Травяной венок. Том 1 - Колин Маккалоу

– Иногда, Квинт Муций, – сказал он своему кузену и коллеге-консулу Сцеволе, – мне хочется, чтобы в этот проклятый год консулом был кто угодно, только не мы с тобой!

Публий Рутилий Руф засел за ответное письмо в Ближнюю Испанию Луцию Корнелию Сулле. Соскучившийся по новостям старший легат умолял Рутилия Руфа не скупиться на подробности, что вполне отвечало наклонностям последнего.

«Клянусь, Луций Корнелий, – писал он, – никому из моих друзей, занесенных судьбой в дальние края, я не написал бы и строчки. Но ты – другое дело: переписываться с тобой – одно удовольствие, и я обещаю, что ничего не упущу.

Начну с особых quaestiones, учрежденных в соответствии с самым знаменитым законом текущего года – lex Licinia Mucia. Они столь мало популярны и причиняют такой вред самим судьям, что к концу лета все как один постарались свернуть расследование, не особо выискивая предлоги. Неплохой предлог, однако же, не заставил себя ждать: салассы, бренны и реты взялись тревожить набегами Цизальпийскую Галлию в нижнем течении реки Пад, чем создали хаос между озером Бенак и долиной Саласси – то есть в средней и западной частях Транспадианской Галлии. Сенат поспешил объявить чрезвычайное положение и свернуть законные репрессии против незаконных граждан. Все новоиспеченные судьи слетелись назад в Рим, радуясь, как дети. Видимо, в отместку за свои страдания они скоренько проголосовали за то, чтобы отправить к месту событий самого Красса Оратора, чтобы он и его армия разметали восставшие племена или хотя бы выбили их из цивилизованных краев. Красс Оратор менее чем за два месяца добился поставленной цели.

Несколько дней назад Красс Оратор вернулся в Рим и привел армию на Марсово поле, поскольку войско, по его словам, провозгласило его на поле боя императором,[102] и он хочет отпраздновать триумф. Кузен Красса Квинт Муций Сцевола, один правивший в его отсутствие, получив депешу от вставшего лагерем полководца, немедленно созвал в храме Беллоны заседание сената. Однако о запрошенном триумфе речи не шло.

«Ерунда! – сразу сказал Сцевола. – Это же смехотворно! Чтобы кампания по усмирению дикарей оправдывала триумф? Пока я сижу в курульном кресле консула, этому не бывать! Как мы можем, почтив двух заслуженных военачальников калибра Гая Мария и Квинта Лутация Катула Цезаря одним триумфом на двоих, так же славить человека, победившего в том, что нельзя назвать войной, и не давшего ни единого сражения? Нет, он не достоин триумфа! Старший ликтор, ступай к Луцию Лицинию и скажи ему, чтобы он отпустил войско в капуйские казармы, а сам явил свою жирную тушу на помериуме,[103] где от нее может быть хоть какая-то польза!»

Вот так! Наверное, Сцевола встал не с той ноги, или его выпихнула из постели жена – что по последствиям то же самое. Одним словом, Красс Оратор распустил войско и явил свою жирную тушу там, где требовалось, однако пользы так и не принес. Он сказал своему кузену Сцеволе все, что о нем думает, хотя ничего этим не добился.

«Ерунда!» – прервал его Сцевола. Знаешь, Луций Корнелий, порой Сцевола напоминает мне принцепса сената Скавра в его молодые годы. «Как ты ни дорог мне, Луций Лициний, – продолжал он, – но лжетриумф я не могу одобрить!»

В итоге кузены друг с другом не разговаривают. Это не делает жизнь сената легче – они все же консулы. Впрочем, знавал я пары консулов, которые ладили еще меньше, нежели это виделось Крассу Оратору и Сцеволе в страшных снах. Со временем все утрясется. Я лично сожалею, что они не поссорились до того, как придумали lex Licinia Mucia.

Поделившись с тобой этой безделицей, я прямо не знаю, о чем бы еще рассказать. Форум в эти дни дремлет.

Однако тебе стоит узнать, что мы в Риме наслышаны о тебе. Тит Дидий – я всегда знал, что он достойный человек, – все более лестно отзывается о тебе в своих посланиях сенату.

В этой связи я бы настоятельно советовал тебе вернуться в Рим под конец следующего года, чтобы выставить свою кандидатуру на преторских выборах. Метелл Нумидийский Хрюшка давным-давно мертв. Катул Цезарь, Сципион Назика и принцепс сената Скавр погрязли в попытках следовать закону Лициния Муция, хотя от него происходят одни неприятности. Гаем Марием и всем, что его касается, мало кто интересуется. Избиратели созрели для того, чтобы проголосовать, за кого следует, тем более что таковых сейчас явный недобор. Луций Юлий Цезарь в этом году без всякого труда стал городским претором, а брат Аврелии Луций Котта – pretor peregrinus.[104] Полагаю, что по авторитету ты превосходишь обоих. Тит Дидий вряд ли воспрепятствует твоему отъезду – ведь ты пробыл при нем дольше, чем это принято у старших легатов с их военачальниками: к осени следующего года исполнится как раз четыре года, в самый раз!

В общем, поразмысли над этим хорошенько, Луций Корнелий. Я переговорил с Гаем Марием, и он встретил эту идею с воодушевлением; и не только он, но и – поверишь ли? – принцепс сената Марк Эмилий Скавр! Рождение сына, похожего на него, как маленькая капля воды на большую, совсем вскружило старику голову. Впрочем, не знаю, почему это я назвал человека одного со мной возраста стариком…»

Сидя в своем кабинете в Тарраконе,[105] Сулла смаковал каждое словечко шустрого старика. Сперва его мыслями владело сообщение о том, что Цецилия Метелла Далматика родила Скавру сына, и он не обращал внимания на прочие, не менее важные новости и соображения, содержащиеся в письме Рутилия Руфа. Только потом, устав от горькой ухмылки, которую вызвали у него воспоминания о Далматике, Сулла стал думать о преторской должности и пришел к выводу, что Рутилий Руф прав. Следующий год – самое подходящее время, лучшего не предвидится. Он тоже не сомневался, что Тит Дидий не станет препятствовать его отъезду. Более того, Тит Дидий снабдит его рекомендательными письмами, которые еще больше повысят его шансы. Нет, не он завоевал в Испании Травяной венок, этого знака отличия добился Квинт Серторий; однако его заслуги не стали от этого меньше.

Сон ли это? Стрела, выпущенная из лука богини Фортуны и пронзившая бедную Юлиллу, которая сплела для него корону из травы, растущей на Палатине, и водрузила ее ему на голову, не зная о воинском смысле этой награды… Или Юлилла оказалась провидицей? Возможно, Травяной венок все еще ждет своего обладателя. Только в какой войне он его завоюет? Ничего серьезного нигде не происходит, ничего серьезного не назревает… Да, обе провинции Испании по-прежнему бурлят, однако обязанности Суллы здесь далеко не таковы, чтобы претендовать на coronna graminea. Тит Дидий ценит его как незаменимого умельца по части снабжения, оружия, стратегии, однако Титу Дидию и в голову не приходит доверить ему командование армиями. Ничего, став претором, Сулла добьется и этого и, возможно, сменит Тита Дидия в Ближней Испании. Богатая возможностями губернаторская должность – вот то, что требуется Сулле!

Сулла нуждался в деньгах. Сам он сознавал это лучше, чем кто-либо другой. Ему уже сорок пять, его время истекает. Скоро уже будет поздно мечтать о консульстве, что бы ни говорили люди, приводя в пример Гая Мария. Гай Марий – случай особый. Ему нет равных, даже Луций Корнелий Сулла не претендует на равенство с Марием. Для Суллы деньги означают власть – как, впрочем, и для Гая Мария. Если бы не богатство, которое тот приобрел, будучи преторианским правителем Дальней Испании, старый Цезарь-дед никогда бы не выдал за него свою Юлию – а не будь Юлии, не видать бы ему консульства. Деньги! Сулле нужны деньги! Поэтому он отправится в Рим, чтобы участвовать в выборах преторов, а потом вернется в Испанию – за деньгами».

В августе следующего года, после длительного молчания, Публий Рутилий Руф писал ему следующее:

«Я прихворнул, Луций Корнелий, но теперь полностью выздоровел. Врачи называли мою болезнь разнообразными именами, одно другого страшнее, но сам я поставил себе диагноз «скука.» Теперь же, однако, я избавился и от хвори, и от скуки, ибо в Риме творятся многообещающие вещи.

Во-первых, уже изучается твоя кандидатура на преторскую должность. Избиратели обеими руками «за» – надеюсь, тебе понравится такое известие. Скавр тебя по-прежнему поддерживает, что является молчаливым признанием того, что он более не считает тебя виновным в давней интрижке с его женой. Неповоротливый дуралей! Надо ему было еще тогда набраться храбрости, а не заставлять тебя отправляться в ссылку. Но Испания пошла тебе на пользу. Если бы Хрюшка в свое время поддерживал Гая Мария столь же отменно, как Тит Дидий поддерживает тебя, у него все шло бы куда проще.

Теперь – новость из-за границ. Старый Никомед Вифинский наконец-то скончался – ему было чуть ли не девяносто три года! Сын его давно умершей царицы – сам он тоже уже далеко не цыпленок, в шестьдесят три года! – вскарабкался на трон. Однако младшенький, ему пятьдесят семь, звать Сократом (старшего тоже зовут Никомедом, и он правит под именем Никомеда III), направил в римский сенат кляузу с требованием смещения Никомеда III – в свою, разумеется, пользу. В сенате ведутся по этому поводу высокопарные дебаты – кто говорил, что дела в дальних краях не имеют большого значения? Поднялась некоторая буча и в Каппадокии: каппадокийцы как будто сбросили с трона своего мальчишку-царя и заменили его неким Ариаратом IX. Однако этот Ариарат, как доносят, умер недавно при загадочных обстоятельствах. Мальчишка-царь и его регент по имени Гордий снова завладели браздами правления – не без помощи, разумеется, Митридата Понтийского и его армии.