Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Совершенно одно и то же. Мук совести, если вы о них, я не испытываю. Размышления о смерти тех людей и моего в ней участия закончились для меня давным-давно, еще лет десять тому.

– Да-да… – Она кивнула, не до конца, пожалуй, понимая, о чем он.

– Мой соучастник забыл добавить, что он не обычный человек, – вмешался Маккелли. – Но он и не бесчувственный чурбан, – добавил он быстро, заметив ее удивление. – Мы все проходим тесты в детстве, верно? У нас особые предрасположенности к исполнению разных профессий, в том числе и палача. Чувство долга, внутренняя гармония, самоконтроль, усиленное чувство справедливости… Только таким ходячим идеалам поручают подобную работу. В скобках добавлю, что желая стать полицейским высокого уровня, необходимо проявить как минимум трижды большую дозу чувства долга и справедливости, не говоря уже о внутренней гармонии. – Маккелли оскалился в ухмылке.

Сара сосредоточенно изображала заинтересованность его монологом. Когда закончил, она решила, что свободна от обязательств продолжать беседу. Улыбнулась снова, прошептала: «Мы еще об этом поговорим», – и шагом волнительным и плавным отплыла к более веселой части собравшихся. Чуть повыше ее ягодиц ласково пульсировал квазар с раскинутыми во тьму стеклярусами джетов.

– Недурная попка, да?

Для нового человека в компании, программист начал разговор довольно бесцеремонно. Ван Дорн решил не смотреть на симбиотические грибы, что росли у него на щеках и во рту. Цеховая татуировка на лысом черепе REMа пульсировала приглушенным светом. Мотки заканчивающихся штекерами кабелей торчали, согласно последней моде, на макушке программиста, словно странный кок.

– Но наверняка ведь в Сети плавают и получше? – В голосе Маккелли ван Дорн почувствовал неприязнь к программисту, который без приглашения влез в разговор об алкоголе и женщинах.

– Плавают, – кивнул REM. – Но я не различаю живчиков и киберей. Честно сказать, для меня нет никакой разницы, где я – тут или там, – он стукнул пальцем по нейронному импланту. – Что не мешает мне наслаждаться обществом симпатичных женщин.

– Тут и там. – Маккелли прикоснулся пальцем ко лбу.

– Верно, – REM улыбнулся, но вдруг сделался серьезен. – Это хорошо, что вы оба здесь, господа. На самом деле я пришел на прием, чтобы встретиться именно с вами.

– Ну да, потому что зачем вообще двигаться, если любую вечеринку можно устроить себе там, – снова перебил его Маккелли.

– Несомненно. – REM оказался одним из самых терпеливых программистов, которых только встречал ван Дорн. – Не могли бы вы достать свой кодер?

Маккелли глянул на него с удивлением, однако сунул руку в карман мундира и вынул кончик компа.

– С экраном, – добавил REM. Отвел от головы кок, всунул его кончик в слот полицейского. Прищурился. Химерные пятна на его черепе сделались ярко-красными – знак, что нейрокомпьютер, совмещенный с мозгом REMа, заработал.

Маккелли внимательно всматривался в пленку экрана, покрывавшую его правое запястье. Через минуту лицо полицейского изменилось, выражение усталости и раздражения исчезло, появились удивление и интерес. И пожалуй, беспокойство.

– Все норм, – сказал он спустя минуту и обернулся к ван Дорну. – Этот человек, соучастник, – не просто работник Института Трезубца, он еще и представитель администрации Доминиона на Ковчеге. Это не секретная информация, но разглашать ее не обязательно.

– В чем дело? – спросил Дамьен, отставляя на столик стакан с виски.

– Человек, которого ты сегодня казнил на площади, – медленно произнес REM, – Вдовец. Вскрыли его завещание, и там об этом было сказано. Его записи уже передали на Тофорию.

– Вдовец?

– Да, ван Дорн.

– А почему мы, – Маккелли помрачнел, – ничего не знали об этом раньше?! А почему не знал суд? Чей это недосмотр?

– Ничей. – REM улыбнулся. – Абиш был гражданином Доминиона. Люди не обязаны ни при каких обстоятельствах сообщать о своем вероисповедании. А культ Вдовцов имеет статус религии.

– Он сказал: «Я вернусь к тебе», – пробормотал ван Дорн.

– Я, господа, сообщил вам эту информацию неофициально, – сказал REM. – Именно по той причине, что Абиш – психопат. Вашей планетой правят жесткие законы. Штаб решил, что правовой конфликт между Абишем как гражданином Доминиона и вашей юрисдикцией может привести к серьезным последствиям.

– Абиш – психопат? – охнул Маккелли.

– О том и речь. Мы не знаем, вернется ли он сюда, но эту возможность нужно учитывать. Может, он снова начнет убивать. Правила Вдовцов жестоки, вендетта – их важная составляющая. Ты, палач, один из тех, за кем он будет охотиться в первую очередь…

– «Я вернусь к тебе» – так он сказал, – повторил ван Дорн.

– Это все, о чем я хотел вам сообщить как представитель администрации Доминиона, господа. Мне, полагаю, нет нужды повторять, что я прошу хранить все в тайне… – Он взглянул на ван Дорна, который собирался что-то сказать, и быстро добавил – Нет-нет, никаких обязательств, Маккелли подробнее объяснит правовой аспект дела. Да, чуть не забыл: официальный рапорт о ситуации я также отправил на Тофорию. Может, сам Великий Отец решит заблокировать дальнейшее развитие Абиша, они заботятся о репутации клана.

– Спасибо, – пробормотал Маккелли. – Ты отплываешь сюда или туда?

– Сюда, – улыбнулся REM. – Тут хватает недурных попок, правда?

Женщина, лежавшая рядом с ван Дорном, не была красавицей. Искусственно увеличенные глаза, измененная по последней моде челюсть – и грудь, покрытая живой татуировкой. Картинка неторопливо переливалась на ее коже феерией красок и форм. Ван Дорн решил провести с ней ночь, потому что не хотел возвращаться домой один. Они подарили друг другу достаточно нежности и ласки, чтобы он об этом не пожалел. Теперь девушка спала, а он лежал в постели, прокручивая в голове все, что сегодня услышал, прочел и увидел.

Сразу после разговора с Ольгердом REMом они вместе с Маккелли покинули вечеринку, прихватив с собой две бутылки виски «Краун Рояль». Каждая наверняка стоила больше, чем годовой доход простого человека. Конечно же, Маккелли сразу поразил Дамьена информацией, что процедуру изготовления этого виски разработали специально для некоего короля еще на старой Земле. Два часа они провели в кабинете полицейского, собирая и упорядочивая данные о Вдовцах, Абише и соответствующих параграфах имперских законов.

После первого часа – и первой бутылки – ван Дорн решил, что, возможно, ему удастся извлечь пользу из всей этой ситуации: он наконец-то нашел повод для того, чтобы подружиться с Маккелли.

После двух часов и стольких же бутылок «Краун Рояль» у них уже было полное досье Абиша – по крайней мере все, что удалось официально вытянуть из полицейских компов и что программист Маккелли выгреб из тайных данных по Вдовцам. Его прошлое оставалось неизвестным – то, что было связано с проживанием и его позицией в клане Вдовцов, – но это-то им было нужно меньше всего. А потом они решили вернуться на губернаторскую вечеринку. Съели отрезвляющие пастилки и поехали в особняк Ромера. Там Маккелли принялся усиленно и безрезультатно подбивать клинья к Саре Ромер, а ван Дорн без особых проблем позволил соблазнить себя Исиде Ашлаах, дочке владельца средних размеров биохимической корпорации. Теперь она спала, а ван Дорн снова мысленно вернулся к Абишу.

Вдовцы были старой, насчитывающей уже лет двести сектой, корни которой одновременно уходили в земную веру в реинкарнацию и в религию однополых обитателей Тофории. Тофориане размножались способом, который стал доступен для людей исключительно благодаря технике, – клонированием. Их религиозные представления очень напоминали земной культ предков. На Тофории возникли Дома не только людей, но и парксов, и кайагоони. Клан людей состоял из нескольких религиозных групп, различающихся то ли правилами, то ли ритуалами, то ли интерпретацией канонов – переводы оригинальных тофорийских священных книг оставались спорными. Большинство сект принимало лишь мужчин, три были совместного обучения, одна – женской.