Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взятые пленные татары, впоследствии умершие от ран, сообщили, что будто бы хан вышел из Крыма и идет к Очакову встречать калгу, который движется ему навстречу из Белгородской орды. Под влиянием этих известий полковники приняли решение не ночевать под городом и немедленно отступить, «и побрав добычею скотины многие тысящи, от Ачакова пошли тою ж дорогою». Ночевка была организована за десять верст от города. На следующий день, отойдя еще пять верст, казаки устроили раздел захваченной добычи «на стану на речке Чапчимкле» («взятое, что кому Господь Бог в том походе подал, разделили») и вторую ночевку. Обратный путь отряда к Днепру занял две недели, неприятельских отрядов казаки не встретили. Перейдя Днепр под Бужином, полковники приказали распустить освобожденных пленных «во свои места, где хто жилище имел, понеже приискалися к ним родственники и учали об них великим государем бити челом, а им, полковником приносили свидетелство»[569]. Здесь же казаки получили известие, что хан Селим-Гирей якобы подошел «со всеми ордами» к Очакову «на другой день» после их отступления от города. Послав людей осмотреть место, где располагался «полковничей обоз», хан, однако, понял «по тому обозному ополчению, что в том походе были они во множестве с нарядом», и решил не посылать за казаками погоню. В целом поход продолжался шесть недель, то есть приблизительно до середины ноября. Рядовые казаки — участники набега и их командиры были распущены из Батурина «для домашнего их покою», в том числе Новицкий — в Лохвицу, а Кулик — в Царичанку; наемные казаки охотницких полков — «поставлены на корму по указанным местам». В Москву с докладом об успешном набеге были отправлены Г. Пашковский и И. Момот, чья реляция, учиненная в Малороссийском приказе 11 декабря, и легла в основу реконструкций событий очаковского похода[570].
В присланном с ними письме Мазепа напыщенно объявлял: «да будет тот сего вашего манаршеского малоросийского войска от севера до Черного моря не в блиские бусурманские места учиненный преж сего никого где небывалый промысл в похвалу славимому и препрославленному имени Божию и в привращение вашей монаршеской славы!»[571] Однако на самом деле результат был более чем скромным, да и, собственно, не мог быть иным, учитывая цели предпринятой акции. В результате похода прилегавшие к городу молдавские и ногайские слободы, располагавшиеся с юго-запада и севера от города, были полностью разорены и разграблены. Это позволяло московской дипломатии говорить о своей активности в рамках союза с Речью Посполитой, но никак не решало даже проблему выхода в Черное море запорожских казаков.
Несостоявшийся поход на Перекоп в ноябре — декабре 1688 г.
Недостаточность похода на Очаков как демонстрации наступательных усилий России в 1688 г. прекрасно понимали и в Москве, и в Батурине. Результатом этого стало появление плана еще одной локальной акции — атаки на Перекоп или на османские крепости на Днепре. Где-то в ноябре, еще до того, как отряд городовых и наемных казаков вернулся домой из-под Очакова, Мазепа получил известие из Запорожской Сечи о выходе орды во главе с ханом Селим-Гиреем из Крыма и направлении ее в земли белгородских татар, видимо на зимовку. Запорожцы полагали, что наступил удобный момент организовать набег на Перекоп, и просили гетмана прислать вспомогательный отряд. Мазепа, по его выражению, «не так для них запорожцов прошения, яко для славы превысокого манаршескаго… имени» выразил готовность послать в низовья Днепра подкрепления, тем более что гетман получил известия об откочевке татар «в Белгородчину» из другого источника — от пленного татарского языка. Язык, правда, сообщил об оставленном крымском заслоне в районе р. Каланчак из 3 тыс. всадников, но гетман полагал, что это не станет большим препятствием для казацких отрядов, и велел готовиться «войску ис подлинных полков в поход лехкий». Он сообщил о своем замысле в Москву, получив поддержку и царское распоряжение о присоединении к отрядам его регимента казаков Сумского (1 тыс. человек) и Ахтырского (500 человек) слободских полков. При этом, однако, московские политики, не доверяя сечевым казакам, недовольным строительством Новобогородицка, рекомендовали гетману дополнительно прозондировать намерения на Сечи и ее готовность поддержать поход на Перекоп.
Выступление было назначено на 16 декабря. Первыми в поход должны были отправиться казаки Черниговского полка. Планировалось, что, двигаясь на юг, они соединятся с выборными казаками из полков «украинных»: Гадячского, Лубенского и Полтавского. Целью похода было разорение Перекопа и разгром трехтысячного крымского отряда на Каланчаке либо (как запасной вариант) атака на османские днепровские городки. В преддверии набега Мазепа еще раз выслал гонца на Запорожье, чтобы собрать самые свежие данные об обстановке на Сечи, передвижениях крымцев и обсудить план операции (в случае, если бы оказалось, что атака на Перекоп не целесообразна, предусматривалась возможность «итти на городки турские на Днепре… для взятия некоего из оных… или для сожигания посадов их»).
Однако запорожцы в полной мере оправдали подозрения Москвы и не оправдали ожиданий Мазепы. Гонец с гетманским письмом (от 8 декабря) еще не доехал до Сечи, а гетман уже получил новое послание от кошевого и низовых казаков, в котором те, не упоминая ни слова о предлагавшемся ими ранее походе и о высылке подкреплений, излагали «непристойные и неразумные досадительства». Поняв, что поддержки от сечевых казаков он, скорее всего, не получит, Мазепа все же решил послать отряд уже прямиком под Казы-Кермен хотя бы для захвата языков, от которых можно получить информацию «на будущий… генеральный поход». Сообщая обо всем этом в письме царям от 14 декабря 1688 г., гетман информировал русское правительство, что примет окончательное решение о целях и направлении похода после возвращения гонца из Сечи: в случае, если запорожцы сменят гнев на милость, то войска пойдут к Перекопу, и Мазепа снесется с белгородским воеводой Шереметевым относительно высылки слободских казаков; либо же, если сечевые казаки откажутся участвовать в военной акции, гетман намеревался
