Ельцин и его генералы - Виктор Баранец

Вызванные серьезными провалами политики на Северном Кавказе мартовские слухи об уходе О. Лобова с поста секретаря СБ и его замене на этом посту П. Грачевым (что означало бы отставку последнего с должности министра обороны, чего требуют российские радикал-либералы, выдвинувшие тезис о том, что «с Грачевым президент проиграет выборы»), по-видимому, не являются случайными — об этом можно судить и по заметному охлаждению отношений между президентом и министром обороны, и по крайне резкому тону заявления «програчевской» коллегии МО в опровержении этих слухов.

В такой ситуации весьма животрепещущей становится проблема лояльности армии президенту в случае обострения политического процесса в Москве. Симптоматично, что П. Грачев не был приглашен на совещание у Б. Ельцина в связи с обсуждением положения, создавшегося после принятия Госдумой постановлений об отмене решения Верховного Совета РСФСР о денонсации Беловежских соглашений. По сообщению ряда источников, вопрос о возможном нелояльном поведении армии в случае принятия президентом решений о роспуске Думы, запрете КПРФ и переносе президентских выборов был поднят на упомянутом совещании министром внутренних дел А. Куликовым. Последний якобы высказал точку зрения, что в случае широкомасштабного политического кризиса в России, который может быть вызван такими действиями президента, армия расколется, что приведет к непредсказуемым для страны последствиям…»

…Ельцин слишком хорошо знал Грачева и потому не мог не понимать, что министр обороны и коллегия МО — это далеко не одно и то же.

Что бы там ни говорили о колебаниях Грачева в октябре 93-го или в декабре 94-го, он, в конечном итоге, президента не подвел и сполна оплатил по векселям, выданным ему в августе 91-го и в мае 92-го…

2 мая 1996 года Грачев вылетел в Ереван.

Предстояло подписать несколько военных соглашений. Армяне имели к российскому министру обороны свои козырные интересы: им надо было «обратить его в свою веру» при выработке позиции по отношению к Азербайджану в связи с конфликтом в Нагорном Карабахе. И еще попросить запасных частей для своей хиреющей военной техники. А заодно решить вопрос о дальнейших расчетах за российские военные базы.

Колонна машин с российской военной делегацией мчалась из аэропорта в Ереван. А под колеса автомобиля, в котором сидел Грачев, на протяжении всего пути от аэропорта до президентского дворца, летели букеты цветов. Так Армения не встречала еще ни одного военного министра (тогда лишь несколько высших генералов знали, чем именно вызвано это безграничное радушие армян: уже второй год сюда шли тайные поставки крупных партий российских вооружений, которые еще предстояло разоблачить Тулееву и Рохлину).

Армяне умеют быть благодарными. Очень благодарными…

Затем все шло по привычному кругу: приемы, высокие слова о российско-армянской дружбе, протоколы, официальные подписи, застолья под разжигающий кровь древний коньяк, мужские клятвы в верности, фешенебельные одноместные номера в интуристовской гостинице и знакомая уже — многозначительная — многозвездная бутылка с коньяком многолетней выдержки на столе в яркой компании фруктов…

Искренность и нарочитость были в каком-то дискомфортном смешении. Грачев держал себя с какой-то упоительной значительностью столичного знатного гостя, заглянувшего ненароком в щедрую, гостеприимную провинцию. Армянские генералы держали себя с достоинством, но при этом в каждом их слове ощущалось, что они помнят о своей роли хозяев теплого дома, в котором все лучшее — гостям.

…Не успел Грачев сойти с трапа одного самолета, как тут же дал команду готовить другой.

В 20-х числах мая 1996 года он отправился в рабочую поездку по войскам Уральского, Сибирского и Забайкальского военных округов. В УрВО Грачев направлялся уже второй раз за последние 30 дней. Это было похоже на скрытые маневры, ибо только чрезвычайные Обстоятельства могли заставить военного министра повторно отправляться в военный округ, где, как говорится, еще не остыли его следы. Но все оказалось гораздо проще: снова под видом контроля за подготовкой войск к летнему периоду обучения Грачев совершал «агитационный выезд» в войска.

— Личный состав правильно понимает, — говорил министр, — что только Борис Ельцин может обеспечить движение страны вперед.

Он несколько раз взял на себя смелость публично утверждать, что личный состав Вооруженных Сил уже сделал «правильный выбор» в пользу Ельцина… И тут он вдруг допустил грубейшую ошибку: во время очередного интервью ДЛЯ прессы заявил, что не верит в успех предстоящих переговоров между Ельциным и лидером чеченских сепаратистов 3. Яндарбиевым.

Буквально через час после этого в Минобороны и Генштабе затрезвонили «кремлевки» и члены штаба по выборам Ельцина стали требовать «соответствующих объяснений».

Возвратившегося вскоре в Москву Грачева встретил шквал таких же звонков. Масла в огонь подлил комментатор «Итогов» Киселев, который в своей передаче 26 мая 1996 года заявил буквально следующее:

— В успех намеченных на 27 мая переговоров Грачев не верит. Министр обороны где был, там и остается, продолжает гнуть свою линию. Например, в тот момент, когда президент идет на встречу с лидерами чеченских сепаратистов Яндарбиевым, садится с ним за стол прямых переговоров в Москве, явно возлагая на этот шаг большие надежды, как на очередной рывок на финише президентской предвыборной кампании, Грачев вновь демонстрирует удивительную нелояльность по отношению к президенту, к своему Верховному главнокомандующему, говоря, что в успех этих переговоров не верит. После этого невозможно избавиться от ощущения, что Грачев вообще не под контролем президента и входит в какой-то другой, существующий сам по себе, альтернативный центр власти.

Окружение Грачева было вынуждено в очередной раз решать задачу «заднего хода»: министр сделал для агентства «Интерфакс» новое заявление по поводу переговоров Ельцина и Яндарбиева, которое уже в корне отличалось от «забайкальского». Министр заявил о том, что эти переговоры, вне всякого сомнения, послужат делу мира на чеченской земле, что они крайне необходимы и что он, Грачев, не сомневается в их успехе.

Пока Яндарбиев и сопровождавшие его лица под беспрецедентно плотным наблюдением спецслужб и спецназа «отдыхали» в подмосковной Барвихе в Доме приемов МО, Ельцин резко метнулся в Чечню. Грачев был включен в состав президентской делегации. Но слухи о его отставке продолжали циркулировать.

Там, на чеченской земле, поставив на уши почти всю войсковую группировку, министр обороны преподнес Ельцину дело так, что не только в Чечне, но и во всей России только он, Грачев, — самый надежный телохранитель президента. И ему достались в очередной раз комплименты, и он повел себя гоголем: «Если мы победим на предстоящих выборах, — сказал он журналистам, — то противникам Грачева придется терпеть его еще четыре года!» То был одновременно и выпад в сторону извечного оппонента министра — генерал-полковника Бориса Громова. Весть о том, что Ельцин принимал Громова в Кремле и имел с ним продолжительную беседу, сильно переполошила Грачева. Когда возникала угроза смещения с должности, он реагировал с явным сарказмом. Грачев на совещании говорил, что тот генерал-полковник, который приносил Ельцину концепцию военной реформы, на самом деле якобы слямзил ее у Генштаба, где она, концепция, уже давно разрабатывалась.

— Это что происходит! Тут один генерал-полковник, из наших бывших, напросился на прием к президенту. Поговорил с ним о предвыборной кампании, пообещал ему три миллиона голосов, правда, непонятно откуда. А потом говорит: разрешите приступить ко второму вопросу. Какому второму? Реформе Вооруженных Сил. Они там от министра до последнего солдата ничего не делают. И начинает излагать. Причем я потом посмотрел, это наработки нашего Генштаба, один из привлекаемых наших экспертов переписал и отдал ему. А в конце этот генерал говорит: после долгих размышлений я принял решение, что готов возглавить Министерство обороны. Но это же надо до такого опуститься!

В его словах была примесь лукавства. Ибо ни в Генштабе, ни в Минобороны концепции, как таковой, как целостного документа, не было (была бы — давно обнародовали бы). Правда, были отдельные разработки, прожекты, планы, но отличные от тех проектов, которые Громов показывал президенту и которые обнародовал вскоре в «Независимой газете»…

…На совещании высшего руководящего состава армии выступил Ельцин. Он появился в зале из боковой двери сцены в сопровождении Грачева. Генералы и полковники дружно встали и начали аплодировать. Аплодировали столько, что уже и самому президенту стало как-то неловко и он стал показывать жестами, чтобы люди заканчивали хлопать и садились. Но Грачев продолжал аплодировать, а вместе с ним и зал.