Полночное пробуждение - Лара Эдриан

— А что с дермаглифом в дневнике? Он действительно принадлежит одному из первых воинов, вступивших в Орден, кажется Драгосу?

— Да, — подтвердил Тиган. — Здесь должна быть какая-то связь, не пойму только какая. Мне известно лишь то, что Драгос мертв. Лукан может это подтвердить, он видел его труп собственными глазами.

Лукан кивнул:

— Его Подруга по Крови тоже видела тело. Кассия не смогла пережить смерть возлюбленного и в ту же ночь покончила с собой.

— Ну и что же мы имеем? — проворчал Николай. — Печальная история о Ромео и Джульетте, странные записки сошедшего с ума Отверженного, дермаглиф погибшего воина на полях старого полуистлевшего дневника. И в центре всей этой чепухи — Марек.

— А ты тряхни Марека хорошенько, он тебе все и объяснит, — тихо и мрачно произнес Данте.

Тиган кивнул:

— Все верно. Нам нужен Марек. У него ответы на все вопросы.

— Его найти нелегко, — сказал Гидеон. — После взрыва он зарылся так глубоко, что даже не представляю, где его искать.

— Этого трупного червя мы все равно найдем! — прорычал Рио. — Вытащим на поверхность и испепелим сукина сына!

Тиган взглянул на Лукана, который слушал их молча. В пылу бесконечно долгой войны как-то забылось, что Марек — его родной брат.

— А ты что думаешь об этом? — спросил Тиган главу Ордена.

Серые глаза Лукана смотрели на Тигана. не моргая.

— Что бы Марек ни замышлял, его необходимо остановить. И средства выбирать мы не будем.

Глава двадцать девятая

Элиза вышла из апартаментов Тигана в коридор и услышала женские голоса. Приглушенный смех и непринужденный разговор привлекли ее внимание и напомнили, как счастливо им, женщинам, жилось в Темной Гавани, какие теплые, дружеские отношения были между ними, и жизнь тогда казалась наполненной. Сейчас Элиза не чувствовала себя такой опустошенной, как в последние несколько месяцев, но все же ей не хватало живого общения.

Элиза не знала, как подруги воинов отнесутся к ней. Всего несколько дней — а казалось, что целая вечность, — прошло с той стычки с Тиганом, когда он при всех заявил, что ей надо найти мужчину, который добровольно согласится стать ее Донором в нарушение сакральности кровных уз. Он сказал это, чтобы оттолкнуть ее от себя, но если подругам воинов стало известно об этом инциденте, то она, возможно, будет для них объектом жалости или, еще хуже, презрения. В Темной Гавани очень немногие женщины после такого отважились бы прямо посмотреть ей в глаза.

Элиза приблизилась к открытой двери комнаты, где собрались подруги воинов. Она приготовилась к тому, что ее встретят настороженными взглядами и перешептываниями.

— Элиза, с возвращением! — воскликнула Габриэлла, ее карие глаза вспыхнули радостью. — Мы слышали, что вы с Тиганом только что прилетели из Берлина. Я собиралась идти искать тебя. Не хочешь к нам присоединиться?

На кофейном столике в центре уютной библиотеки стояло большое блюдо с разными сортами сыра и фруктами. Тесс расставляла маленькие тарелочки, нашлась лишняя и для Элизы. Саванна стояла возле буфета вишневого дерева и открывала охлажденную бутылку белого вина. Она улыбнулась Элизе и начала разливать вино по бокалам.

— Будешь? — спросила Саванна.

— Да. — Элиза прошла в библиотеку и взяла протянутый бокал. — Спасибо.

Никакой неловкости не было. Как только все расселись, Элизу забросали вопросами о поездке, о том, что им с Тиганом удалось разузнать, приблизились ли они к разгадке тайны старого дневника.

Подруги воинов не упоминали инцидент с Тиганом, и Элиза легко вступила с ними в разговор. Она сообщила им все, что знала, подробно рассказала о визитах в реабилитационный центр.

В тот момент, когда Элиза начала говорить о записях, которые передала ей Ирина Одольф, Тесс поставила бокал на стол и нахмурилась:

— А что у тебя с лицом? Это синяк?

Элиза кивнула и поспешно провела пальцами по щеке:

— Да, Миньон оставил.

— О господи! — встревоженно выдохнула Саванна.

— Больно? — спросила Тесс.

Она поднялась, обошла стол и опустилась на колени возле Элизы.

— Вначале было больно, сейчас терпимо.

— Позволь мне взглянуть. — Тесс осторожно наклонила голову Элизы.

Когда рука Тесс коснулась синяка, Элиза почувствовала пульсирующее тепло, исходящее от ее ладони. Подруга Данте уже лечила Элизу прикосновениями, но ее талант не переставал вызывать восхищение. Синяк и болезненные ощущения исчезли без следа.

— Тесс, твой дар уникален.

Тесс пожала плечами, словно похвала смутила ее:

— Мне многое неподвластно. Я не могу убирать шрамы от затянувшихся ран. Есть травмы, после которых полное восстановление невозможно. Об этом я узнала, работая с Рио.

Саванна положила ладонь на руку Тесс:

— За то время, что ты занимаешься с Рио, с ним произошла масса положительных перемен. Он встал с постели благодаря тебе.

— Нет, с постели его подняла ярость, — возразила Тесс. — То, что мне удалось залечить некоторые из его психических травм, — чистая случайность.

— Летом воины попали в засаду, устроенную Отверженными, — пояснила Элизе Габриэлла — Рио оказался в эпицентре взрыва и получил серьезные ранения, но самым тяжелым ударом для него стало предательство его Подруги по Крови.

У Элизы сжалось сердце.

— Какой ужас!

— Да, ужасно. Ева сдала Рио и воинов Ордена Мареку. В этой засаде должен был погибнуть Лукан, но он был только ранен. По стечению обстоятельств основной удар обрушился на Рио. — Габриэлла глотнула вина, ее глаза сделались печальными. — Я была в лазарете вместе со всеми, когда Ева призналась в своем предательстве, а затем… на глазах у всех покончила с собой.

— Это были тяжелые дни, — сказала Саванна. — Больно было потерять Еву таким образом. Я считала ее надежным другом. Но то, как она поступила с Рио и с другими воинами, непростительно.

— Рио не может это пережить, — добавила Тесс. — Мы с Данте волнуемся за него. Иногда я спрашиваю себя, не слишком ли далеко это зашло. Я имею в виду его душевное состояние. Когда я с ним работаю, мне временами кажется, что он в любую минуту готов взорваться.

Саванна невесело рассмеялась:

— Теперь на его фоне Тиган выглядит пай-мальчиком.

При упоминании Тигана Элиза опустила взгляд и почувствовала, что краснеет. А когда вновь подняла глаза, встретилась взглядом с Габриэллой.

— Тиган не слишком мучил тебя в Берлине? С ним непросто находиться рядом.

— Нет-нет, все было отлично, правда, — встала на защиту Тигана Элиза. — Он добрый и заботливый, но… ужасно сложный. Он самый сложный мужчина из всех, с кем мне доводилось общаться. Но он значительно лучше, чем пытается казаться.