Великое избaвление - Элизабет Джордж

Девушка продолжала раскачиваться. Стул под ней надсадно скрипел.

— У меня есть работа. Я работаю в приюте. Ты ведь знаешь, что это такое? Туда приходят дети, убежавшие из дому. Я делаю всякую работу, но больше всего мне нравится разговаривать с детьми. Они говорят, что со мной легко разговаривать. Бобби, почему бы тебе не поговорить со мной?

Роберта дышала медленно и тяжело, словно под наркозом, голова ее неуклюже склонилась набок. Казалось, что она отключилась.

— Мне нравится Лондон. Не думала прежде, что город мне понравится, но так оно вышло. Наверное, это потому, что с ним связаны мои мечты. Я бы хотела иметь ребенка. Это первая моя мечта. А еще я бы хотела написать книгу. Во мне спрятано множество историй, и я бы хотела все их записать. Как сестры Бронте. Помнишь, мы читали их романы? У них тоже были свои мечты, верно? Мне кажется, это очень важно — чтобы у человека была мечта.

— Ничего не получится, — произнес Джонас Кларенс. Лишь только его жена вошла в кабинет, им овладела тревога: он понял, что, встретившись с сестрой, Джиллиан вновь оказалась втянута в свое прошлое, и в этом прошлом Джонасу не было места, он не в силах был спасти от него Нелл. — Сколько еще она должна там пробыть?

— Сколько пожелает, — холодно отвечал Линли. — Все зависит от Джиллиан.

— Но ведь с ней может что-нибудь случиться! Разве она не понимает? — Джонас сорвался с места, он готов был распахнуть дверь, силой уволочь жену прочь. Само пребывание в той комнате, рядом с ужасным, похожим на китовую тушу существом — подумать только, это ее сестра! — способно навеки запятнать ее, разрушить ее душу. — Нелл! — яростно окликнул он.

— Бобби, я хочу припомнить вместе с тобой ту ночь, когда я ушла из дому, — продолжала Джиллиан, не сводя глаз с лица сестры, подстерегая любую искру понимания, узнавания. — Не знаю, может быть, ты забыла. Это было в ночь после моего дня рождения. Мне исполнилось шестнадцать. — Она запнулась. — Я… Я украла деньги у папы. Он тебе говорил? Я знала, где он хранит деньги, те, что откладывал на строительство, и я их взяла. Конечно, это было дурно, но мне… мне было необходимо уехать. Ты ведь понимаешь, правда? — Она настойчиво повторила, надеясь на подтверждение: — Ты понимаешь?

В самом ли деле Роберта начала раскачиваться быстрее, или это только казалось тем, кто за ней наблюдал?

— Я отправилась в Йорк. Добиралась всю ночь. Пешком и на попутках. Я взяла рюкзачок, знаешь, тот, в котором я носила книги в школу, туда вошла только смена одежды. Едва ли я соображала, что творю. Теперь это кажется просто безумием. — Джиллиан робко улыбнулась сестре. Сердце молотом стучало в ее груди. Дышать становилось все труднее. — К рассвету я добралась до Йорка. Никогда не забуду, как я увидела собор в свете утренних лучей. Это было так прекрасно. Мне хотелось остаться там навсегда. — Она умолкла на миг, сложила руки на коленях, и стали видны глубокие царапины. — Я провела в Йорке весь день. Мне было страшно, Бобби, ведь раньше я из дому не отлучалась. Я не знала, стоит ли мне ехать дальше, в Лондон. Может быть, лучше было бы вернуться на ферму. Но я не могла. Я просто не могла.

— К чему все это? — рявкнул Джонас. — Чем это поможет Роберте?

Линли сердито глянул на него, но Кларенс уже взял себя в руки. Лицо напряженное, челюсти крепко сжаты.

— Вечером я села на поезд. Столько станций было по пути, и на каждой меня могли схватить. Я боялась, что папа послал полицейских разыскивать меня или сам гонится за мной по пятам. Но ничего плохого не случилось. Во всяком случае, пока я не вышла на вокзале Кингз-Кросс.

— Не рассказывай ей о сутенере, — прошипел Джонас. — Кому это надо?

— На вокзале я натолкнулась на доброго человека, который купил мне еды. Я была ему так благодарна, он показался мне истинным джентльменом. Я начала есть. Он принялся рассказывать мне о своем доме, где и я тоже смогу поселиться, но тут в кафетерий зашел другой мужчина. Когда он увидел нас, он сразу подошел и сказал: «Она пойдет со мной». Я решила, что это полицейский, что он отправит меня обратно домой. Я разрыдалась. Я цеплялась за своего друга, но он оттолкнул меня и убежал. — Джиллиан умолкла, перебирая в памяти события той ночи. — Второй джентльмен был совсем другой. В старой, довольно изношенной одежде. Голос у него был добрый. Он сказал, его зовут Джордж Кларенс, он священник. Тот человек хотел отвезти меня в Сохо, чтобы… хотел отвезти меня в Сохо. Священник сказал, что у него есть дом в Истоне и там я могу жить.

Джонас отчетливо припомнил все это: старый рюкзачок, перепуганная девочка, разбитые ботинки, изношенные джинсы. Он помнил, как его отец вернулся домой и о чем говорили между собой родители. Фразы: «Сутенер из Сохо… Она даже не понимала… Похоже, всю ночь не спала» — эхом отдавались у него в мозгу. Он наблюдал за гостьей, сидя за столом; перед ее приходом он как раз начал есть яичницу, не выпуская из рук книги: готовился к контрольной по литературе. Девушка в его сторону не глядела. Тогда она ни на кого не глядела.

— Мистер Кларенс был очень добр ко мне, Бобби. Я стала частью его семьи. Я вышла замуж за его сына Джонаса. Ты полюбишь Джонаса, Бобби. Он такой добрый. Он все понимает. С ним я верю, что ничего плохого не может… ничто снова… — Она смолкла.

Что еще нужно сделать? Она исполнила все, зачем пришла. Джиллиан поглядела на психиатра, дожидаясь новых указаний, дожидаясь кивка, который подтвердил бы, что она свободна. Но Сэмюэльс молча наблюдал за ней из-под очков, слегка жмурясь от яркого света. Лицо его казалось бесстрастным, но в глазах Джиллиан уловила сочувствие.

— Ну вот и все. Ничего не вышло, — подвел итоги Джонас. — Вы притащили ее сюда и ничего не добились. Теперь я отвезу ее домой. — Он вновь поднялся на ноги.

— Сядьте, — приказал Линли. Когда он говорил таким тоном, о неповиновении не могло быть и речи.

— Бобби, поговори со мной, — молила Джиллиан. — Они думают, что ты убила папу. Но я же знаю, ты этого не делала. Ты не похожа… У тебя не было причины. Я же знаю. Скажи, что у тебя не было причины. Он водил нас в церковь, он читал нам, он придумывал для нас игры. Бобби, ведь это не ты убила его, правда же?

— Тебе важно убедиться, что я его не убивала? — негромко спросил доктор Сэмюэльс. Его голос легким перышком поплыл по воздуху.

— Да, — тут же ответила Джиллиан, продолжая обращаться к сестре. — Я положила ключ тебе под подушку, Бобби. Ты же не спала! Я говорила с тобой! Я сказала: «Запрись завтра», и ты меня поняла. Не говори, что ты не поняла. Я же знаю — ты все поняла.

— Я была еще маленькая. Я не поняла, — ответил доктор.

— Ты должна была понять! Я говорила тебе, что помещу объявление в «Гардиан» под именем Нелл Грэхем, ты помнишь? Мы обе с тобой любили эту книгу, правда? Миссис Грэхем была такая храбрая, сильная. Мы сами хотели стать такими же.

— Но ведь я не была сильной, — пожаловался врач.

— Была! Ты же не похожа… Ты должна была приехать в Харрогит! Я дала объявление, чтобы ты приехала в Харрогит, Бобби. Тебе было уже шестнадцать. Почему ты не приехала?

— Я была совсем не похожа на тебя в шестнадцать, Джиллиан. Что я могла поделать? — Психиатр не двигался с места. Взгляд его перебегал с одной сестры на другую, подмечая каждое движение, расшифровывая значение позы, жеста, интонации.

— Слава богу, что ты не была похожа на меня! И не надо, ни в коем случае! Ты должна была только приехать в Харрогит. Не в Лондон — всего лишь в Харрогит. Там я ждала тебя. Но ты не приехала, и я подумала — я была убеждена, что с тобой ничего не случилось. Что тебе хорошо дома. Ведь ты не похожа на маму. А значит, все в порядке.

— Не похожа на маму?

— Да, на маму. Я была похожа на нее. Как две капли воды. Это видно на фотографиях. Но ты не похожа. Ты была в безопасности.

— Почему плохо быть похожей на маму? — спросил врач.

Джиллиан окаменела. Ее губы сложились, беззвучно выталкивая слово «нет» — трижды подряд, один раз за другим. Это ей не по силам. Она отказывается продолжать.

— Бобби была все-таки похожа на маму, хоть ты так и не думала?

Нет!

— Не отвечай ему, Нелл, — пробормотал Джонас Кларенс, — ты же не его пациентка. Ты не обязана отвечать.

Джиллиан рассматривала свои ладони. Вина тяжким грузом давила ей на плечи. Она слышала негромкий однообразный звук — ее сестра все быстрее раскачивалась на стуле, она слышала ее тяжелое дыхание и биение собственного сердца. Нет, она не в силах продолжать. Если ступить на этот путь, то уже не вернешься.

— Ты же знаешь, почему я сбежала? — тусклым голосом произнесла она. — Из-за подарка, который я получила на день рождения, из-за этого особенного подарка, того самого… — Дрожащей рукой она прикрыла глаза. Переборола себя. — Скажи им правду, Бобби! Скажи им всю правду! Иначе они запрут тебя за решетку на всю жизнь!