Гвардейский крейсер «Красный Кавказ». - И. Цветков

А. М. Гущин тут же доложил свои соображения капитану 1 ранга В. А. Андрееву, но тот, по-видимому, не захотел брать на себя ответственность и отменять заранее намеченный вариант швартовки. «Швартуйтесь левым бортом!» – приказал В. А. Андреев.

Для успешной швартовки при отжимном ветре левым бортом следовало развить достаточно большую скорость, но А. М. Гущин опасался, что не сумеет вовремя погасить инерцию корабля и выскочит на каменистую банку в основании мола.

На малом ходу А. М. Гущин пытался подойти к молу левым бортом. Но парусность надстроек, мачт, труб была настолько велика, что крейсер, не дойдя до мола, на мгновение останавливался, а затем нос корабля начинал медленно уваливаться под ветер. Моряки на стенке напрягали все силы, но не могли удержать швартовые концы, и они падали в воду. Крейсер сносило на минное поле, расположенное недалеко от Широкого мола. А. М. Гущин вынужден был дать задний ход и выйти в исходную точку.

Бой за Феодосию разгорался с каждой минутой. Вокруг крейсера вставали высокие всплески от разрывов немецких снарядов. По берегу вел огонь теперь не только главный калибр корабля, но и зенитный дивизион. Выстрелы сливались в сплошной гул. На борту уже были раненые, но никто не покидал боевых постов. По-видимому, гитлеровцы при свете ракет и пожаров сумели опознать характерный силуэт крейсера. Артиллерия и минометы врага сосредоточили свой огонь по кораблю. Над «Красным Кавказом» бушевал огненный смерч.

В 5 ч 48 мин в крейсер попали две мины. Взрывом было убито несколько человек, находившихся на верхней палубе. В районе первой трубы начался пожар. Вражеский снаряд взорвался у фок-мачты и вызвал пожар в штурманской рубке. Аварийные партии приступили к тушению пожаров. Через 7 мин пожары были ликвидированы. В 5 ч 23 мин очередной артиллерийский сна-ряд, пробив броню, взорвался внутри боевого отделения вто-рой башни. Большинство крас-нофлотцев орудийного расчета было убито, других контузило и обожгло газами. Находившиеся на лотке и в элеваторе боевые заряды загорелись. Создалась угроза взрыва артиллерийского погреба второй башни, что могло привести к гибели корабля. «На что решиться,- вспоминает А. М. Гущин,- затапливать или не затапливать погреб?» В этот момент пришел в сознание один из башенных комендоров – краснофлотец Василий Покутный. Рискуя жизнью, обжигая руки и лицо, он сквозь клубы удушливого дыма добрался до горящего заряда, схватил картуз руками, вытащил его из элеватора и, навалившись всем телом, начал гасить пламя. У него не хватило сил, чтобы открыть тяжелую броневую дверь башни и выбросить горящие заряды на палубу. За несколько секунд лицо и руки краснофлотца почернели от ожогов. Он снова потерял сознание. Но Покутный до конца выполнил свой долг, вытащив заряд из элеватора, он предотвратил распространение пожара в погреб. В это мгновение подоспела помощь – к башне бежали старший артэлектрик Павел Пилипко и комендор Петр Пушкарев. Но броневая дверь башни была задраена, тогда Пушкарев бросился к аварийному лазу и проник в башню. Открыв изнутри броневую дверь, он выбросил на палубу горящие заряды. Пулеметчики А. Власьев и А. Платонов подхватили их и швырнули за борт. Лейтенант Б. Гойлов вместе с аварийной партией окончательно ликвидировали пожар в башне.

Трюмные машинисты уже приготовились к немедленному затоплению погреба № 2 через кингстон и клапаны орошения и только ожидали приказания с мостика. Краснофлотцы, находившиеся в погребе, хорошо понимали, какая смертельная угроза нависла над кораблем. Внутренне каждый из них приготовился к смерти и был готов погибнуть под обрушившимися потоками воды. Но приказание о затоплении не последовало. «Еще не зная подробностей о случившемся,- рассказывал А. М. Гущин,- я рассудил так: если взрыва погреба сразу же после попадания снаряда не произошло, значит кто-то борется с огнем, и решил положиться на мужество и боевую выучку моряков». Конечно, решение А. М. Гущина не затапливать погреб основывалось не только на этом, он имел сведения, что температура в погребе не повышается. Через два часа поврежденная башня вступила в строй и снова открыла огонь по врагу.

А. М. Гущин еще раз обратился к В. А. Андрееву за разрешением швартоваться к молу правым бортом. В. А. Андреев считал, что постановка на якорь в воротах порта, а затем подтягивание кормы к Широкому молу – слишком сложный маневр, и приказал повторить швартовку с ходу левым бортом, но действовать более решительно и энергично.

Когда не удалась и вторая попытка, В. А. Андреев не выдержал и раздраженно сказал: «Швартуйтесь по своему варианту правым бортом, только быстрее!»

Шел уже седьмой час утра – близился рассвет. А. М. Гущин вывел корабль в исходную точку и начал третий заход на швартовку, теперь уже правым бортом. За это время огонь противника усилился. На крейсере то и дело вспыхивали пожары, трубы и надстройки были изрешечены осколками, имелись пробоины в корпусе корабля. Сил первого броска не хватило, чтобы выбить гитлеровцев из дотов и дзотов, расположенных на берегу, а более двух тысяч бойцов, находившихся на крейсере, не могли вступить в бой из-за неудачной швартовки. Тогда Н. Е. Басистый приказал части освободившихся катеров, перевозивших десантников с «Красного Крыма», подойти к «Красному Кавказу» и, не дожидаясь окончания швартовки, начать перевозку войск.

Наконец крейсер отдал якорь у головы Широкого мола, на баркасе завезли швартовные концы, а затем кормовым шпилем, медленно выбирая трос, начали подтягивать корму крейсера. Первыми выскочили на мол лейтенант Л. Д. Кудиш и несколько краснофлотцев из его подразделения. Боцманы мичман Т. Н. Суханов, главный старшина В. Д. Сафронов и старшина 2-й статьи Шкуро быстро закрепили швартовные концы. Как только корма коснулась мола, подали сходни и десантники, сойдя на берег, сразу же устремились в атаку. Многие из них падали, сраженные пулями и осколками на борту крейсера, так и не успев вступить в схватку с врагом [417] Около трех часов «Красный Кавказ» находился под непрерывным огнем противника. Из восемнадцати прямых попаданий снарядов и мин, которые получил «Красный Кавказ» во время швартовки, восемь пришлось на левый борт, причем располагались они у самой ватерлинии. Наиболее опасным было попадание снаряда в район носовых котельных отделений и кубрика котельных машинистов по левому борту. Пробоина имела внушительные размеры, ее диаметр достигал 1,0-1,5 м. Вода стала поступать в помещение, где находились бойцы десанта, приготовившиеся к высадке. В кубрике было настолько тесно, что пробраться к борту для заделки пробоины было невозможно. Тогда командир аварийной партии старшина 1-й статьи Ф. П. Кирушко, быстро оценив обстановку, властным голосом подал команду: «Ложись!» По спинам лежащих десантников краснофлотцам аварийной партии удалось быстро добраться до пробоины и заделать ее. Затопление первого и второго котельных отделений было предотвращено.__

Г. Л. Алхимов (слева) и В. А. Коровкин (справа) на фоне кормовых башен главного калибра крейсера «Красный Кавказ»

Другой снаряд разорвался в помещении носовых турбогенераторов.

Взрывной волной с фундаментов были сорваны насосы охлаждения подшипников турбовентиляторов котельных отделений.

Одновременно разрывом третьего снаряда был перебит трубопровод охлаждения подшипников турбовентиляторов первого, второго и третьего котельных отделений.

Вода из перебитого трубопровода стала поступать в котельные отделения, создавая впечатление, что корабль тонет. Но никто из краснофлотцев не покинул боевых постов. О случившемся доложили командиру электромеханической боевой части инженер-капитану 3 ранга Г. И.

Купцу, который принял меры по переключению системы охлаждения подшипников турбовентиляторов. Угроза потери хода миновала.

Мужественно оказывал помощь пострадавшим в бою морякам личный состав медицинской службы, возглавляемой военврачом 1 ранга В. И. Раквиашвили. Десятки раненых были эвакуированы с верхней палубы. В нижних помещениях, где были развернуты перевязочные пункты, им была оказана первая помощь. Много раненых вынес из-под огня санитар И. Гуменюк.

Только в 8 ч 15 мин, когда совсем рассвело, «Красный Кавказ», расклепав якорь-цепь и обрубив швартовы, отошел от мола. Артиллерийские орудия горнострелковых полков и автомашины так и не были выгружены на берег. Их переправили на берег только на следующий день, использовав для этого подошедший со вторым эшелоном транспорт «Азов».

Командир «Красного Кавказа» А. М. Гущин (слева) и военком Г. И. Щербак (справа) на ходовом мостике крейсера, 1942 г.

Выйдя в Феодосийский залив, «Красный Кавказ» занял огневую позицию в 8-10 милях к юго-востоку от Феодосии и сразу же открыл огонь, поддерживая продолжавшееся наступление. Вместе с «Красным Кавказом» огонь по берегу вели «Красный Крым», «Шаумян» и «Железняков». Корректировочные артиллерийские посты кораблей, высаженные вместе с первым броском десанта, вышли на связь только во второй половине дня 29 декабря. От них начали поступать заявки на артподдержку наступающих частей 44-й армии. Около полудня над кораблями появились самолеты противника. Четырнадцать «Ю- 88», разбившись на группы по три-пять самолетов, атаковали крейсера и эсминцы. Корабли встретили самолеты плотным зенитным огнем. Командир крейсера «Красный Кавказ» А. М. Гущин искусно маневрировал – бомбы взрывались за кормой, не причиняя вреда кораблю. В течение дня крейсер «Красный Кавказ» подвергся четырнадцати атакам с воздуха, а «Красный Крым» – одиннадцати. Всего было сброшено более ста бомб, но ни одна из них не достигла цели.