Люди Края - Владимир Зырянцев

Глава 22. МАСКА

— И все равно здесь плохо, — упрямо пробормотал пес.

— Здесь не плохо, а непривычно, — терпеливо возразил ему Мельник. С той минуты, как они поднялись на борт „Артемиды“, пес брюзжал постоянно и, очевидно, собирался заниматься этим до конца полета. — Нет врагов, не с кем сражаться, некого выслеживать. Вот тебе и скучно. Да еще и глаз новый, ты к нему никак не привыкнешь. Вот и злишься.

— Это так, — согласился пес- Но есть другое. Мы здесь одни. И это плохо.

— Понимаю, ты скучаешь по Чжану и Элен, — сказал разведчик. — Но Анна — разве она не своя? Она же тебя спасла, вынесла на руках, помнишь?

— Да, ты говорил. Хотя помнить не могу — я был тогда без мысли, — сказал пес.

— Без сознания, хочешь ты сказать, — поправил Мельник. — Да, тебе тогда тяжело пришлось. Раны были очень тяжелые, никогда раньше ты таких не получал. Вот у тебя после них чутье и сбилось, и все тебе кажется не так. Ничего, скоро прилетим на Арес, пересядем — и на Никту. Там и отдохнем, и потренируемся. Может, и Элен туда прилетит — мы с ней так договорились.

— На Никте хорошо, — сказал пес- Сделай, чтобы скорее, ладно? Пускай во сне, в ящике, только быстрее.

— Не можем мы лететь со сверхускорением, друг мой Ган, — с сожалением сказал разведчик. — Это чужой корабль, не я тут хозяин. А хозяева не привыкли летать, как мы. Это же обычные люди, не супи и не пруви, понимаешь?

— Понимаю, — сказал пес, после чего замолчал и лег, привалившись к стене. Пластик в этом месте немедленно вздулся, образуя подушку. Пес возмущенно зарычал, перевернулся и растянулся посреди каюты, не забыв при этом оглянуться на разведчика: не смеется ли тот?

Мельник сделал вид, что занят изучением повязки на плече, хотя самому так и хотелось рассмеяться: демонстративное неприятие Ганом удобств, которые на каждом шагу предлагал корабль, не могло не забавлять. Псу ничего не нравилось — ни услужливо раскрывающиеся двери, ни мебель, принимающая форму тела, ни голос, предлагающий перечень блюд, стоило псу подумать о пище и пару раз облизнуться, ни даже пейзажи Никты на стенах каюты. На предложения электронного повара Ган отвечал лаем, словно никогда не знал человеческого языка, с изгибавшихся под ним диванов спрыгивал и спал исключительно на полу. Мельник про себя улыбался, в то же время хорошо понимая пса. Он уже жалел, что принял предложение Хельдера лететь до Ареса на его корабле. Мог бы лететь на том же „Дираке“, с которым было связано столько воспоминаний (Хельдер включил „букашку“ в гонорар), мог купить новый корабль: миллионер действительно щедро расплатился с ним за освобождение дочери. Так что теперь разведчик мог приобрести не только ракету, но и приличный участок на Никте или Кроне, основать новое поселение или стать спонсором Гринфилда. Впрочем, это не требовалось: Хельдер заверил, что будет по-прежнему помогать поселенцам.

Стать гостем „Артемиды“ Мельник согласился, во-первых, из-за лечения: миллионер взял в полет целую бригаду врачей, так что Ган и сам Мельник могли залечивать свои раны здесь, не теряя времени в земном санатории. Во-вторых, отказаться было просто неудобно: Хельдер выражал ему и Гану такую искреннюю признательность, был так готов сделать все что угодно, что обидеть его отказом язык не поворачивался.

Миллионер даже предлагал соорудить возле Ворот № 32 искусственный астероид, который стал бы памятником Чжану Ванли. Мельник, подумав, от предложения отказался, заявив, что если уж Хельдер хочет почтить память погибшего супи, то лучше будет, во-первых, установить возле всех важных Ворот дополнительную защиту (комиссия начала устанавливать дополнительные посты, но как-то медленно), а во-вторых, учредить грант для молодых людей, стремящихся стать воинами-супи на страже закона. Ну а памятники, если уж так хочется их сделать, лучше установить на Никте, Гее и Кроне — планетах, которые оказались бы отрезанными, не соверши Чжан то, что он совершил.

Эти предложения были немедленно приняты, словно веления свыше. Отказаться от приглашения после этого было бы просто свинством. Тем более что предложение отца повторила Анна. Узнав, что разведчик колеблется и под разными предлогами отказывается лететь на „Артемиде“, она явилась к нему и заявила, что идея лететь на Арес, а потом на Крон, Гею и Никту принадлежит ей и только ей — сам Хельдер после всего случившегося ни за что не покинул бы Землю. А она считает, что отказаться от посещения мест, куда ей так хотелось попасть, значило бы признать превосходство Хищника и его дружков, признать, что именно они, а не человечество, являются хозяевами пространства. Она хочет увидеть места, о которых столько слышала, но при этом ей было бы гораздо спокойнее, если бы такой человек, как Питер Мельник, был бы рядом. Хотя бы часть пути.

Так Мельник и Ган оказались на борту яхты Гленна Хельдера. В таких условиях разведчик еще не летал. Изначально продуманная до мелочей, предусматривающая каждый шаг и каждый вздох пассажира роскошь яхты его забавляла и немного льстила. Потом очень быстро надоела и стала раздражать. Однако в отличие от Гана разведчик понимал, почему у него не вызывают восторга ни искусственная гравитация, ни живые сады, ни пейзажи на стенах, которые можно было спутать с настоящими видами планет. Роскошь потакала слабости и беззащитности человека. Она словно говорила ему: „Не беспокойся ни о чем, оставайся таким, как есть, — цивилизация всегда сможет тебя защитить и выполнить любые желания“. Но Мельник-то знал, что это не так. Если даже океанские лайнеры до сих пор страдали от штормов, а на самых современных аэробусах отказывали двигатели, то что же говорить о космосе? „Лучше бы иммунитет повысили да ускорение научились переносить“, — думал он, наблюдая, как по утрам в коридорах под птичий щебет распускаются цветы. Эта имитация Земли казалась ему фальшивой и неуместной.

Разумеется, Гленну Хельдеру он ни о чем таком не говорил. Когда миллионер спрашивал его о впечатлениях и не нужно ли чего, Мельник неизменно отвечал, что он восхищен, поражен, удивлен и ни в чем не нуждается. Миллионер был доволен — ему очень хотелось, чтобы разведчику понравилась его яхта.

А вот Анна, похоже, догадывалась об истинных чувствах гостей. За обедами в кают-компании она не поддерживала разговоры отца о том, как бы еще можно было улучшить яхту и какие удобства еще ввести. Вместо этого она расспрашивала Мельника о тех деталях их поисков, которые еще оставались ей неизвестны. Так что скоро все на борту „Артемиды“, от капитана до последнего стюарда, знали, какие замечательные подвиги совершили, спасая дочь Хельдера и людей на Никте и других планетах, Чжан Ванли, Элен Солана, пес Ган и помогавший этим выдающимся разведчикам Питер Мельник.

Особенно Анну интересовали эпизоды, связанные с Элен: ее освобождение с Сирены, быстрое превращение в супи, схватки на Никте и Логосе, посещение отца на Утопии. Видимо, ей было интересно, как переносила такие испытания девушка, никогда не мечтавшая стать воином; возможно, тоже побывавшая в застенках похитителей Анна примеряла эти ситуации на себя.

Вот и сегодня дочь владельца корабля заговорила на волновавшую ее тему.

— Жаль, что я видела Элен только там, на базе, — сказала Анна, отодвинув очередное блюдо (Мельник заметил, что она, как и он сам, ест очень мало). — Там было не до разговоров. А мне бы так интересно было с ней поговорить! Как думаешь, Питер, мы еще сможем встретиться? — Анна еще на „Дираке“ перешла с ним на „ты“, заявив, что после всего пережитого они не должны разговаривать, „как два посла перед объявлением войны“.

— Почему же нет? — ответил Мельник. — Мы договорились, что как только она окажется по эту сторону „заколоченного“ Коридора, то сразу со мной свяжется. Пока, правда, звонка не было. Но, возможно, она напишет мне на Никту — ведь я ее туда пригласил отдохнуть.

— Интересно, удалось ей уговорить своего отца? — продолжала размышлять Анна. — Судя по вашим рассказам, он совсем оторвался от людей и стал очень странным существом. Боюсь, у Элен ничего не получится. У меня даже есть опасение…

— Чего ты боишься? — спросил Хельдер.

— Боюсь, что отец увидит в ней прежде всего врага своих покровителей и убьет ее, — договорила Анна.

— Элен — не обычный человек, она супи высшего уровня, — напомнил Мельник. — Опасность она всегда почувствует. Я думаю, она не будет слишком доверять своему отцу и поворачиваться к нему спиной. Хотя, конечно, было бы обидно погибнуть вот так — после всего, что случилось.

— После того, как ты ее вытащил, едва живую, прямо из-под носа этих бандитов, — уточнила Анна.

— Ну там было уже недалеко… — пробормотал разведчик и, меняя тему разговора, спросил у капитана „Артемиды“: — Как я понял, мы проходим Ворота завтра?

— Нет, уже сегодня, — ответил капитан Шмеллер, еще год назад командовавший патрульным крейсером — Хельдер за большие деньги переманил его с армейской службы. — В двадцать три ноль-ноль по бортовому времени. Я как раз хотел всех предупредить.