Позолоченный век - Марк Твен

- Не говорите так, мистер Бакстоун. Отдайте ветку, прошу вас, и забудьте об этом.

- Было бы невеликодушно отказать вам, раз это вас так волнует, а потому - вот, я ее возвращаю. Но если бы вы отдали мне половину, а другую оставили у себя...

- Чтоб она напоминала вам обо мне, когда вы захотите посмеяться над моей глупостью?

- Боже избави! Просто это будет для меня напоминанием о том, как однажды я доставил вам неприятную минуту, и предостережением - больше никогда этого не делать.

Лора подняла глаза и пытливо посмотрела на Бакстоуна. Она чуть было не разломила веточку, но заколебалась, потом отбросила ее.

- Если бы я была уверена, что вы... - начала она. - Как глупо! Поговорим о чем-нибудь другом. Нет, не настаивайте - пусть будет по-моему.

Тут мистер Бакстоун оттянул свои войска и повел коварное наступление на крепость под прикрытием тщательно обдуманных военных планов и хитростей. Но он имел дело с бдительным и осторожным противником; и на исходе второго часа ему стало ясно, что он добился весьма скромных успехов. Но кое-чего он все же добился, в этом он был уверен.

Лора сидела в одиночестве и рассуждала сама с собой:

"Попался на удочку, бедняга. Я могу играть с ним сколько вздумается и подсечь, когда захочу. Он давным-давно готов был проглотить приманку, я это ясно видела. Он будет голосовать за наш законопроект, тут бояться нечего; больше того, он еще и поработает на нас, прежде чем я от него отстану. Будь у него женский глаз, он бы заметил, что ветка букса выросла на три дюйма, с тех пор как он мне ее преподнес, но мужчины никогда ничего не видят и не подозревают. Покажи я ему целый куст, он все равно подумал бы, что эта та самая веточка. Что ж, сегодня я неплохо поработала, содействие комиссии обеспечено. Но что за отчаянную игру я веду все эти дни - утомительную, подлую, бессердечную игру. Если я проиграю, я теряю все - даже себя. А если и выиграю - стоит ли игра свеч в конце-то концов? Не знаю. Иногда я сомневаюсь. Иногда мне кажется - лучше бы я не бралась за это. Но все равно, я взялась - и уж не остановлюсь на полпути. Ни за что, пока я жива!"

А мистер Бакстоун по дороге домой размечтался:

"Она хитра и умна и ведет игру довольно осмотрительно, а все-таки она проиграет. Спешить незачем, я выйду победителем, - всему свое время. Она и правда красавица, а сегодня превзошла самое себя. Пожалуй, в конечном счете мне придется голосовать за их законопроект; не велика важность, правительство это выдержит. Она намерена меня пленить, это ясно. Но со временем она убедится, что думала застать врасплох спящий гарнизон, а нарвалась на засаду".

ГЛАВА VII

ЛОРА СНОВА ВСТРЕЧАЕТСЯ

С ПОЛКОВНИКОМ СЕЛБИ

И весть нежданная ее так поразила,

Что пала замертво она, лишившись силы.

Тут брат ее пришел - обнять и приласкать,

Но молвила она: "Нет, счастья мне не знать!"

"Трагедия Барнардкасла".

- Какой он представительный, правда?

- Кто, этот неуклюжий, рядом с мисс Хокинс?

- Ну да. Вот он разговаривает с миссис Скунмейкер. Какая аристократическая небрежность и непринужденность. Ни малейшей искусственности. Посмотрите, какие у него красивые глаза.

- Очень. Вот они идут в нашу сторону. Может быть, он подойдет сюда. Но у него ужасно беспомощный вид, прямо как у новорожденного младенца. Кто это, Бланш?

- Как кто? Вы здесь уже целую неделю, Грейс, и не знаете его? Это гвоздь сезона - Вашингтон Хокинс, ее брат.

- Да неужели?

- Они из очень старинной семьи, по-моему, из Кентукки родом. Он, кажется, получил в наследство громадные земли в Теннесси. Их семья все потеряла во время войны - и рабов и все такое. Но у них очень много земли, шахты, всякие ископаемые. И при этом мистер Хокинс и его сестра поглощены заботами о цветных. Они с сенатором Дилуорти придумали план: хотят обратить большую часть своих земель на пользу освобожденных рабов.

- Да что вы говорите? А я думала, что это просто какой-то увалень откуда-нибудь из Пенсильвании. Он и правда не такой, как все. Наверно, всю жизнь сидел у себя на плантации.

Был дневной прием у супруги члена конгресса миссис Скунмейкер, милейшей женщины, простой и приветливой. Ее дом прослыл одним из самых приятных в Вашингтоне. Здесь было меньше показного, чем во многих других домах, а люди охотно бывают там, где что-то напоминает им тишину и покой домашнего очага. Миссис Скунмейкер держалась в столичном обществе столь же просто и безыскусственно, как у себя в Нью-Йорке, и, живя здесь вместе с мужем и детьми, поддерживала настоящий семейный уют. Вот почему, должно быть, люди тонко чувствующие любили бывать у нее.

Вашингтон - это некий микрокосм, здесь можно на пространстве радиусом в одну милю подобрать любое общество по своему вкусу. Для значительной части тех, кто наезжает в Вашингтон или постоянно тут живет, все крикливо-модное, всякая фальшь, подделка и спекуляция так же отвратительны и невыносимы, как и для жителей любого культурного города Новой Англии. Скунмейкер был не то чтобы одним из лидеров в палате представителей, но его очень уважали за выдающиеся способности и за честность. Никому и в голову не пришло бы под благовидным предлогом всучить ему акции Национального фонда помощи руководителям ассоциаций духовного совершенствования.

В ту пору такие дневные приемы посещали больше женщины, чем мужчины, и те, кого это интересует, могли бы, изучая костюмы собравшихся здесь дам, разрешить вопрос, для чего же в конечном счете наряжается женщина - чтобы покорять мужчин или чтобы показать себя другим женщинам? Это весьма важный вопрос, он всегда вызывал немало споров, и решение его послужило бы прочной философской основой для суждения о том, что же такое женский характер. Мы склонны занять промежуточную позицию и утверждаем: женщина наряжается для собственного удовольствия и не может не наряжаться - такова ее природа.

- Они идут сюда, - сказала Бланш.

Люди расступались, давая им дорогу, оборачивались и смотрели им вслед. Вашингтону стало казаться, что смотрят и на него, и он то опускал глаза, то вдруг принимался разглядывать потолок, силясь сохранить непринужденный вид.

- Доброе утро, мисс Хокинс. Очень рада. Мистер Хокинс - моя подруга, мисс Медлар.

Мистер Хокинс попытался отвесить подобающий случаю поклон и при этом наступил на шлейф супруги сенатора Поплина. Миссис Поплин гневно обернулась, но тотчас просияла, увидев, кто виновник происшествия. Выпутываясь из ее шлейфа, мистер Хокинс, которому надо было еще помнить и о своей шляпе и о том, что надо же раскланяться, когда тебя представляют молодой девице, столкнулся с мисс Бланш, - она премило извинилась, точно это она совершила неловкость. И мистер Хокинс наконец пришел в себя.

- Вам не кажется, что сегодня очень тепло, мистер Хокинс? - сказала Бланш, чтобы нарушить молчание.

- Ужасная жара, - отозвался Вашингтон.

- Тепло не по сезону, - любезно продолжала Бланш. - Но вы, наверно, привыкли к жаре, - прибавила она: она полагала, что во всех бывших рабовладельческих штатах термометр всегда показывает девяносто градусов. К здешней погоде вы, должно быть, относитесь не очень одобрительно?

- Очень одобрительно, - сказал Вашингтон, оживляясь, - когда не слишком прохладительно.

- Ах, как остроумно! Слышишь, Грейс? Мистер Хокинс относится к погоде одобрительно, когда она не прохладительна.

- Что прохладительно, дорогая? - переспросила Грейс, которая тем временем разговаривала с Лорой.

Итак, беседа завязалась. Вашингтон отважился и сам высказаться:

- Видели вы этих японцев, мисс Ливит?

- Да, какие они странные, правда? Но такие воспитанные и очень живописные. Как по-вашему, мистер Хокинс, цвет кожи имеет значение? У меня с детства предубеждение против цветных.

- Вот как? А у меня нет. Я всегда считал мою старую няньку красавицей.

- Какая у вас, наверно, была интересная жизнь! Пожалуйста, расскажите что-нибудь!

Вашингтон уже готов был приступить к длинному и подробному рассказу, но тут он встретился взглядом с генеральшей Мак-Фингал.

- Были вы сегодня в конгрессе, мистер Хокинс? - спросила та.

Нет, Вашингтон там не был. А что, там что-нибудь из ряда вон выходящее?

- Говорят, все были ужасно взволнованы! Всё эта история с "Алабамой", знаете. Генерал Сатлер, от штата Массачусетс, так резко высказался об Англии, и, говорят, он хочет войны.

- Скорее всего он просто хочет выдвинуться, - сказала Лора. - Вы заметили, когда он выступает, он одним глазом смотрит на председателя, а другим - на публику.

- Ну а мой муж говорит, что заводить речь о войне глупо и грешно. Он-то знает, что такое война. Если уж воевать, я надеюсь, мы выступим в защиту кубинских патриотов. Как по-вашему, мистер Хокинс, нужна нам Куба?

- По-моему, просто необходима, - сказал Вашингтон. - И Санто-Доминго тоже. Сенатор Дилуорти говорит, что мы непременно распространим нашу веру по всем островам Атлантического океана. Нам надо округлить свои владения и...