Слышишь, Кричит сова ! - Юрий Греков

И как наяву всплыло перед глазами объявление в "Утренней зорьке": "Сдается комната с окном в прошлогоднюю осень. Оплата сдельная". Иван сплюнул в досаде и, пробежав глазами по странице, отыскал строчку, на которой остановился.

"Сколько времени он сидит здесь, Иван не знал - два часа, три, давно, в общем. Какое-то отупение все больше охватывало его, и, прикладываясь к деревянной кружке, он уже почти не удивлялся происходящему вокруг, Он забрел сюда, чтобы хоть как-то заглушить отчаяние, прочно поселившееся в его душе от бесплодных попыток понять, что же произошло с ним, как выпутаться из положения, которое называется "кур во щах".

В это утро Иван нацарапал на стенке седьмую черточку - миновала неделя с того - первого - 30 февраля. Первого, потому что и на второй день в "Зорьке" стояло то же самое число, только среду сменил вторник. На третий день тоже было 30 февраля, но уже суббота. Поняв, что и четвертый день, даже если он окажется, скажем, понедельником, все равно будет тридцатое февраля, Иван прибег к способу Робинзона Крузо. С той разницей, что Робинзон делал зарубки на дереве, а Иван рисовал на беленой стене очередную черточку чаще всего горелой спичкой.

Сегодня он чиркнул спичкой по стене уже по привычке, усмехнувшись про себя: черточка.-то последняя. Потому что всю эту неделю Иван занимался не только тем, что отмечал очередное 30 февраля. Просыпаясь с рассветом, он торопливо натягивал доху и, нахлобучив соболью шапку, купленную у мордастого киоскера за полторы гривны, осторожно выходил, стараясь не потревожить хозяйку, и по безлюдным еще улочкам пробирался в сарай маслобойки.

Препятствие в виде сторожа он устранил испытанным способом - гранатой. Не "лимонкой", конечно, а "Лимонной". Оружие оказалось безотказным, хотя и дороговатым - в Ивановом времени сторож удовлетворялся втрое более дешевым "Вин де масэ".

Работая с утра до позднего вечера, Иван сделал с машиной то, что в просторечии называется "раскурочить", а проще говоря, разобрал ее до винтиков. И тут проявился закон, имеющий в физике легкомысленно кулинарное название: закон бутерброда. Закон этот состоит в том, что уроненный бутерброд обязательно шлепнется на пол маслом вниз - отсюда и название. Но поскольку действие "закона бутерброда" бутербродами не ограничивается, а проявляет себя в самых различных и непредвиденных случаях досаднейшими сюрпризами, то чаще всего он известен под значительно более точным, хотя и не очень научным названием: "закон паскудности". В нашем случае закон этот проявился в том, что, только разбросав машину почти до молекул, Пеан убедился, что работу проделал напрасную: поломка была пустяковейшая, не поломка даже, а так - пустячишко: перегорел резистор пускателя. И заменить этот резистор, который Иван, вовсе не будучи славянофилом, называл прежним его именем "сопротивление", было раз плюнуть. Поняв это, Иван плюнул - надо же, сколько времени впустую просадил. Впрочем, досада его улетучилась через считанные секунды, в течение которых до него доходило главное и самое важное: машина практически цела.

На сборку уйдет еще одно тридцатое февраля. Резистор, соответственно своей пустяковости, не проблема - в любом трехрублевом школьном "Радиоконструкторе" этих резисторов горсть.

Сборка машины была уже позади, и в это утро Иван пришел сюда, чтоб навести последний "марафет", после чего оставалось только купить резистор, воткнуть его на месте - и "арриведерчи, Рома"...

Иван присел на кирпичи, накрытые ветошью, и вытащил припасенную с вечера еду. В первые дни он пытался поесть в столовке, но, когда бы он ни пришел туда, на дверях висела писанная золотом по черному табличка, на которой в зависимости от времени дня значилось "Закрыто на завтрак", "Закрыто на обед" или "Закрыто на ужин".

На помощь пришел тот же киоскер - у него Иван купил три банки кальмаров, попутно узнав, что это и есть те самые "пружанки", и метровой длины закрученную жгутом булку, называвшуюся "франзоля".

Пружанки, напоминавшие плохо проваренную резину, Ивану не понравились, но крутить носом он не стал, рассудив, что жевать кальмаров все-таки калорийнее, чем читать золоченую вывеску на столовской двери.

Сжевав очередную банку резиновых калорий, Иван просвистел два такта "Яблочка" и пустился добывать резистор...

Только в пятый раз прошагав квартал из конца в конец, Иван понял, что радиомагазина на том месте, где ему положено быть, нет. Дом в полтора этажа, где за узкими витринными стеклами должны были лежать аккуратно расставленные радиодетали, стоял на своем месте. Но в окнах его были выставлены не радиодетали, а сбившиеся в тесную толпу разнокалиберные горшки с геранью. Над дверью висела вывеска, на которой было выведено вязью "Карвон сарои". Иван было понадеялся, что так здесь радиомагазин называется, но робкая надежда протянула хилые ножки, едва только Иван прочитал чуть ниже "Постоялый двор".

И уже машинально скользнув по другим надписям - "Готель", "Веснина" и еще каким-то, он отвернулся и зашагал прочь. И тут на противоположном тротуаре он увидел Ваську Трошина, танцплощадочного заведующего. Трошин стоял с видом витязя на распутье. Иван через плечо оглянулся- на ближнем доме висела вывеска "Трактиръ", а чуть подальше "Шинокъ". Жуков машинально отметил, что заведений этих он не помнит почему-то, но раздумывать не стал и кинулся через дорогу к Васе. Тут бы и мог закончиться наш рассказ, потому что из-за угла с трамвайным лязгом вылетела группа всадников с копьями наперевес.

Зазевайся Иван на секунду - и прости-прощай, Иван Жуков! Но чудом каким-то он вывернулся из-под копыт, ошутив затылком конское дыхание. Полуоглохший от лязга, пронесшегося у него над ухом, Иван выскочил на тротуар и остановился, глядя вслед странным всадникам, вырядившимся в костюмы из водосточных труб, молочных бидонов и с рогатыми ведрами на головах.

- Скачут, сволочи,- раздалось у него над ухом.

Жуков обернулся. Рядом стоял Васька, глядя вслед отдаляющемуся грохоту. В прищуренном взгляде его стояла зависть, и зависть прозвучала в слове, которое он произнес то ли про себя, то ли обращаясь к Ивану: Лыцари...

Жуков инстинктивно почувствовал, что Трошин его не узнал, и убедился в этом тут же, когда спросил: - Извините, гражданин, где здесь радиомагазин?

Васька подозрительно посмотрел на него. Ивану показалось, что он вроде принюхался даже: - Чего?

- Радиомагазин...

- Какой магазин?

- Да радио!

Васька обалдело смотрел на него.

- Да ты что? - обозлился Жуков,- тебя же человеческим языком спрашивают - где здесь радиомагазин?

Трошин мигнул и плаксиво сказал: - Какое радиво, чего вам, гражданин, надо? - и стал по-рачьи отодвигаться. Оказавшись на относительно безопасном, по его мнению, расстоянии, Васька уже другим тоном вскрикнул: Вот я сейчас стрельцов кликну!