Хранитель Ардена - Софи Анри (российский автор)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При виде Инео незнакомый мужчина поднялся с кресла, подошел к нему и начал внимательно осматривать его с головы до ног. Прежде Инео стало бы мерзко от этого изучающего взгляда, словно он не живой человек, а товар на ярмарке, а сейчас ему было плевать.
– Значит, ты и есть Инео? – спросил мужчина. Его голос был спокойным, даже мягким, лишенным того презрения, с каким обычно говорил Джованни.
– Это имя придумали мне на рынке рабов.
– Расскажи о себе, Инео.
– Я ничего о себе не знаю. Единственное, что я помню о прежней жизни, – это крушение корабля, – бесстрастно ответил Инео.
– Я же говорил, он ничего не помнит. – Джованни злорадно фыркнул. – Да и как боец сдулся. На кой ляд тебе сдался этот неудачник? Я подберу тебе более подходящего бойца.
– Джованни, я могу попросить тебя оставить нас наедине? Хочу поговорить с ним один на один.
Инео полагал, что Джованни сочтет подобную просьбу за наглость, но тот лишь хмыкнул и встал из-за стола. По пути к двери он похлопал незнакомца по плечу, кивнул Хвану, и они вдвоем покинули кабинет.
– Можешь сесть на место Джованни, – пригласил его мужчина, на что Инео удивленно выгнул бровь. – Не бойся, он не будет сердиться, если узнает, что это я приказал.
Инео на несколько мгновений замешкался, но потом прошел к столу и сел в удобное мягкое кресло.
– Поешь. Джованни к еде не притрагивался.
Инео не пошевелился, по-прежнему ожидая какого-то подвоха. От вида и запаха еды его рот наполнился слюной, а в глазах защипало от стыда и собственной никчемности. Однако он упрямо смотрел на свои грязные руки с обломанными ногтями, под которыми запеклась кровь.
Каким же он был жалким…
– Инео, не будь глупцом, ешь, когда предоставляется такая возможность. Или ты окончательно сдался?
Инео поднял голову и встретился с проницательным взглядом мужчины.
– Кто вы?
– Меня зовут Маттео Аверо.
– Что вам от меня нужно?
– Для начала мне нужно, чтобы ты поел. Твой живот урчит так, что самка кита в море приняла бы это за брачную песнь.
Инео взглянул на тарелку, на которой лежал нетронутый кусок жареной телятины, обильно политый пряным соусом. С трудом подавив истерический всхлип, он осмотрел обилие столовых приборов возле тарелки и без долгих раздумий взял длинную вилку с четырьмя зубцами и столовый нож. Он не заметил, каким взглядом при этом его одарил Маттео. Отрезав небольшой кусочек мяса, Инео начал его тщательно прожевывать. Желание расплакаться от неясного чувства стыда росло с каждой секундой, и он прилагал титанические усилия, чтобы сохранять хладнокровие.
– Какое вино предпочитаешь? Белое полусухое или сухое красное?
– К телятине подают красное, – не задумываясь, ответил Инео и снова не заметил ухмылки на губах Маттео.
Он налил в бокал вина, и Инео слегка пригубил его.
– Я так и думал… – задумчиво протянул Маттео.
Инео положил в рот еще один кусочек мяса и вопросительно посмотрел на собеседника. Он разительно отличался от Джованни. Владелец арены любил щегольскую одежду и роскошь, хотя это не скрывало его истинной натуры грубого невежи, в то время как от Маттео так и веяло благородством.
– Инео, сегодня тебе предстоит отправиться на бойню. Судя по последним боям, ты ослаб не только телом, но и лишился важной внутренней опоры. У тебя нет шансов выжить и бороться дальше.
Инео отложил вилку с ножом, хотя, будь его воля, с радостью накинулся бы на мясо, точно голодный пес. Но каким бы сломленным он ни был, гордость все же осталась при нем.
– И чего вы хотите от такого бесперспективного раба, как я?
Маттео подался вперед. За все это время он даже не притронулся к еде.
– Ответь мне откровенно. От твоего ответа зависит, будешь ли ты жить или отправишься на бойню. Что ты чувствовал, когда убивал людей на арене?
Инео потянулся к пустому стакану и налил себе из графина воды. Вино ему почему-то совсем не нравилось. Он пил воду нарочито долго, размышляя над ответом. Конечно, если Маттео нужен боец для арены, то он должен ответить, что любит убивать…
– Я испытывал вину.
Выражение лица Маттео осталось непроницаемым.
– А что ты почувствовал, когда убил Фенриса, отомстив за друга?
Перед глазами Инео пронеслось воспоминание о раненом Ахиге, которое стало его нескончаемым кошмаром.
– Пустоту, – честно ответил он.
– Пустоту? – удивился Маттео. – Фенрис, по словам Джованни, был настоящим ублюдком и кровожадным убийцей. Он заслужил эту смерть.
– Его смерть не принесла мне облегчения. Не вернула к жизни Ахигу. Не спасла ту рабыню Санару. Я ничего не добился, убив Фенриса. Поэтому мой ответ неизменен. Пустота – вот что я ощущаю.
Маттео кивнул.
Инео казалось, что в этом жесте было что-то сочувствующее.
– Меня удовлетворил твой ответ. Ты подходишь мне.
– Подхожу для чего? – спросил Инео, скорее из старой привычки держать все под контролем. В действительности ему было все равно. Раб на бойцовой арене, раб в другом месте – все одинаково.
– Скоро я тебе расскажу, а пока…
Маттео взял со стола колокольчик и позвонил в него.
Меньше чем через минуту в комнату вошел Джованни. Он явно стоял под дверью и слышал весь разговор.
Инео благоразумно поднялся с его места и отошел на почтительное расстояние.
– Я решил, Джованни, он мне подходит, – сказал Маттео, не глядя на Инео, словно его вообще не было в комнате.
– Уверен? Ты ведь знаешь: тебе я готов отдать лучших из своих бойцов, а этот выродок таковым уже не является. – Джованни посмотрел на тарелку с наполовину съеденным мясом и брезгливо оттолкнул ее.
– Уверен. И готов купить его прямо сейчас.
Инео даже не узнал, какую цену за него отдал загадочный рабовладелец – его увели обратно в темницу. Через полчаса за ним вернулся Хван, но уже не один. С ним был незнакомый мужчина, который держал в руках раскаленное докрасна клеймо.
– Дай руку, – приказал Хван.
Инео сильнее вжался спиной в стену. Он чувствовал себя загнанным в угол зверем.
– Дай руку, или я поставлю клеймо на твою смазливую рожу, – рявкнул Хван. Он подошел к Инео и с силой потянул его руку вперед, чуть ее не вывихнув.
Осознание безысходности сдавило его грудь стальными тисками, когда раскаленное железо прижалось к левому запястью, оставляя свежий ожог. Но Инео почему-то не почувствовал боли, все, что он ощущал, – это пустота.
В этой пустоте он не найдет дорогу домой.
Не сможет вернуться.
