Спартанцы Гитлера - Олег Пленков

Вследствие этого нацисты и до 1930 г. имели довольно сильные позиции как во всевозможных крестьянских ассоциациях, представлявших интересы крестьян, так и собственно на селе: в сельских округах Шлезвиг-Гольштейна с 1928 по 1930 гг. число крестьянских голосов за гитлеровцев увеличилось в 7 раз — с 5 до 35%, в целом в сельских округах, где ощущение кризиса было наиболее острым, на выборах 1930 г. нацисты в среднем получали около 40% голосов, а в некоторых — более 50%{575}. Дело в том, что нацисты точно уловили настроения в крестьянской среде: крестьяне относительно благополучно пережили инфляцию, но падение цен на сельскохозяйственную продукцию и удорожание кредита чрезвычайно осложнило им жизнь; за долги порой можно было лишиться дома и земли.

Многим немцам это казалось совершенно недопустимым, и нацисты, пожалуй, ярче всех сформулировали политические требования, восходящие к отказу от экономических выгод или экономических закономерностей в пользу сохранения высоких моральных ценностей и устоев «святого» крестьянского труда, быта и культуры. Такое своеобразное «почвенничество» даже и вне нацистского движения имело элементы расизма, на которые первоначально не обращали особого внимания. В 1920 г. Нобелевскую премию по литературе получил норвежский писатель Кнут Гамсун (1859–1952). В романе «Соки жизни» (1917 г.) он воспел труд земледельца; это произведение стало гимном крестьянской жизни и одновременно радикальной критикой городской цивилизации. Успех романа был выражением общего кризиса того времени, откликом на ностальгические воспоминания о доиндустриальном обществе, протестом против интеллектуализма и механистического рационализма.

«Смелыми» лозунгами с требованиями земельной реформы нацистам удалось склонить на свою сторону значительную часть крестьян, особенно на севере Германии, где преобладало мелкое крестьянское землевладение. На выборах 1930 г. НСДАП получила 6,5 млн. голосов, 23% из них были крестьянским, а в июле 1932 г. — уже 28%{576}. Причиной такого впечатляющего успеха было то, что нацисты смогли убедить крестьян в том, что именно их партия сможет достичь самых важных целей: объединения раздробленных крестьянских дворов, управления рынком продуктов питания и обеспечения экономической безопасности. На руку нацистам было и то обстоятельство, что в крестьянской среде были сильны предубеждения против «еврейских банкиров» и страх перед большевизмом. Крестьян привлекала и идея сословного государства, так как на селе особенно интенсивной была потребность выхода из-под пресса безжалостной рыночной конкуренции. Со времен организации «Союза сельских хозяев» (1893 г.) крестьяне мечтали о доиндустриальных формах хозяйства и общества, особенно им льстило обещание нацистских идеологов, что крестьяне будут основным сословием будущего корпоративного государства. В «Майн кампф» Гитлер указывал на сословные палаты как на центральный экономический парламент. Нацистская пропаганда беспрерывно твердила о «продовольственной свободе», о крестьянском «благородном сословии», о сельском хозяйстве как основе народного хозяйства. Все это создавало впечатление, что НСДАП выступает за крестьянские интересы энергичнее, чем другие партии.

Крестьянская политика нацистов до войны

После 1933 г. нацистами была преодолена раздробленность крестьянского движения: с 29 мая 1933 г. Дарре стал «имперским крестьянским вождем» (Reichsbauemführer) и руководителем «сельского сословия» (bandstand). Правда, в начале 1933 г. Дарре был разочарован тем обстоятельством, что по тактическим соображениям Гитлер назначил министром сельского хозяйства Гутенберга — ставленника консервативных кругов; и между ним и Дарре разгорелась острая борьба. Суть противоречий состояла в том, что Дарре считал необходимым увеличить цены на сельскохозяйственные продукты, а Гутенберг — уменьшить банковские процентные ставки (одно сулило снижение стандартов потребления, а другое при сохранении цен давало крестьянам финансовые преимущества). Нацистская пропаганда обрушилась на Гутенберга, именуя его не иначе как «тормозом немецкой революции» (Hemmschuh der deutschen Revolution). В конце июля, устав от бесконечных нападок, Гутенберг вышел в отставку{577}. После отставки Гутенберга гитлеровское правительство в принципе лишь продолжало мероприятия правительства Брюнинга по удешевлению кредита для крестьян и отсрочкам по долгам. Эта политика увенчалась бесспорными достижениями: в 1934–1935 финансовых годах крестьянские долги составили всего 150 млн. рейхсмарок по сравнению 1 млрд. в 1930–1931 г.{578} Для снятия напряженности 1 июня 1933 г. правительство наполовину простило крестьянам долги, а процент выплат по оставшимся долгам был установлен не более 4,5%{579}. Налог на оборот сельскохозяйственной продукции нацистами был наполовину снижен, поэтому доходность крестьянских хозяйств существенно увеличилась: ее рост в 1925–1939 гг. составил 39%. Поэтому положение крестьян стало более сносным, чем положение рабочих и среднего сословия в целом. Вместе с тем, военная конъюнктура оказала давление на занятость в сельском хозяйстве: она упала с 28,9% в 1933 г. до 25,9% в 1939 г., но несмотря на это благодаря росту производительности труда уровень самообеспечения Германии продуктами питания вырос с 68% до 83%{580}.

После отставки Гугенберга Гитлер сделал Дарре министром сельского хозяйства и четвертым национал-социалистом в кабинете. С этого момента Дарре получил возможность перейти к реализации собственной программы, предусматривавшей стабилизацию крестьянской собственности на землю, полный контроль за ценами на рынке сельскохозяйственной продукции и создание сети заготпунктов как основы территориальной системы управления сельским хозяйством. Стремясь реализовать свои намерения, с мая по сентябрь 1933 г. Дарре разработал целый ряд законов, на основе которых 13 сентября была преобразована крестьянская корпорация — ранее она называлось «сельское сословие», а с отставкой Гутенберга превратилась в «имперское продовольственное сословие» РНШ (RNSt — Reichsnahrstand), объединившее 17 млн. крестьянских хозяйств. РНШ основывалось на опыте управления немецким сельским хозяйством в Первую мировую войну и на отходе от рыночных принципов и свободы предпринимательства. Этот отход, однако, не был артикулированным поворотом к плановому хозяйству, но, скорее, серией импровизаций с регулированием цен, с контролированием процесса производства, с установлением предельного количества выращиваемых культур (контингентов отдельных товаров) для регионов страны и т. п. РНШ охватывало огромную номенклатуру продовольственных товаров — от зерна до порошка для пудингов, от мяса и рыбы до маргарина и горчицы, от пива до уксуса{581}. К сфере РНШ относились еще и лесное и деревообрабатывающее производства. «Продовольственное сословие» насчитывало в своих рядах 17 млн. членов, что позволяло ему считаться одной из самых крупных организаций нацистского государства. Назвать «корпорацией» это формирование можно лишь условно, поскольку оно было далеко от истинного самоуправления и строилось строго по принципу фюрерства, являясь неотъемлемой и дисциплинированной частью партии. Во главе РНШ стоял «имперский крестьянский вождь» (Reichsbauemführer) — этот пост совмещался с постом министра продовольствия и сельского хозяйства, за ним следовали 20 «земельных крестьянских вождей» (Landesb auemführer), 521 «окружной крестьянский вождь» (Kreisbauernführer), 50 153 «местных крестьянских вождей» (Ortsbauernführer). Для крестьян РНШ играло такую же роль, как ДАФ для рабочих.

Самым примечательным феноменом нацистской аграрной политики{582} был вышедший 15 мая 1933 г. закон о «наследственных дворах» — РЭГ (REG — Reichserbhofgesetz); крестьянские дворы были объявлены неотчуждаемой ни при каких условиях собственностью, что, бесспорно, было заветной мечтой не только немецких, но и всех крестьян во все времена. РЭГ касался крестьянских владений с 7,5 до 125 га и отражал традиционное стремление к полному исключению крестьянских хозяйств из рыночного механизма. Это стремление было традицией, восходящей к XIX в. — как кайзеровский Союз сельских хозяев (Bund der Landwirte), так и имперский земельный союз (Reichslandbund) времен Веймарской республики в своих программах особо важное место отводили максимальному субсидированию крестьянских хозяйств и их безопасности в условиях рынка. Социал-дарвинистские, антисемитские и сословные принципы также играли заметную роль в деятельности этих организаций и отразились в «законе о наследственных дворах»{583}. Требование же введения обязательного родственного наследования земли тоже являлось традиционным и было связано с постоянной угрозой продажи крестьянских усадеб за долги.