Путь воина - Роланд Грин

Конан, как казалось Акимосу, был иным делом с того самого дня, как он появился в Аргосе — и, самое главное, на пути у Акимоса! Он чуть не произнес это вслух.

Но эти слова так и не сорвались с его уст, потому что из замка над ними раздался кошмарный шум. Сперва грохот падающих камней, затем крики и вопли страха и боли и наконец шипение, словно подали голос сразу все змеи в мире.

Змей неожиданно осознал, что связь с Великим Драконом прервалась. Когда это случилось, он был уже почти готов присоединиться к товарищу в поисках небесной пищи.

Он ждал в полости пещер Зимгаса, глубоко под землей, до тех пор, пока не понял, что Великий Дракон больше не обретет сознания. И тогда он быстро пустился в обратный путь через пещеры и дальше через другие туннели — к еще одному выходу в небо.

За тем выходом будет еще больше небесной пищи. Потребность в ней была теперь больше, чем когда-либо, так как вся задача произведения на свет новых Драконов легла теперь на Змея.

Но пожирание двуногих тварей, бывших наилучшим источником небесной пищи, удовлетворит также и еще одну потребность. У человека эту потребность назвали бы стремлением к мести.

Первыми людьми в замке Теброт, встретившими Змея, оказались часовые у баррикады при входе в погреб. Их там стояло только трое, и все с легкими ранениями. Реза был готов поверить в сказочных чудовищ. Но не был готов поверить, будто что-либо сможет преодолеть эту кучу камней.

Трое часовых заплатили за ошибку Резы своими жизнями. Они услыхали слабое шипение, более громкое рокотание и наконец грохот, словно каменщик колол каменный блок. В самом деле, это очень походило на услышанное ими.

Змей преобразил себя в живой стенобитный таран с головой, твердой как броня, и массивными ногами, вгоняющими эту голову в камни. Камни под ударами разлетались во все стороны. Один из них обрушился на часового, насмерть задавив его так, что он даже вскрикнуть не успел.

Двое других часовых успели схватиться за оружие, прежде чем погибли, так и не нанеся удара. Башка чудовища разделилась, и оба рта щелкнули зубами.

Однако, умирая, солдаты издали мучительные вопли, и крики эти предупредили всех, кого еще не разбудил шум, вызванный появлением Змея. И один только взгляд на монстра, когда тот неуклюже выбрался на всеобщее обозрение, убедил защитников, что безопасность могло дать только бегство.

Поэтому некоторые сломя голову выбежали за ворота, не волнуясь о том, кто и что может ждать впереди, лишь бы бежать от того, что надвигалось сзади. Большинство же бежало по ветшающим лестницам и взлетало по ним на стены, башни или в донжон.

Когда они оставили между собой и Змеем ступенек так тридцать, то задышали поспокойней. В конце концов, такая тварь едва ли могла взбираться по лестницам, не говоря уж о стенах и башнях.

Ливия с ужасом смотрела, как ее люди убеждались в обратном. Змей осел у одной стены и превратился в огромную, твердопанцирную массу, похожую на миндальный орех. Из этой массы вырастала шея, до тех пор пока не достигла уровня верха стены. Затем на этой шее выросла голова с клыкастыми челюстями, словно какой-то ужасный цветок, и начала бродить по стене туда-сюда, срывая вопящих людей, словно мальчишка, очищающий ягодный куст.

Ливия пыталась закрыть уши, чтоб не слышать истошных воплей погибающих. Она исхитрилась заставить себя молчать, заткнув рот кулаком. Ее бы охватило безумие, если б не остававшаяся еще надежда, что женщины и дети все же могут оказаться в безопасности.

Наконец, Змей приобрел темно-малиновый оттенок и, казалось, стал теперь похож на подушечку для булавок от пускаемых в него копий, стрел и камней. Реза слегка тронул Ливию за плечо:

— Госпожа, существуют предания, что огонь имел какую-то власть над чудовищами.

— У нас есть огненные стрелы?

— Нет, но есть горящие головни.

Ливия ничего не сказала. Для горящих головней понадобятся люди, подносящие их поближе к монстру, и она не видела, как смельчаки сумеют уцелеть — и прежде всего Реза, который наверняка возглавит их. Но другой надежды на спасение нет.

— Отлично. Я спущусь позаботиться о раненых. Если не сработает все прочее, я не дам им умереть в одиночку.

Если не сработает все прочее, она тоже обречена. Но, по крайней мере, смерть придет достаточно быстро. При удаче первым, что она узнает о ней, будут падающие внутрь башни, камни, которые раздавят ее насмерть, прежде чем зверь сожрет ее…

Ее желудок забунтовал, и она прислонилась к стене, пока не прошел спазм. Когда он минул, она готова была поклясться, что уши тоже предают ее.

Она услышала донесшийся издалека снизу, под горой, боевой клич Дома Лохри "Вперед, всегда в бой!" и даже "Ливия Дамаос!".

Конан и его бойцы добрались бы до замка одновременно со Змеем, если б не одна несчастливая случайность.

Когда они пробегали рысью последнюю четверть лиги до тылов рати Акийоса, то столкнулись с отрядом селян, двигавшихся к той же цели. И те и другие приняли друг друга за подкрепление для Акимоса. Оба отряда залегли, и их капитаны начали готовить бойцов и к атаке, и к обороне.

Только после того как на все это потеряли некоторое время, Конан узнал крестьянскую одежду, а некоторые из селян узнали знак Дома Дамаос. Затем два отряда двинулись вперед достаточно быстро, но они все еще поднимались на гору, когда Змей нанес удар.

При всем учиненном им в замке погроме, монстр оказался для Конана и селян благословением богов. Акимос и его воины были настолько ошеломлены тем, что могло происходить в замке, что и забыли оглядываться на тылы. Поэтому Конан вывел шестьдесят с лишним следовавших за ним бойцов на рубеж атаки прежде, чем Акимос узнал, что у него гости.

Затем они двинулись вперед, и горный склон растворился в хаосе ночного боя. И сквозь этот хаос несся подобно буре Конан, с мечом, оставлявшим кровавые ошметки везде, где разил. Боевой клич киммерийца придавал смелости его бойцам и лишал ее врагов. Той ночью северянин один стоил десяти, и для некоторых из бойцов Акимоса не было позором то, что они бросились бежать вверх по склону, крича, что на них напали демоны.

А затем они добрались до ворот и оказались лицом к лицу с настоящим демоном. На них обрушился Змей.

Ливия следила через бойницу в башне, как монстр вырастил ноги и усаженную шипами безглазую голову. Теперь он походил с виду на гигантскую черепаху с восьмью или десятью — нет, теперь с двенадцатью — ногами и с панцирем, гладким как стекло, за исключением мест, где оставили шрамы брошенные головни.

Легенды не лгали. Воткни в тушу монстра огонь, и он будет страдать. Воткни его достаточно глубоко, и, наверно, он умрет раньше, чем полностью очистит замок от людей Ливии.