Маэстра - Хилтон Л. С.

– А как же твой клиент?

– Я выйду на коллег Монкады. Они быстро поймут, что его смерть – предупреждение. Не волнуйся, я свои деньги получу.

– Хорошо тебе.

– Ну не грусти… Смотри, что у меня есть!

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое коричневый конверт и протянул мне. Только взяв конверт в руки, я сообразила, что он лежал рядом с удавкой. Там оказался новенький паспорт, в который была вложена наша фотография из фотобудки на бульваре Сен-Мишель, водительские права и даже carte de sejour.

– Лианна?! Рено, это подло с твоей стороны!

– Недавно погибшая англичанка двадцати семи лет? Такой шанс нельзя было упустить! В любом случае будешь помнить, что надо вести себя прилично!

– Но как тебе это удалось?

– Префектура связалась с твоим консульством и сообщила, что на бедную девушку было совершено нападение, ее ограбили и теперь она приходит в себя в больнице. Родителям не терпится поскорее забрать ее домой. Ты сойдешь за нее, все чисто.

– Ничего себе у тебя знакомые! Жандармы готовы ради тебя на все, прямо удивительно!

– Это взаимовыгодный обмен услугами, – пожал он плечами, заметив мой пристальный взгляд. – Ну не обижайся…

– Я и правда обижена, Рено, черт бы тебя побрал! Я что, по-твоему, похожа на Лианну?

Некоторое время мы сидели молча, опершись затылками о стену, а потом я задала еще один вопрос:

– Кстати, насчет Ротко… Какую именно картину продали твоему клиенту?

– Понятия не имею… Они все одинаковые, по-моему… Кажется, такая большая, в красных тонах, какие-то прямоугольники…

Если жизнь чему меня и научила, так это тому, что все разглагольствования насчет «не имейте ожиданий» – пустое сотрясание воздуха. Сначала ты пытаешься убедить себя, что ничего не ожидаешь, но, когда наконец получаешь это «ничего», все равно испытываешь совершенно иррациональное разочарование, пусть и не такое сильное, как могло бы быть. Я пыталась дать ему последний шанс, правда пыталась. Он мог рассказать правду и дать мне шанс начать все сначала. Я обреченно прижалась щекой к его плечу и сказала:

– Итак, дело сделано.

– Oui. Кстати, у меня кое-что есть! Вон там, в пакете, – показал он на дверь, и я потащила пакет к себе.

– «Кристаль»! Мое любимое! Сейчас открою!

Мы оба как по команде посмотрели на мою сумочку, валявшуюся на полу рядом с дипломатом Монкады и картиной стоимостью миллион фунтов. В сумочке лежали вещи Монкады и его пистолет.

– Нет, давай лучше я сам, – быстро отреагировал Рено, поймав мой взгляд, и мы искренне рассмеялись, готовые вступить в игру.

– Давай я подержу бутылку, а ты достанешь бокалы? Они вон там, в коробке, – сказала я и встала, стараясь быть в его поле зрения. – И никаких резких движений!

Время остановилось и сжалось в точку. Где-то в параллельном мире судьбы наших двойников сложились бы иначе, совсем иначе. Я подошла к окну. Господи, как же я буду скучать по этой квартире, по ночному небу над Парижем!

– В этой, кажется, нет…

– Посмотри в другой. Только пленку сними.

Держа бутылку в правой руке, я быстро открыла потайное отделение с задней стороны письменного стола. К стволу «Глок-26» уже был привинчен глушитель.

– А, вот они! – воскликнул Рено и выпрямился, держа в каждой руке по бокалу.

Я спустила курок, и на его лице успела промелькнуть тень удивления.

Согласно исследованию «Серийные убийцы-женщины в Америке», 26-й – идеальное дамское оружие. Детективные фильмы создают множество мифов: например, считается, что детектив может раскрыть убийство, только если его отстранили от дела. Еще один стереотип касается глушителей. На самом деле единственный глушитель, от которого есть толк, – это интегрированный в пистолет «Рюгер МК II», но длина такой игрушки составляет около тридцати сантиметров, а весит он почти килограмм – в сумочку не положишь. Да и тут есть свои нюансы: чтобы выстрел был тише, надо использовать менее мощный патрон – тем ниже поражающая способность пули, тем меньше прицельная дальность выстрела и тем меньший урон нанесет пуля. «Глок» весит в два раза меньше «рюгера», очень сексапильный малыш, если вас такие штуки интересуют. Чего только не спрячешь в толстый каталог картин, если из него удалить бóльшую часть страниц! Сверхзвуковые патроны наделают слишком много шума, тут никакой глушитель не поможет, а вот дозвуковые стреляют тихо, но тогда надо целиться точно в голову, иначе никаких гарантий, что уложишь человека на месте. Армейские друзья Дейва любезно снабдили меня шестью дозвуковыми патронами, завернув их в упаковку от шоколадки «Виспа». Я в жизни оружия в руках не держала, ну разве что ружье в тире на ярмарке в Кросби, да еще Руперт как-то попросил меня отнести его «беретты» в «рейнджровер» после окончания рабочей недели, поэтому Дейв приложил к посылке открытку с репродукцией «Портрета мадам де Помпадур» Буше и написал на обороте: «Пять метров». К счастью, у меня не очень большая гостиная.

Пробравшись между контейнерами с вещами, я на всякий случай всадила Рено в голову еще две пули. Глушитель издал довольно громкий шипящий звук, но даже с закрытыми окнами единственное, что мне было слышно с улицы, – непрерывные охи и ахи бесконечного телесериала консьержки, благослови ее Господь! В больших городах – по крайней мере, в приличных районах – никто никогда не слышит выстрелов или, может быть, кто-нибудь и слышит, но при этом думает: «Надо же! Какой забавный звук! Похоже на выстрел!», а потом продолжает смотреть шоу «Таланты Британии». Открыв бутылку «Кристаля», я глотнула прямо из горла, но вино оказалось чуть тепловатым, и я поставила бутылку в холодильник, забрызганный мозгами Рено и напоминавший картину Поллока.

И тут в дверь постучали.

– Mademoiselle? Tout se passe bien?[37]

Черт, это сосед снизу! Ох уж эти мне хреновы интеллектуалы с Левого берега, лучше бы он телик смотрел! Судя по его почте, работал сосед адвокатом – пожилой мужчина, возможно, вдовец. Встречаясь во дворе, мы всегда вежливо здоровались. Я быстро достала бутылку из холодильника и, держа ее в руке, подошла к двери, немного приоткрыла ее и вышла на площадку.

– Bonsoir, Mademoiselle. У вас все в порядке? Я услышал шум и…

– Все отлично! – весело помахала бутылкой я. – Мы просто решили отметить переезд. Я скоро уезжаю.

Очкарик в зеленом кашемировом кардигане поверх офисной рубашки и галстука держал в левой руке салфетку. Настоящий джентльмен, пользуется салфетками, даже если ужинает один!

– Прошу прощения, если мы вас побеспокоили, – весело прощебетала я, придерживая дверь, чтобы она не распахнулась. – Может, присоединитесь к нам?

– Благодарю за приглашение, но я как раз ужинал. Вы уверены, что все в порядке?

– Конечно! Еще раз приношу свои извинения!

Какая-то часть меня просто не устояла перед искушением предложить ему зайти. А что, какого черта! Я даже ощутила некоторое возбуждение.

– Alors, Bonsoir, Mademoiselle.

– Bonsoir, Monsieur.

Рено посмотрел бы на меня с удивлением, когда я закрыла дверь, прислонилась к ней и с облегчением выдохнула, но, к несчастью, от его лица ничего не осталось. Бросив окурок в шампанское, я нашла коробку с этикеткой «Кухня» и достала оттуда японский нож для рубки мяса и небольшой набор инструментов, который прикупила в арабском магазинчике через дорогу. Сняла пластиковую пленку с дивана, расстелила ее на полу, перекатила туда тело, вытащила из кармана его жуткого пиджака телефон и бумажник. Перед тем как надеть перчатки, я решила подобрать достойное музыкальное сопровождение: снова Моцарт, но на этот раз «Реквием». Дешевый ход, но большего Рено не заслуживал. Надо же, сделать мне паспорт на имя Лианны! Я погасила свет, нашла в ящике под раковиной свечу, зажгла для создания настроения и принялась за работу.

После написания своего революционного шедевра «Юдифь, обезглавливающая Олоферна» Артемизия Джентилески уехала из Флоренции в Рим, где написала более традиционную вариацию того же сюжета. Картина «Юдифь и ее служанка» висит во дворце Питти. С первого взгляда в этом полотне ничего не говорит о насилии: две женщины прибираются в комнате. На первом плане спиной к нам изображена служанка, желтое платье прикрыто фартуком, волосы убраны в практичную кичку. Хозяйка изображена по левую руку от служанки, в профиль, она оглядывается, чтобы проверить, не следят ли за ними, и волнуется, успеют ли они все закончить вовремя. У Юдифи идеально уложенная прическа, темное бархатное платье богато отделано парчой. На одном плече лежит меч, затем наше внимание привлекает содержимое корзины, которую служанка держит ровно под лезвием. В корзине лежит голова Олоферна, обернутая муслиновой тканью, словно рождественский пудинг. Женщины изображены в момент непомерного напряжения, однако от картины веет тишиной. Обе охвачены беспокойством, но никуда не спешат и специально останавливаются, чтобы убедиться в отсутствии слежки, прежде чем вернуться к прерванному занятию. Во всей картине ощущается какая-то тяжесть: меч грузом ложится на плечо Юдифь, отрубленная голова в корзине заставляет служанку упереть руку в бедро, чтобы удержать ношу. Они концентрируются только на том, что должны сделать прямо сейчас.