Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Язаки, казалось, не собирался появляться. Я выпил две колы. Солнце начало клониться к закату, и косые лучи проникали теперь в окна бара, рисуя на стенах длинные тени. Я перешел на пиво. Выпил два «Миллер Лайт». Язаки все еще не появлялся. Я несколько раз отправлялся в уборную взглянуть в осколки разбитого зеркала на свое лицо. На нем ясно был написан стыд. «Ну же, скажи, скажи честно, чего ты здесь дожидаешься?» – спросил я у этого изможденного лица. «Кокаина», – ответило мне оно. «В таком темпе я больше месяца не продержусь и скоро стану таким же, как тот японец, который подозвал меня, который не мог удержаться, чтобы не мочиться под себя», – подумал я. Причем мысль эта не была для меня мучительна, она меня угнетала. В третий раз, когда я спустился в уборную, там уже сидел какой-то человек на крышке унитаза, со спущенными штанами, и мастурбировал. Мы переглянулись, но он, не останавливаясь, продолжал тискать себя. Уже выйдя из уборной, я внезапно осознал, что завидую ему.
Язаки появился, когда уже стало темнеть. На нем было то же пальто. Волосы и борода – все такие же грязные. Одни только руки были на удивление чистыми. Вид у него был довольно помятый; заказав «Миллер Лайт», он проглотил сразу четыре таблетки аспирина.
– Не скажешь, чтобы ты был слишком занят, – сказал он.
Я заметил, что вокруг рта у него появились складки.
– Я встречался с Ганом, – ответил я.
Мне было не по себе, и я продолжал разглядывать его. Язаки уставился в пол и сидел так, без движения. Казалось, он ждал, пока аспирин начнет действовать. Он и не собирался со мной разговаривать. Я хотел было рассказать ему о японце, которого видел на улице, и о социальных работниках, но передумал, опасаясь, как бы Язаки вовсе не ушел. Я молчал. Через какое-то время я спросил у него, нельзя ли мне немного аспирина. Язаки поднял голову, достал пластиковую коробочку, из которой высыпал три таблетки мне на протянутую ладонь. Я разжевал их, прежде чем проглотить. Язаки еще долго сидел так, молча, уставившись в пол; вид у него был удрученный. Я вспомнил слова Гана: «Это порочный круг, из него невозможно выбраться. Это как коктейль из кокаина, экстази, снотворного и бабок. Можешь говорить ему что угодно, но если девица – все, отпад, вся жизнь псу под хвост».
– Когда-то я прочел в какой-то совершенно дурацкой книжке что-то в этом роде: невозможно ничего сделать для другого, единственный путь доказать себе, что ты существуешь, – это посвятить себя себе самому.
Язаки замолчал и посмотрел на меня.
– Даже если речь идет о друге? – спросил я.
– А что, если друг, так можно на глазах у другого аспирин глотать? – заржал Язаки.
Это у него было нервное. Каждый раз, когда он что-нибудь говорил, он начинал ржать. Может быть, он хотел сказать, что ты, например, не станешь тискать себя перед друзьями?
– Ган – импотент. Слово немного устарело, но характеризует его как нельзя лучше… Черт, да почему я должен с тобой говорить, как вот сейчас? Чего доброго, еще исповедоваться начну!
– Нет, я не думаю.
Зрачки у него были сильно расширены. Он наверняка что-то принял.
– Вчера я проглотил пять таблеток экстази, – сказал он. – Когда принимаешь экстази, не так нужен кокаин. Единственная проблема в том, что одной или двух таблеток уже не хватает. И хоп, хоп, одна, две, в конце концов проглотил целых пять, хотел хорошенько поразвлечься с золотой задницей одной из этих чертовых путан, которых здесь полно!
– У вас до сих пор расширенные зрачки.
– Да знаю, и в таком состоянии все, что я мог бы тебе сказать, неминуемо превратится в исповедь… – объявил он, тыча в меня указательным пальцем.
– Вы ненавидите исповеди?
– Не совсем так, ты ведь можешь говорить на исповеди о чем угодно, – сказал он, отпивая еще один глоток «Миллера», чтобы запить очередные две таблетки аспирина и еще какие-то три пилюли, которые он достал из пластиковой коробочки розового цвета.
– Это что?
– Кедокуэн, китайское средство, нечто вроде противоядия. Очень модная штука среди местных наркоманов последние четыре-пять лет, или нет, всего года два-три. Для сердечников тоже хорошо. Нужно разжевать их, не запивая, помогает лучше переносить блюз отрыва. Для печени тоже хорошо, и согревает опять же! Знаешь, для некоторых это даже лучше, чем наркота. Настоящее чудо-средство, хотя говорят, что им тоже не стоит злоупотреблять. Производится в Таиланде, видишь, одни китайские иероглифы на упаковке. В Японии – в свободной продаже. Все думают, что это от простуды.
– Лекарство от простуды?
– Ты думаешь, что средства дезинтоксикации