Особо одаренная особа - Вересень Мария

— Не смей трогать моих крошек! — визжала королева, но неблагодарный сын упорно не хотел, чтобы ему выцарапывали глаза. Я демонически хохотала в своем узилище и, подбадривая дерущихся, орала:

— Ставлю на братца! — от чего Лилит ярилась еще больше.

— Мерзавка! — шипела королева, покрываясь зелеными пятнами.

— Приятно познакомиться! — жизнерадостно откликнулась я, пытаясь строить рожи в дырку.

— Ты околдовала моего сына! Ты мне всю жизнь испоганила!

— Сама начала, жаба! — зарычала я и, сунув руку в отверстие, попыталась ее подстрелить. Судя по вскрику Рокмира, в королеву я не попала. — Братик, ты живой?

— Он тебе не братик! — взвыла, подобно баньше, Лилит.

— Милая мачеха, не стоит так распалять себя, поберегите здоровье! — сладко пропела я в ответ. — У вас все-таки уже возраст, вон какие синячки под глазами!

На миг мне показалось, что королева сейчас ворвется ко мне, чтобы задушить голыми руками, но она меня разочаровала, всего лишь ринувшись к дырке в стене, как пустоголовый голубь. Утратив всякое величие, Лилит стала плевать в дырку; это было так противно, что я свернула из носка пробку и, не задумываясь, заткнула этот фонтан ругательств, крича:

— А в приюте нам за это еще и рот с мылом мыли!

Королева задохнулась от гнева и, понимая, что меня ей не достать, снова фурией набросилась на сына. Изрядно униженный, но непобежденный Рокмир стрелой метнулся прочь, пообещав еще вернуться ко мне.

— Что?! — завопила Лилит. — Никогда! Есть в этом замке каменщики? Замуруйте эту дверь, немедленно!

Скажу по правде, мне стало страшно, так страшно, что я закричала:

— Мы так не договаривались! — и жалобно заныла: — Милая мачеха, куда же вы? Я буду без вас скучать!

— Не бойтесь, — послышался заговорщицкий шепот. Из дырки не было видно, кто это, но я как-то сразу узнала Флору. — Здесь есть еще пара лазов, о которых мама не знает.

— Правда?! — обрадовалась я. — Вижу, не такие уж вы и плохие родственники.

Флора встала перед дыркой — в белом платье, с косичками, глядя на меня такими невинными глазками, что я сразу догадалась, каким образом ее маманя стала королевой. Ни один мужик не устоит перед таким ангелочком, пусть даже она и ведьма.

— Почему ты решила мне помочь? — спросила я.

— Ах, — она вперила в меня свои искренние глазки, — по-моему, моя матушка поступает с вами нехорошо, заточив в темницу.

— И ты меня сейчас выпустишь?!

— Если вы поклянетесь на архоне служить мне. — «Невинное дитя» помахало моим талисманом.

— Да уж, милое дитя, — пробормотала я и состроила зверскую рожу. — Давай топай отсюда! А то сейчас подпалю тебе попу!

Флора с очаровательной улыбкой присела в реверансе:

— Как вам будет угодно, сестрица. Я приду сюда через три дня со стаканом воды и архоном.

— Стой! — остановила я ее, холодея. Так или иначе надо выбираться из этой осточертевшей клетки. Я просунула руку в дыру. — Скажи, у меня колечко на пальце светится?

Флора подошла, наверно, рассматривала кольцо, а я приготовилась отдернуть руку, когда она попробует его стибрить.

— А оно магическое? — поинтересовалась Флора. Самой мне было ничего не видно, и это меня бесило.

— А сама-то ты как думаешь? — сердито отозвалась я.

Флора с минуту молчала, потом снова послышался ее голос:

— А если я вам скажу, вы поклянетесь мне на архоне?

Я зарычала и от избытка чувств сложила ей аккуратный кукиш, жалея, что у меня лапища не как у Зори, тогда получилось бы более наглядно и убедительно.

Змиевы Засеки не видали такой воинской армады со времен пришествия степных орд. Колонны нечисти текли по Миренскому тракту, а меж ними сновали курьеры Конклава магов. От Погоста до Куличиков проехать по дороге было невозможно. Воевода Чарониц согнал всех мужиков города на подмогу купцам, но навести порядок среди почуявшей свободу нечисти было практически невозможно. Если б не Анчутка и Карыч, руководившие армией, Змиевы Засеки, отвыкшие от больших войн, обезлюдели бы совсем.

Овечка, прискакав по утрамбованной сотнями ног, копыт и лап новой дороге до заимки, где открывался лаз в Подземное царство, сообщила, что нагрянуть внезапно никак не выйдет. Вокруг заимки рватней немерено, и Грунька стоит во главе целой армии, а в глубинах, с основными силами, находится Подземный царь, который рвет и мечет, требуя обратно свои ключи.

— Что ж мы его тогда не запечатали! — досадливо хлопнул себя по лбу Велий.

— Драпали слишком быстро, — сказала овечка.

— В любом случае войны не избежать, — сурово проговорил Анчутка.

Аэрон, присутствовавший на совете на правах главнокомандующего армией Урлака, сидел, ковыряясь в ухе. Леди Диодора осторожно взяла любимое дитя за руку и положила ее на колени, укоризненно качая головой.

— Жужжит что-то, — признался Аэрон матери. — Что-то очень знакомое, словно… — Он на миг замер и вдруг вскочил, опрокидывая походный столик с картами местности, и, тыча пальцем в стену, закричал: — Там она, там!

— Аэрон, — леди Диодора, краснея, бросила виноватый взгляд на сидящих за длинным столом, — ты ведешь себя неприлично.

— Мама! — обрадовано запрыгал вампир. — Велий, она там!

Маг первым сообразил, в чем дело, и торопливо вырвал из кармана зеркальце.

— Немедленно покажи мне Верелею! — закричал он и вытаращил Глаза. — Вот дрянь! Я ее люблю, с ума схожу, а она издевается!

Все ринулись к зеркальцу, сшибаясь лбами, и потрясенно замерли, глядя на кукиш, который продемонстрировало им равнодушное серебро. Маги переглянулись между собой, а фон Птиц, как глава Конклава, осторожно поинтересовался у Велия:

— И что это может обозначать?

— Пор-роть ее буду! — рявкнул Карыч. — Тр-ри дня без пер-ре-дыху!

Феофилакт Транквиллинович страдальчески закатил глаза; из всех присутствующих он единственный вот уже сутки ожидал от своей ученицы чего-то подобного. Слова «война» и «Верея» не вязались в его представлении друг с другом, а вот «Верея» и «пакость» — это было то самое. Не в силах сдержать удовлетворенную улыбку, он проговорил:

— Ну вот теперь вы меня, я думаю, понимаете.

Аэрон жаждал действия, поэтому, вылетев из шатра, закричал:

— Я знаю, где она! — тут же был подхвачен Индриком, стремительно взметнувшимся в небо. Следом за ним взмыла волна крылатой нечисти и тяжелые урлакские драконы.

— Мама, — спустя часа три вскрикнул Магни на смотровой башне, — смотри, какие странные птички!

Лилит, решившая успокоить нервы прогулкой, взглянула, куда показывал отпрыск, и стала белее своей шубы. Не прошло и мгновения, как весь Замок Теней окутался аурой голубого огня, став неуязвимым для чужаков.

Переброска войск — всегда дело тяжелое. И воевода Чарониц был потрясен лихостью, с какой маги зашвырнули всю нечисть черте куда.

— Там же одни болота, — пробормотал он, хмуро глядя на карту.

— Ну туда им и дорога, — с облегчением вздохнул малый воевода Верстового.

— Этот-то наш, Зорян-богатырь, тоже с ними, — горделиво заметил староста и тут же пригорюнился: — Ободрали они нашего соколика. Только одна палица при нем, родимом, осталась, и только на него наша надежда.

Все трое посмотрели на наполненные чарки и, каждый подумав о своем, осушили за победу славного богатыря Зоряна Засечного.

А бедный Зоря шатался от шатра к шатру с палицей на плече, не зная, куда себя пристроить. Осадив странный замок, родичи Анчутки чего только ни делали, но никак не удавалось взять его приступом. Зоря сам пару раз поднимался по тропе на гору к замку и словно упирался в невидимую стену. Он тужился, сопел, упирался палицей, пытался грести и даже бежать сквозь невидимую стену в своих чудных сапогах, но чем сильнее напирал, тем шибче катился вниз. Испробовав все — от катапульты до могущественных заклятий и подкопа, Анчутка был вынужден признать — он не знает, что делать с этой каменной махиной. И вот теперь вся нечисть бесновалась в лесу, жаждая битвы, а подлый враг, похитивший хозяйку, поплевывал на всех со своей горы, словно и не замечая их копошения, от чего нечисть стервенела еще больше. Даже привычный Индрик начал звериться, а к прочим родственникам Вереи богатырь и вовсе подходить боялся. Вот и ходил от шатра к шатру, стараясь держаться поблизости от Велия, который был хмур и бледен.