Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слоан попыталась высвободить руки из-под рубашки, но, похоже, она старалась не так сильно, как должна была.
Я наклонился ближе к ней, нарисовав линию на изгибе ее полной груди, наблюдая за ее трусики, пока я водил рукой по коже.
Я схватил ее за колено, чтобы раздвинуть ноги шире и провел линию по внутренней стороне ее бедра, не торопясь. Ее бедра дёрнулись, я был уверен, что от желания. Я не прекращал рисовать, пока не добрался до края ее трусиков, и она ахнула, когда кончик маркера на мгновение скользнул под ткань.
— Я думаю, ты кое-что забыла, принцесса, — прорычал я, проводя линию по центру ее тела, обводя другую грудь и просунув маркер под кружево, которое едва удерживало затвердевший сосок.
— Что? — выдохнула она, когда я провёл по ее плоскому животу, мимо пупка и ниже, отмечая ее идеальное тело.
Я дошёл до верха ее трусиков и провел по их линии, жар вспыхнул на моей коже, когда ее спина выгнулась, и тихий стон сорвался с ее губ.
Удерживая ее взгляд, я медленно просунул маркер под ее трусики, и она ахнула, когда я провел линию ниже, направляясь прямо к ее центру, ее бедра приподнялись в безмолвной мольбе.
Мой твёрдый член был прижат к ней сквозь штаны, и она чувствовала, насколько сильно я наслаждаюсь этим зрелищем. Тихо зарычав, я опустил руку ниже, и она снова застонала от желания.
Я наклонился, пока мои губы не коснулись ее уха, и медленно вытащил маркер из ее нижнего белья.
— Ты должна отбиваться от меня, — выдохнул я.
Она замерла подо мной. Повернувшись, я встретился с ней взглядом, и отбросил маркер в сторону.
Ее рот приоткрылся, чтобы ответить, но я не дал ей возможности сделать это, вскочил на ноги и зашагал вверх по лестнице.
— Когда ты развяжешься, то сможешь повеселиться, смывая это в душе, — сказал я, уходя. — И когда твои руки будут стирать следы по всему телу и между бедрами, ты можешь думать обо мне.
Она проклинала меня, борясь с узлами, которые я сделал из своей рубашки, и я рассмеялся, возвращаясь в свою комнату, чтобы смыть маску котёнка с лица.
Мне потребовалось немало времени, чтобы стереть маркер с лица, и я спустился вниз, когда закончил, ухмыляясь про себя, когда услышал, как в главной ванной работает душ.
Я прошел на кухню и налил себе кофе, прежде чем отправиться к холодильнику, чтобы найти что-нибудь поесть. Моя голова все еще была в тумане после наркотиков, которыми Слоан накачала меня. И как бы мне ни хотелось принять обезболивающее, я готов поспорить, что большое количество лекарств не пошло бы на пользу моему организму.
Открыв холодильник, я обнаружил миску с тестом для блинов. Я вынул ее и поставил сковороду на плиту, чтобы начать готовить.
Я вылил половник теста на сковороду и, прислонившись к стенке, ждал, пока оно приготовится.
Слоан появилась в спортивных штанах и майке как раз в тот момент, когда кухню наполнил запах гари от жидкого теста, которое выплеснулось за край сковороды, и я выругался, снимая ее с огня.
Я швырнул посудину в раковину и с еще одним проклятием направил на неё воду, когда завыла пожарная сигнализация.
Я потянулся и выключил сигнализацию, и снова выругался, поняв, что не могу открыть окно, чтобы выпустить дым, благодаря моей работе по заколачиванию окон.
Когда я повернулся, Слоан закусила губу от смеха, и мой взгляд упал на ее рот.
— Что я говорил об этом? — спросил я, и она тут же разжала губы.
— Наблюдать за тем, как ты пытаешься готовить, физически больно, — поддразнила она.
— Ну, теперь ты можешь сделать это для меня, — сказал я, отходя к барной стойке, и она закатила глаза, приступив к выполнению моей просьбы.
Я наблюдал за Слоан, пока она готовила. Мой взгляд скользил по изгибу ее задницы, пока она наливала тесто и собирала стопку блинчиков. Она направилась к холодильнику, достала ягоды, сироп, сливки и медленно сложила их передо мной.
— Я же говорил тебе, что мне не нравится…
— Не все дело в тебе, Рокко, — сказала она, начав резать вишню пополам и класть их в миску. — Но я уверена, что смогу найти что-нибудь сладкое, что тебе понравится, если я постараюсь.
Мой взгляд скользнул по ней.
— Вряд ли, — ответил я, хотя и был готов позволить ей попытаться изменить мое мнение.
Взгляд Слоан загорелся вызовом, и она взяла с верхушки стопки горячий блинчик, намазала его сметаной, добавила вишни и немного лимонного сока.
Она вонзила в него вилку и потянулась, чтобы накормить меня.
Я помедлил мгновение, затем наклонился вперед и проглотил все это так внезапно, что она ахнула.
— Ты делаешь такие вещи только для того, чтобы я вздрагивала каждый раз? — обвинила она меня, когда я зубами оторвал еду от вилки и откинулся на спинку стула, прожёвывая ее.
— Ты имеешь что-то против того, что я заставляю твое сердце биться чаще, белла? — подразнил я.
Еда играла на моих вкусовых рецепторах, и я должен был признать, что сочетание сладкого и кислого сбалансировано, и мне действительно понравилось.
Я доел остаток завтрака, а Слоан смотрела на меня, ковыряясь в своей еде с задумчивым выражением лица.
— Что такое? — спросил я, кладя нож и вилку, и она отнесла их к раковине.
— Я просто…
— Просто? — Я подтолкнул ее.
Слоан откашлялась и повернулась ко мне, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стойке.
— Мне просто интересно, ненавидели бы мы друг друга, если бы не наши имена. Я имею в виду, почему Калабрези и Ромеро вообще так ненавидят друг друга? Все дело во власти? Неужели это так важно? — спросила она мягким голосом.
Мой позвоночник выпрямился, а взгляд стал жестче, когда я посмотрел на нее. Потому что иногда я действительно забывал, кто она такая. Какой она была. А этого не стоило делать.
— Это больше личное, чем борьба за власть, — прорычал я.
— Значит, когда ты смотришь на меня, ты видишь только свою вражду с моим отцом? — спросила она. — Даже несмотря на то, что я никому из вас ничего не сделала?
— А что моя мать сделала каждому из вас? — прорычал я. — Что сделал мой брат?
— Твои братья? — усмехнулась она. — Они пролили много крови Калабрези. Я точно знаю, что…
