Одержимость шейха (СИ) - Рейн Миша

Поэтому после того, как хватка в волосах чуть ослабевает, обхватываю подрагивающими пальцами небольшие пуговицы и принимаюсь их осторожно расстегивать, открывая себе вид на смуглую мускулистую грудь, испещренную шрамами, а затем плечи и руки. И как только рубашка оказывается отброшенной в сторону, я бережно кладу ладони на его грудные мышцы и начинаю медленно исследовать каждую неровность на мужском теле. Испытывая искреннюю радость от того, что он позволяет мне это, несмотря на то, что всякое мое нежное прикосновение причиняет дискомфорт, который ему не скрыть от меня.

Я просто чувствую это, и мне почему-то снова хочется забрать своими губами всю боль, спрятанную в неровных увечьях. Не знаю, откуда во мне эта потребность, но я уже поднимаюсь кроткими поцелуями вверх по продольному рубцу, достающему прямо до острого края скулы, где случайно попадаю в капкан его голодного рта, и на этот раз в нем нет нежности. Только нетерпение. Голое и неприкрытое какими-либо чувствами.

Не нарушая нашего молчания, Джафар приподнимает меня и с шипением достает свою эрекцию. Краем глаза я замечаю, как бессовестно он скользит по твердой плоти кулаком, прежде чем пристроиться к моему входу и вырвать из моей груди резкий вздох. Это был мимолетный мазок, вскользь задевший чувствительную точку. Но мне хватило этого ощущения, чтобы затрястись в предвкушении. Сегодня же все иначе?

— Я буду осторожен, — Джафар торопится успокоить меня и мое машинально напрягшееся тело, но когда давление усиливаются, мои бедра подаются вверх, пытаясь избежать его вторжения. Такой большой… я не смогу. Он порвет меня. Причинит боль. Как и в тот раз…

— Доверься мне. Я хорошо подготовил тебя, — он тяжело дышит мне в шею, снова задевая головкой члена ту самую точку, и я вздрагиваю. — Расслабься.

Нервно облизнув губы, сжимаю его плечи и несколько раз киваю.

— Х-хорошо. Я… попробую.

Чувствую, как мужские мускулы подо мной вмиг становятся твердокаменными, после чего широкие ладони обхватывают мои бедра и помогают мне опуститься на готовую эрекцию. Не могу дышать. Изо рта вырываются звуки, граничащие с асфиксией, но Джафар не торопится, действует медленно, проникая в подготовленную плоть. Не полностью, только чтобы выйти и размазать влагу, которой до абсурда много. Я будто плавлюсь в его руках, капая возбуждением прямо на его эрегированный ствол. И он повторяет это столько раз, сколько требуется моему телу, чтобы привыкнуть и расслабиться.

Сжав мои бедра крепче, он проталкивается глубже, и вместо ожидаемой боли я ощущаю совершенно другое. То, что заставляет меня задрожать от сильного удовольствия. Грубого и в то же время невероятно чувственного. Потому что Джафар помог мне привыкнуть к своему размеру. Он действует крайне осторожно. Выдавая свое нетепрение только глубокими вздохами и окаменевшими мышцами, которые я неустанно сжимаю.

— Чертовски тугая, — шипит Аль Нук-Тум, проникая глубже, — и мокрая. Проклятье, Джансу… ты идеальная, — сдавленно. — Идеальная для меня.

Джафар совершает короткий толчок, и, зажмурившись, я сдаюсь ему громким стоном.

— Смотри на меня, — его тяжелый мрачный голос удерживает меня еще в этом измерении, и я каким-то образом приоткрываю глаза, чтобы встретиться с его напряженным лицом, по виску которого стекает маленькая капелька пота. Кажется, такая же скользит и по моей спине. — Не прячься, я хочу видеть твои глаза, принцесса.

И в момент, когда я принимаю его полностью, он выходит и толкается более уверенно, рассыпая по коже колючее наслаждение, отчего мои стенки безжалостней стискивают его. Ему явно приходится это по вкусу, и, смяв мои ягодицы ладонями, он совершает еще один толчок, издавая в ответ утробное рычание. Оно пронзает меня насквозь, как и его неотрывно смотрящие, до одурения черные обсидианы.

Джафар выходит и снова загоняет свою твердость в меня, на этот раз достигая какой-то волшебной точки. Ощущение крышесносного наслаждение вызывает короткое замыкание и слишком быстрое привыкание, из-за чего в следующий раз я встречаю его с готовностью, запрокидывая голову назад и цепляясь за его широкую шею дрожащими пальцами.

— Черт возьми, — раздается очередной хрипловатый стон, когда твёрдая головка врезается туда же. Он повторяет это снова, раз за разом попадаю в ту самую точку. Я дрожу от каждого проникновения еще сильнее, царапая мускулистые плечи, кусая губы и обжигаясь яркими стонами.

Мужские пальцы вновь зарываются в мои волосы и в следующее мгновение силой толкают мою голову вперед. И вот я уже тону в черных омутах, в которых сейчас отражаются звезды. Сотни звезд, напоминающие мне о том, что над нами открытое ночное небо.

— Ты в порядке?

Его губы напротив моих, наше дыхание одно на двоих, а тела сливаются воедино от плавных движений наших бедер.

— Хочу быстрее…

Аль Нук-Тум испускает сдавленный смешок, и я не сразу понимаю, что автором этих слов оказываюсь я сама. А когда смысл сказанного доходит до нас обоих, становится слишком поздно стыдиться их, потому что Джафар впивается в мой рот затяжным поцелуем. Долгим. Сладким. Яростным. Первобытным. Таким же, какими становятся его толчки, один за одним выбивающие из меня звуки, которые теряются в его собственническом рычании.

До ушей доносятся влажные шлепки ударов по коже. Движения становятся еще более нетерпеливыми, но сейчас я и сама нуждаюсь в этом нетерпении. Сейчас я готова принимать всю сущность этого мужчины, пусть даже порой его проникновения граничат с болью. Сегодня это другая боль. Тягучая. Сладкая. Необходимая. Я теряю его губы, но мои соски обретают их, когда он поочерёдно втягивает горошины в горячий рот, не прекращая брать меня. Управляя моим телом. Моим наслаждением. Я почти его достигла.

Задыхаясь от хаоса, пронизывающего меня насквозь, пальцами царапаю его затылок, ища облегчения в том, чтобы причинить ему боль. Мне нужно сжать его. Поцарапать. Укусить. Хоть что-нибудь. Надвигающаяся внутри буря грозит стереть меня с лица земли. Это что-то страшное. Манящее и пугающее одновременно.

Я не разбираю слов, что шепчу в каком-то бреду ему на ухо, полностью приникнув к мужской груди своей, совершая дополнительное трение, пока его губы выжигают следы поцелуев на моей шее. Грубый толчок, вслед за которым его зубы впиваются в мою кожу, и я выгибаюсь под звук дикого крика. Моего крика. После чего начинаю сокращаться от бесконтрольных спазмов, сжиматься вокруг него и извиваться в мужских руках подобно змее. Я схожу с ума...

Джафар совершает еще череду быстрых проникновений, продлевая мой оргазм, и снова кусает меня, отправляя с новым криком прямо в звездное небо, которое размывается перед моими закатывающимися глазами. В то же мгновение он достигает своего пика, сдавливая меня в руках, и обжигает мой рот продолжительным сдавленным стоном. А потом наступает тишина, нарушаемая лишь рваными вздохами сплетенных воедино тел. Он все еще во мне. А я изредка сжимаю его, раскачиваясь на угасающих волнах экстаза, чувствуя, как по бедру стекают густые тёплые капли.

ДЖАФАР

Она первая из женщин, которая посмотрела на мои шрамы не как на уродство, первая, кто принесла многолетней зарубцевавшейся боли ласку. Чистую и настоящую, без фальши. Наверное, поэтому у меня совершенно не возникло желания закрыть глаза этой девушке повязкой. И позволить ей больше, чем кому-либо. Потому что с ней все иначе.

Я боялся, что не смогу справиться со своей жаждой, которая вскружила мне голову, стоило добраться до желаемого. Боялся, что напугаю и оттолкну от себя Джансу еще дальше.

Но в первую очередь я все же желал ее саму. И я взял свое, несмотря на то, что сдерживаться было настоящей пыткой.

И Всевышний вознаградил меня, когда Джансу доверилась мне. Более того, ей понравилось. И ни одно из ее прикосновений не несло притворства. Как не было притворства и ни в одной секунде, пока я целовал ее, вдыхал запах кожи и облизывал ее сантиметр за сантиметром. Пока я находился с ней, позволяя привыкать к себе и надеясь на то, что моя ласка сотрет из ее памяти то, о чем я буду жалеть еще слишком долго. Слишком долго, чтобы рискнуть забыть о своей ошибке.