Победы Космодесанта - Крис Райт

Некоторые из превращений происходили в кубриках. Стены и потолки отсеков были покрыты цистами прозрачного, пронизанного жилками металла, сквозь которые просматривались мясистые тела растущих мутантов. Людей превратили в эмбрионы, которые затем перерождались в иных существ.

Каждый из них отличался от остальных и был по-своему отвратительным. Гирк среди прочего считал себя творцом.

— Нужно сжечь все это, — сказал Визикаль.

— Сожжем, — пообещал Дворн. — Флот сожжет. Корабль сгорит, когда Гирк умрет.

Одна из цист возле Визикаля треснула. Существо, которое вывалилось из нее, походило на пару сросшихся в поясе человеческих торсов, превратившихся в нечто похожее на змею с уродливыми головами на каждом конце. Вместо конечностей ему к бокам пришили ладони, из-за чего оно напоминало многоножку.

Визикаль обдал мутанта струей пламени. Существо задрожало и взвыло.

— Как может человеческая плоть превратиться в нечто подобное? — спросил он.

— Думай не о том, насколько далек человек от подобных чудовищ, — посоветовал Аларик. — Думай о том, как близко. Даже Серый Рыцарь недалеко ушел от творений Гирка. Грань очень тонка. Не забывай об этом, брат.

Аларик проверил штурмболтер и перезарядил его. Каждый снаряд был благословен и освящен Экклезиархией. Их потребуется немало, прежде чем Аларик уничтожит последнего монстра на борту «Беспощадного».

Холварн вырвал со стены панель и осмотрел проводку.

— Тут есть инфокабели когитатора, — заявил он и подсоединил один из проводов к своему информационному планшету. — Значительная часть энергии уходит в астронавигационный купол. Намного больше обычного. Что бы ни делал Гирк, оно определенно связано с куполом.

— Купол «Беспощадного» — археотех, — произнес Аларик. — Он старше всего флота. Наверное, поэтому Гирк и выбрал этот корабль.

— Единственное, что меня волнует, — прорычал Дворн, — это где он!

Палуба всколыхнулась, словно «Беспощадный», содрогаясь, разваливался на части. По кораблю пронесся звук — вой — рвущейся реальности. Воздух стал грязным и густым, по стенам кубриков потекли ручейки солоноватой крови.

— Демоны! — сплюнул Аларик.

— Гирк разорвал завесу, — предположил Холварн.

— Вот почему это следует сделать нам, — заявил Аларик. — Вот почему никто другой не сможет убить его.

С верхних палуб долетел звук тысячи бормочущих голосов. Завывающие и нечеловеческие, они были отголосками штормов, которые сотрясали варп. Каждый голос был частью гласа самого бога, и теперь все демоны хлынули на «Беспощадный».

— Вверх, — приказал Аларик. — За мной. Навяжем им бой, убивайте всякого, кто встанет у нас на пути! Мы — острие его копья, братья!

Дворн боком приблизился к двери в дальнем конце кубрика, держа наготове молот. Хотя Дворн был столь же опытен в обращении со штурмболтером, как и любой другой Серый Рыцарь, он предпочитал сражаться лицом к лицу, разить молотом демонических тварей. Аларик не знал Астартес сильнее Дворна. Он был рожден для того, чтобы врываться в помещения и уничтожать врагов, которые могли поджидать его внутри.

Визикаль и Холварн прислонились к переборке рядом с Дворном.

— Давай, брат! — приказал Аларик.

Дворн сорвал дверь с петель. Рев, что обрушился на него, был бурей нечистой силы, вырвавшейся с дальних палуб.

Дворн открыл дверь во влажное, пульсирующее сердце корабля, вонючую массу плоти, озаряемую красноватым биолюминесцентным свечением. Демоны с мерцающей, неестественной плотью текли вдоль стен и потолка ненасытной волной, которая поднялась из самых глубин ада.

— Подходите ближе, отрыжка варпа! — проорал Дворн. — Сойдемся в бою, в пламени гнева Императора!

Узлы переливающейся плоти каждую секунду превращались в десятки новых конечностей и глаз. Из разлагающейся массы вздувались одноглазые и однорогие чудища. Хохочущие создания с лицами-черепами и кровавой кожей. Гибкие скачущие существа, невыразимо изящные и оттого отвратительно соблазнительные.

Аларик выставил вперед ногу и крепко стиснул алебарду, будто копейщик, готовый встретить несущегося на него всадника.

Волна обрушилась на них бурей плоти и скверны, вскипающей прямо из варпа.

Ксанте преклонила колени, словно в молитве, но она не молилась.

В кромешной тьме ангара она могла притвориться, что совсем одна. Но здесь находилась еще сотня душ, прикованных к полу или стенам, хотя они хранили молчание. Они молчали уже много недель. В начале путешествия, когда их согнали из камер в ангар корабля, люди кричали, хныкали и молили о милосердии. Теперь они поняли, что экипаж их не слушает. Люди, которые ходили по кораблю в масках и плотной одежде, ни разу не заговорили с пленниками, неважно, о чем те спрашивали: хотели ли они узнать, куда направляется корабль или что их ждет. Даже дети перестали задавать вопросы.

Ксанте знала, почему они все находятся здесь. Они были ведьмами. Некоторые были ворожеями или знахарями, целителями и мудрецами с примитивных миров, которых поймали и передали людям с небес в обмен на оружие или просто, чтобы их космический корабль улетел. Другие были убийцами и шпионами, чьи умения находили применение у благородных домов и банд из подулья, но также делали их мишенями для планетарных властей. Ксанте была одной из них, шпионом, и хотя она старалась не приобретать смертельных врагов среди беспощадных дворян домашнего мира, это не спасло ее, когда вооруженные щитами и дробовиками арбитры зачищали улей от псайкеров.

Псайкеры. Ведьмы. Еретики. Одним своим существованием они совершали самый тяжкий из грехов. Никто не знал, куда их везут, за исключением того, что там их ждет наказание.

Ксанте позволила разуму проникнуть глубже. Ее чувства растеклись во все стороны. Она воспринимала сияющие разумы других псайкеров, заключенных в трюме. Некоторые слабо мерцали, поскольку были наиболее опасными, и на время путешествия им давали успокоительное. Другие все еще мигали надеждой. Большинство же просто тускло светилось, смирившись с неизбежной участью.

Еще она ощущала встроенные в конструкцию корабля обереги. Это были сложные геометрические узоры, пентаграммы и пересекающиеся спирали, вытравленные психоактивными смесями и выведенные освященной кровью. Они покрывали каждую поверхность трюма, формируя щит, который блокировал любые психические способности. Собственные силы Ксанте, куда большие, чем подозревал экипаж корабля, стали лишь блеклым свечением в дальнем уголке разума.

По одной из стен бежал тоненький ручеек воды. Ксанте заметила его четыре месяца назад, когда пленников только заковали в цепи. Из-за какого-то изъяна в стене конденсат от дыхания пленников накапливался и стекал вниз. За прошедшие месяцы влага проделала в металле крошечную полоску, канал ржавчины, для невооруженного глаза — не более чем рыжеватое пятно. Ксанте не видела его — обычными чувствами — многие недели, с тех пор как в ангаре последний раз включали свет.

Священные масла, которыми были начертаны обереги, размылись. Узор нарушился. Небольшая струйка создала канал, слишком маленький, чтобы им смог воспользоваться кто-либо, за исключением самых могущественных разумов.

На самом деле разум Ксанте был очень могущественным.

Ксанте позволила ему выскользнуть из тела. Она безумно рисковала, и в любой другой ситуации никогда не решилась бы на подобное. Если она попадется в ловушку за пределами тела, то умрет — ее дух угаснет, а тело прекратит жизнедеятельность. Если обереги вдруг будут усилены, пока она будет находиться вне пределов физической оболочки, Ксанте окажется полностью отрезанной от нее и останется на милость хищников, которые обитают на границах реальности и поджидают неподготовленные разумы.

Но обстоятельства вынуждали. Стоило рискнуть.

Разум Ксанте выскользнул наружу сквозь крошечную брешь в оберегах. Об нее заскребли образы, оставляя на душе полосы психической боли. Миновав пламя, она наконец выбралась из трюма.

Вокруг нее простирался Черный Корабль. Повсюду были непреодолимые барьеры, и Ксанте поняла, что здесь находится множество ангаров, в каждом из которых, вероятно, заточены другие псайкеры. Тысячи одиноких и напуганных людей.

Коридоры и палубы буквально источали ощущения страдания и высокомерия. Члены экипажа походили на темные точки, их разумы были защищены от психического вмешательства так тщательно, что для чувств Ксанте они казались миниатюрными черными дырами.

Черный Корабль оказался куда крупнее, чем предполагала Ксанте. Протяженный, огромный, словно город. Ксанте слепо поплелась через него, проскальзывая сквозь стены и между палубами, стараясь одновременно двигаться и держаться подальше от оберегов, затруднявших ей путь.