Драконье Солнце - Варвара Мадоши

— Слушаю лес, — грустно сказала она тогда. — Плохо получается… Глупо, конечно. Если земля не отвечает, тут уж касайся — не касайся… Хоть весь в земле вымажься и в землю заройся. Ничего не будет.

Саламандра подумала, что это, по меньшей мере, глупо. О чем можно говорить с землей и главное, зачем?… Как будто почва может быть интересным собеседником. В земле черви живут. Земляные. И кроты всякие, и букашки, и корни деревьев.

— Помоги мне, пожалуйста, — сказала женщина спокойным тоном. — Я думаю, у тебя получится. Просто постой рядом.

Саламандре стало любопытно. Нет, существо, обладающее присутствием моря, с самого начала интересовало ее, но теперь, когда она попросила помощи… кажется, это был первый раз, когда у ящерки кто-то попросил помощь.

Саламандра приблизилась. Она совершенно не боялась: ибо была надежно защищена чужим телом. Однако врожденная осторожность и многолетний опыт приучали ее двигаться медленно. Женщина не торопила ее. Она по-прежнему стояла на коленях и ворошила листву. Медленно, нежно, как будто ласкала. С высоты роста своего нового тела саламандра видела гладко причесанную голову женщины, светлые волосы, расчесанные надвое и уложенные в два кренделя на затылке. Несколько не то выбившихся, не то оставленных на свободе специально прядей колыхались в такт движению.

Саламандра стояла теперь совсем близко.

— Что мне делать? — спросила она хрипло. Наверное, следовало бы почаще поить тело: что-то горло совсем плохо слушается… А может быть, оно простыло?…

— Ничего особенного, — женщина вскинула голову и улыбнулась. — Просто…

Она быстрым, очень быстрым движением поймала тело саламандры за запястье и дернула на себя. Саламандра не удержалась от вскрика… вскрик вышел беззвучным: тело не среагировало. Очень быстро женщина выхватила откуда ни возьмись длинный острый стилет, молниеносно взмахнула им, отрезая прядь от черной кучерявой челки…

В следующий миг Агни в своем собственном четырехлапом и лишь относительно телесном обличье шлепнулась на листья и пожухлую траву. Женщина еще умудрилась подхватить ее одной рукой, другой поддерживая упавшее, никем не управляемое тело мальчика.

— Ну вот, — сказала она довольно. — Теперь никуда не убежишь.

Как саламандра ни старалась, она не смогла ее обжечь.

— Ты меня убьешь? — спросила ящерка. Она хотела произнести это безразлично — она была уверена, что получится безразлично! Нет, не получилось. Почему-то в ее голосе звучал самый настоящий страх… наверное, потому, что она этот самый страх чувствовала. В полной мере.

— Ни в коем случае, — ответила женщина. — Надо же научить тебя отвечать за свои поступки.

— Зачем? — ящерица была настолько сбита с толку, что смогла выдавить лишь это короткое слово в ответ.

— Надо, — просто ответила герцогиня. — Считай, что это пророчество. А теперь сиди смирно. И только попробуй полезть внутрь — мало не покажется.

С этими словами она пристроила саламандру себе на голову. А мальчика подхватила на руки.

— Уронишь, — сказала саламандра с сомнением. Она знала, что ее прежнее тело было не самым маленьким и хрупким, особенно для ребенка такого возраста.

— Помолчи, — ответила женщина. — И так тяжело.

Как оказалось, женщину звали герцогиня Хендриксон, и она была среди людей очень важной особой — наверное, примерно так же, как могла бы быть важной очень высокая сосна или очень старый дуб. Но ящерка не была уверена: она еще мало разбиралась в людях.

Герцогиня путешествовала «инкогнито», и что это такое, саламандра не очень поняла. Поняла, что та забралась очень далеко от своей земли, и что за это ей грозили какие-то опасности.

С герцогиней было множество людей, и множество других существ — например, лошади, собаки и соколы. Не говоря уже о насекомых, которые путешествовали на людях, собаках, лошадях и соколах в равной мере. Все они добрались сюда по одной только причине: чтобы исполнить какое-то там пророчество. Все они занимались, в основном, тем, что охраняли герцогиню, и были просто вне себя из-за того, что она отправилась в лес одна-одинешенька. Но поделать ничего все равно не смогли — а что поделаешь с женщиной, которая может время от времени становиться подобной морю?… Так даже боги не умеют.

— Какое еще пророчество? — недовольно спросила ящерка у герцогини, когда та располагалась на ночь в роскошном походном шатре.

— Мое пророчество, — ответила герцогиня спокойно, отшнуровывая рукава котты[33]. К помощи слуг она не прибегала, и тогда это не показалось саламандре удивительным, хотя позже она выяснила, что люди обожают окружать ритуалами самые простые вещи… да вот хоть взять откладывание яиц.

— Ты разве Царь Единорогов, чтобы делать пророчества? — рассмеялась саламандра. — Или может быть, ты один из древних богов?

— Ни то ни другое, — ответила герцогиня безмятежно. — Но ты ведь уже видела мою силу, — и она подмигнула, ящерке, стягивая котту через голову. — Все дело в этом мальчике. Так вышло, что у нас с мужем на него большие планы. А ты нам поможешь.

— С чего это?! — будь саламандра кошкой, она бы ощетинилась.

Женщина задумчиво продолжала, будто бы не слушая ее:

— В старых легендах говорилось, что только девственница может поймать единорога и повести его за собой на поводе из собственного волоса. Чушь собачья. Еще там говорилось, что огонь, добытый в новолуние, отгоняет нечисть. Тоже чушь. И говорилось, что если человек поймает какую-нибудь нечисть — оборотня, например, — и даст ему имя, то этот оборотень переходит в подчинение человеку.

— Чушь! — саламандра так и взвилась.

— Чушь, — согласилась герцогиня. — Разумеется, чушь… — она накинула поверх камизы другую котту, не мужскую, охотничью, а женскую и такую длинную, что подол волочился по полу. — Но ведь ты, малышка, типичный оборотень, — голос у нее звучал очень по-доброму. — И ты, как и все прочие тебе подобные, больше всего на свете хочешь получить имя. Потому что без имени у тебя и твоих братьев и сестер нет настоящего смысла и вообще ничего нет… интереса тоже нет. Ты ведь уже старенькая, правда?… Тебе умирать скоро…

— С чего ты взяла? — напряженно спросила саламандра. Хвостик ее от злости так и хлестал по бокам.

— Да так просто, — пожала плечами герцогиня. — Но знаешь что… мне кажется, что если ты познакомишься с этим мальчиком, когда он очнется, он даст тебе имя. Особенно, если ты его попросишь.

— С чего бы это? — ахнула саламандра. — Это же…ерунда просто…

— Просто… — герцогиня протянула руку, и саламандра послушно взбежала по ее пальцам на запястье, там на предплечье и на плечо. — А что бывает самое простое?… У нас, людей, есть свои законы. Так вот и получается, что если мы сделали кому-то плохо, у нас принято просить прощения. А если мы сделали кому-то хорошо, нас благодарят. С одной стороны, ты очень помогла этому мальчику: ты спасла его от смерти. С другой стороны, ты использовала его, подавила его собственный разум… это очень страшное преступление с человеческой точки зрения. Как ни посмотри, вы с ним теперь просто не можете взять и расстаться. И еще… ты ведь маленькое, изящное, красивое существо. Ты ему очень понравишься.