода покинул Псков, быстренько повел на Русь братьев-рыцарей. Ливонцы пошли на штурм Изборска, но были отбиты и стали заниматься разорением и грабежом волости. Окружив небольшой городок Кобылий, крестоносцы из пушек проломили стены и, войдя в город, учинили жуткую резню среди мирного населения. По сообщению Псковской III летописи, погибло более 4000 человек, включая женщин и детей. После чего немцы продолжили опустошение псковских земель. Погром приобрел поистине вселенские масштабы, «въ Пскове видети дым и огнь» (Псковская III летопись). К тому же Василий Шуйский, бывший Псковским князем, предпочитал заниматься поборами с горожан и распитием горячительных напитков, а не обороной земли. В итоге князя все-таки выпихнули за городские стены. Понимая, что делать нечего, он с неохотой выступил против немцев.