Десант на Европу, или возвращение Мафусаила - Ярослав Веров

А что если попробовать совместить «европеанскую пару»?

Я попробовал. «Европеанский папа» вздрогнул и развернулся в сторону «мамы».

– Не то! – праорал Харви.

Но «европеанец», подчиняясь моей воле, продолжил поползновения. Судя по сладострастному подрагиванию «мамы», Церебрум одобрял возвращение на прежний курс. Чего нельзя было сказать о втором пилоте.

– Что… ты… де-ла-ешь… уб-лю-док! – взвыл Харрисон. – Ко-нфл-икт… про-гр-амм… вы-руб-ит… Цер-еб-рум!

– Ни-ка-ко-го… ко-нф-ли-кта, – возразил Серебров. – Ко-ри-дор… тор-мо-же-ния… не пр-ой-ден… Ев-ро-па… в про-ти-во-по-зи-ции. Че-го… не ска-же-шь… о Га-ни-м-еде…

– Сго-во-ри-лись! – глупо заявил второй пилот. – Ну так я вас от-го-во-рю…

Весь этот краткий «обмен мнениями» длился несколько дольше, чем в условиях нормальной тяжести. Челюсти, губы и языки плохо слушались своих владельцев. Но Харви, несмотря на перегрузку, отстегнул фиксаторы и с натугой поднял свою пукалку. На лбу у «пирата» вздулись жилы, а руки дрожжали от непомерной тяжести «скорчера», ствол которого выписывал неровные восьмерки. Ложемент Харрисона был повернут в ту же сторону, что и остальные и, чтобы нацелить оружие на меня, либо штурмана, Харви пришлось бы встать. К счастью, при почти семикратной перегрузке это было не в человеческих силах.

Я окончательно оставил «ганимедского папу» в покое и вплотную занялся сближением «европеанской четы». Штурман посылал мне одобрительные улыбки, правда, несколько кривоватые из-за набрякших тяжестью губ. Харрисон продолжал бороться с собственным непокорным телом.

– Бр-ось, – выдавил из себя Серебров. – На Га-ни-мед у-же не по-па-сть…

– Пле-вать на Га-ни-мед!

Харви неимоверным усилием, от которого у него, похоже, затрещали кости, вздернул ствол «скорчера» и выстрелил. В это мгновение штурман вырубил двигатели. У меня в голове все смешалось, как в доме Облонских: внезапное исчезновение тяжести, сгусток плазмы, испаривший часть купола над головой, черная дыра в газовой мешанине Джупа – несмотря на утрату значительной части своей поверхности, обзорный экран продолжал функционировать – и слившиеся в экстазе взаимной ненависти штурман и второй пилот.

Странное это зрелище – борьба в невесомости. В мире, где действие равно противодействию в чистом, беспримесном виде, единственный способ драки заключается в том, чтобы вцепиться друг в друга мертвой хваткой и попытаться нанести максимальный урон ударами головы или зубами. Можно еще и лягаться. Звучит это все смешно, а вот выглядит страшно. Серебров и Харрисон сцепились не на шутку. Рыча и хакая, они клубком извивались прямо посреди рубки, непосредственно у меня над головой. Капли пота и крови окутывали их розовым облаком, которое начинало деформироваться под воздействием центробежного движения.

Неизвестно еще, чем бы окончилась битва космических волков, если бы не появились на пороге рубки люди, увидев которых я едва не разрыдался от счастья. Капитан и старпом кинулись расстаскивать дерущихся, довольно ловко ухватившись за спинки пустующих ложементов, а Несси протянула мне руку. Я отстегнулся от капитанского кресла и ухватился за нее, как утопающий. Несси без всякого усилия вытянула меня в коридор.

– Где эта пиратка?! – сходу спросил я. – Ее надо немедленно изолировать!

– Тише, тише, любимый, – прошептала Несси, прижимаясь ко мне. – Она заперта в «Птерозавре».

– Как это удалось?

– Благодаря тебе, мой рыцарь! – ласково, но серьезно ответила супруга. – Как только ты объявил по громкой связи, что Тришка должен обо мне заботиться, я сразу сообразила, что происходит неладное. С чего это, думаю, мой муженек решил объявить об этом во всеуслышание, да еще из рубки? Одеваюсь, выхожу и вижу Анюшу, под ручку с капитаном спускающуюся к техническому отсеку. Как это прикажете понимать? Внезапное влечение? Гормональный шторм, против которого наш бравый капитан не сумел устоять, и поэтому повлек прелестную пассажирку в уединенный уголок?

Чепуха, тем более, что Климов должен был находиться в рубке. Ведь только что мой возлюбленный объявил о перегрузках, делающих невозможными любовные кувыркания! Прикинув все это, я велела Тришке следовать за мною и мы поспешили за странной парочкой. Ну, а остальное дело техники. Завидев нас, капитан кинулся на «свою даму».

Та оказалась не промах. Видел бы ты, как она отбивалась! По сравнению с Энн, бедняга Мартелл боец был просто никудышный. Я, по мере сил, стала помогать капитану, но исход решил Тришка. Узрев в действиях моей супротивницы явную угрозу мне, он просто подошел и обхватил ее за плечи. Боже, как это было эротично – железная леди в железных объятиях автономного манипулятора!

– Ты не пострадала? – с тревогой спросил я.

– Не беспокойся, – улыбнулась Несси. – Со мною все в порядке. Ты-то как?

– Можешь меня поздравить, – вздохнул я. – Твой муж, терпеть ненавидящий всякие космосы-мосмосы, заделался заправским астронавтом!

– Боже, как это эротично! – ахнула Несси и захохотала.

Тэнгр и Климов, выволакивающие в коридор Харрисона, посмотрели на нас с удивлением.

– Простите, мое веселье, капитан, – сказала Несси. – Это от нервов.

– Ничего, миссис, – отозвался тот. – У нас сейчас у всех нервы на взводе. Этот рейс оказался самым тяжелым в моей жизни. А я-то полагал, что он будем самым скучным…

В следующее мгновение слова капитана лишний раз подтвердились. Невесомость стала убывать. Меня, да и остальных тоже, ощутимо повлекло вправо, словно «Вестник» начал беспорядочно маневрировать на малой тяге.

– Доколь?! – тяжко выдохнул капитан и просунувшись в рубку, крикнул: – Штурман, что там у тебя? Откуда пеперечная тяга?

– Сам не пойму, капитан! – хлюпнул разбитым носом Серебров. – Двигатели на нуле… Крутящий момент от внешнего движка!

– Космолетчики… – пробормотал Харрисон, до сих пор совершенно безучастный. – Воробышки… Куда вам против элитного бойца группы «А»?

– Я болван! – хлопнул себя по лбу Климов. – На «Птере» же еще полно топлива!… Надо вытаскивать ее оттуда, пока она не разнесла корабль!

Но сделать это оказалось не так-то просто. «Птерозавр» тащил наш космолайнер, как дохлого кита на привязи, при этом дергая его из стороны в сторону. Капитан, с превеликими усилиями добравшись до ложемента второго пилота, попытался компенсировать это беспорядочное рыскание импульсами двигателей ориентации. В результате, «Вестник» стал вращаться вдоль продольной оси, вероятно, из-за того, что не удавалось уравновесить тягу.

Все мы, включая, довольно ухмыляющегося окровавленной физиономией Харрисона, были в это время в рубке. Климов велел нам оставаться в ней. Несси заняла капитанский ложемент. Мы с Тэнгром забрались в «гостевые кресла», как называли дополнительные ложементы космолетчики. Связанный каким-то шнуром, гёз елозил по полу, в такт рывкам корабля. Я видел, что зубами он пытается дотянуться до ремня на рукояти своего «скорчера». Поврежденный, но не отказавший обзорный экран демонстрировал косо накренившуюся туманную стену юпитерианской атмосферы. Она нависла над нами, как будто была готова вот-вот обрушиться. Откуда-то слева наползал огромный багровый полумесяц, опрокинутый рогами вниз.

– Я в боевую, Валера! – крикнул капитан. – Придется сбивать!…

И вдруг ожило радио. Сквозь вой и улюлюкание могучих радиационных поясов Джупа прорвался, искаженный до неузнаваемости голос Нэн.

«Вызываю капитана корабля! Прием».

Климов вдавил в подлокотнике своего ложемента клавишу.

– Климов на связи! Прием.

«Говорит Нэнси Рут! – продолжала Нэн, которую я напрасно считал соплеменницей. – Если вы не выполните мои требования, ваш корабль погибнет! Прием».

– Я выслушаю вас, Нэнси! – немедленно откликнулся капитан. – Только отключите, пожалуйста, двигатели, пока нас не разнесло в клочья! Прием.

«А вы выполните мои требования? Прием.»

– Сделаю все, что в моих силах!

«Гут!… Конец связи.» – буркнула Нэн и отключилась.

И почти сразу вернулась блаженная невесомость. Впрочем, не для всех она оказалось благом. Несси побледнела, горло ее сжала болезненная судорога. Отстегнувшись, я прыжком подлетел к ней.

– Тебе плохо?!

– Ничего, – прошептала она, силясь улыбнуться. – В моем положении… это нормально…

Снова ожило радио.

«Я сделала, что вы просили, капитан, – проговорила Нэн. – Теперь ваша очередь! Прием».

– Выкладывайте! – откликнулся Климов. – Только поскорее. Времени у нас в обрез! Прием.

«Знаю, – с явственным злорадством сказала экстремистка. – И чтобы не терять его даром, немедленно передайте на борт максимальный запас биоресурса, из расчета потребления двумя людьми в течение тридцати суток. Это первое. Второе – переправьте сюда Харви Харрисона… Если он еще жив… Прием».

– Я жив, малышка! – крикнул бывший второй пилот «Вестника богов».