Единственный выживший - Дин Кунц

– Так вы не рассказали своим коллегам, что сделали подробную, слово в слово, расшифровку самых важных фрагментов записи?

– Нет. Я приберегала это напоследок. Мне казалось, что о существовании расшифровки можно будет упомянуть только тогда, когда для этого наступит благоприятный момент. Например, если бы расследование обнаружило какие-то новые улики или доказательства, которые как-то совпали бы с тем, что было на сгоревшей пленке, вот тогда я могла бы предъявить свои записи – но не раньше.

– То есть ваша расшифровка сама по себе не являлась настоящим, полноценным доказательством?

– Не являлась тогда, не является и сейчас, – хмуро подтвердила Барбара. – Конечно, это лучше, чем ничего; лучше, чем воспоминания старой, невыспавшейся бабы, но я чувствовала, что мне просто необходимо что-то еще. А потом эти два подонка прощались ко мне в номер отеля во Фриско, и все закончилось… После их визита я была уже не боец.

Из леса на востоке – в той стороне, где луг понижался, – один за другим выскочили два оленя: самец и важенка. Быстро перебежав открытое пространство, они скрылись в зарослях к северу, и Джо почувствовал, как по спине его ползет холодок недоброго предчувствия.

Странная тень, неуловимое движение, которое он заметил несколькими минутами раньше, мгновенно вспомнились ему. Конечно, это могли быть те же самые олени, но из того, с какой поспешностью эта парочка выскочила из-под защиты деревьев на открытое место, Джо заключил, что что-то или кто-то спугнул их.

Интересно, подумал он, остаются ли в мире хоть один уголок, в котором он все еще мог чувствовать себя в безопасности? Ответ на этот вопрос пришел еще быстрее, чем он успел мысленно облечь его в слова.

Нет такого уголка. Нигде.

И никогда не будет.

– Кого из членов руководства Национального управления вы подозреваете? – спросил Джо. – Кому позвонил Мин после вас? Ведь именно этот человек скорее всего приказал ему никому больше не сообщать о содержании пленки, а сам организовал убийство, пожар и изъятие всех вещественных доказательств.

– Он мог позвонить любому. Все они были его прямые начальники, и Мин обязан был подчиняться их приказам. Мне очень хочется думать, что это был не Лейскрот, потому что Брюс – настоящий трудяга. Он начинал с самого низа, как и все мы, и сумел пробиться наверх исключительно благодаря своим способностям и трудолюбию. С другой стороны, пятеро членов руководящей комиссии управления назначаются президентом на пятилетний срок, и их кандидатуры утверждаются сенатом.

– "Парашютисты" с политического олимпа?

– Не совсем так. Подавляющее большинство членов руководства управления всегда были ответственными и честными людьми, которые старались изо всех сил. Некоторые из них оказались настоящей находкой для конторы, иных мы просто терпели, но лишь изредка среди них попадаются действительно никуда не годные люди или попросту продажные шкуры.

– А что вы можете сказать о действующих председателе и вице-председателе? По вашим словам, Мин Тран собирался позвонить именно им, если, конечно, раньше он не созвонился с Лейскротом.

– Пожалуй, эти двое действительно не совсем те, кого вы, журналисты, называете "образцовыми слугами общества". В настоящее время главой управления является Максина Вульс. Она адвокат, молодой и чертовски честолюбивый, с непомерными политическими амбициями к тому же. Единственное, в чем она доилась замечательных успехов, это в умении избегать конфликтов с сильными мира сего. Если хочешь знать мое мнение, то вероятность того, что Максина замещана в этом, невелика. Процента два, не больше.

– А вице-председатель?

– Хантер Паркмен обеспечивает, так сказать, политическое покровительство. Он из очень богатой семьи, такой богатой, что, строго говоря, эта должность нужна ему как собаке пятая нога, но ему нравится быть назначенцем президента и щеголять на светских вечеринках своей осведомленностью о подробностях очередной нашумевшей катастрофы. Он мог бы участвовать в том, что произошло, с вероятностью пятнадцать процентов.

Все это время Джо продолжал рассматривать заросли, из которых выскочили олени, но так и не заметил среди деревьев никакого движения. Далеко на востоке первая молния золотой веной обвила свинцовый мускул грозы и погасла. Джо мысленно отсчитал секунды и, услышав глухое ворчание грома, быстро перевел время в расстояние. По его подсчетам получалось, что ливень находится на расстоянии пяти или шести миль от луга.

– Я дала тебе ксерокопию расшифровки, которую я сделала той ночью. Оригинал я спрятала, хотя одному Богу известно – зачем. Все равно я никогда не смогу им воспользоваться.

Джо разрывался между гневом и страхом, которые вызывало в нем то, что ему предстояло прочесть. Он чувствовал, что диалог между командиром экипажа Блейном и вторым пилотом Санторелли поможет ему открыть для себя новые измерения ужаса, который испытали перед смертью его жена и девочки. Наконец ему удалось сосредоточить свое внимание на первой странице пугающего его документа. Барбара заглядывала через его плечо, и он стал водить пальцем по строчкам, чтобы она видела, где он читает.

(Шорох: второй пилот Санторелли возвращается на свое место из уборной. Его первая реплика зафиксирована верхним микрофоном кабины, после чего С. надел переговорное устройство.)

САНТОРЕЛЛИ: Вот только долетим до Лос-Анджелеса, и я съем столько… (неразборчиво), потом еще пюре из нуга, табболи, лебне с тертым сыром и тарелочку кибби. Буду есть, пока не лопну. Ты знаешь этот армянский ресторанчик? Пожалуй, это самое лучшее место, где можно попробовать кавказскую кухню. Ты любишь кавказскую кухню?

(Пауза 3 секунды.)

САНТОРЕЛЛИ: Рой? Что происходит?

(Пауза 2 секунды.)

САНТОРЕЛЛИ: Что за… В чем дело, Рой?! Ты отключат автопилот?

БЛЕЙН: Одного из них зовут доктор Луис Блом.

САНТОРЕЛЛИ: Что? О чем ты говоришь?

БЛЕИН: Второго зовут доктор Кейт Рамлок.

САНТОРЕЛЛИ: (С явной озабоченностью в голосе.) Что это показывает старик Мак-Дуб? Ты работал с ГБК, Рой?…

Здесь Джо остановился, чтобы выяснить, что означают непонятные ему термины, и Барбара объяснила:

– Семьсот сорок седьмые "Боинги" четырехсотой модификации используют цифровую электронику, поэтому главное место на панели управления перед каждым пилотом занимают шесть самых больших катодных экранов, на которых высвечивается полетная информация. "Старик Мак-Дуб" на жаргоне летчиков – это не что иное, как МКДБ – многофункциональный контрольно-дисплейный блок. Экранные блоки связаны между собой, так что если один из пилотов вводит какие-то изменения в программу полета, то на экране напарника они тоже отображаются. Основным узлом управления самолетом является ГБК – главный бортовой компьютер "Хонейвелл-Сперри", в который пилоты при помощи клавиатуры МКДБ загружают полетный план и посадочную схему. Все отклонения от курса и корректировки полетного плана, сделанные экипажем уже после того, как самолет оторвался от земли, также вводятся в ГБК через контрольно-дисплейный блок.