Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт

Годы совсем иссушили её. Она была тоненькой и хрупкой, и, казалось, один порыв пустынного ветра мог унести её. Но в этом теле были заключены могучий дух и несгибаемая воля.

Прогнать её Перкау не решился. Напротив, он был благодарен жрице за поддержку. Молча он предложил ей чашу, и Лират тоже пригубила вина. Вместе они вглядывались в ночь, вслушивались в далёкие голоса хищников.

– Боги, как высоко ты мог бы подняться в Кассаре, мой мальчик, – наконец проговорила жрица, качая головой. – У тебя были бы лучшие учителя! Все дороги Империи были бы пред тобой открыты, и самые именитые роды оставляли бы своих мёртвых на твоё попечение. А теперь… что станет с тобой вместо такой великой судьбы?!

– У меня и был лучший учитель, – невозмутимо ответил бальзамировщик и, взяв женщину за руку, коснулся губами её сухой ладони.

– Мне уже давно нечему учить тебя, – тихо рассмеялась Лират. – Ты превзошёл меня во всём.

– Твоя мудрость понадобится остальным.

– Ноша лет тяжела. Я видела уже очень многое здесь – расцвет общины… вторжение эльфов… тишину полузабвения, нарушенную приходом наследника Императора… Пора мне умереть спокойно, Перкау. Не заставляй меня просто смотреть, как разрушат наш храм, как погубят тебя. Позволь мне остаться и принять то, что будет.

Она всегда была такой сдержанной, собранной, но сейчас в её тёмных глазах блеснули слёзы. Перкау вздохнул, привлёк её к себе и обнял. Они уже говорили обо всём этом. Ему и так пришлось использовать весь свой авторитет, чтобы убедить остальных оставить своего Верховного Жреца здесь, в храме. Община была семьёй: Перкау любили и тревожились за него.

– Ты знаешь о долге Верховного Жреца не хуже моего, – тихо сказал бальзамировщик. – Видит Ануи, всё образуется. Всё случится по справедливости.

– Я чувствую твой страх, – Лират подняла голову, проницательно глядя на него. – Нечего стыдиться. Какой рэмеи не убоится гнева Императора?

– Меня пугают не пытки, – Верховный Жрец глядел прямо перед собой, боясь смотреть на Лират, чтобы не потерять твёрдость намерения. – Свет Ваэссира отринет меня. Тьма забвения сомкнётся надо мной… Предатель. Лжец. Осквернитель. Так меня назовут, с таким именем запомнят… Я уповаю лишь на то, что мне хватит сил исполнить волю моего Бога. Обоих Богов.

– Когда-то я мечтала отвоевать тебя у Серкат, не понимала твоего пути до конца… Ты всё же прошёл посвящение в пустыне, – узкая ладонь жрицы заскользила по спине бальзамировщика, касаясь знаков на коже сквозь ткань одеяний. – Конечно же, тебе хватит сил. Ануи не оставит тебя. И другой тоже.

Бальзамировщик чуть улыбнулся, благодарный за её поддержку. Он знал, что в столичном храме Стража Порога знаки Сатеха на его плоти скорее будут свидетельствовать против него. Но Владыка Эмхет мудр. На мудрость эту Перкау уповал не меньше, чем на защиту Богов.

– Дело ведь не только в этом, – добавила Лират, и это не было вопросом. – Твои пророчества тревожны.

Губы Перкау плотно сжались. Что толку лукавить?

– Отец Войны пробуждается, и его поступь уже гремит на горизонте. Император призовёт Силу защитника Ладьи Амна, защитника Таур-Дуат, чьё дыхание выжигает врагов.

– Тэра и Хэфер не успеют добраться до Апет-Сут, не так ли… – упавшим голосом сказала жрица.

– Рано пока говорить, – покачал головой Перкау, надеясь, что ошибался в увиденном.

– Все мы боимся этого.

– Им удастся всё, что до́лжно, – сказал жрец.

Лират кивнула. Как и ему самому, ей очень хотелось в это верить.

В последний раз крепко обняв жрицу, Перкау прошептал:

– Уходи теперь, прошу. Здесь я тебя защитить не смогу.

Жрица медлила. Отстранившись, женщина посмотрела на него, погладила по лицу, точно заново запоминая каждую его черту.

– Я сохраню память о тебе, мой Перкау, – пообещала она. – Что бы ни случилось с тобой, я сохраню.

Это было самое главное, что только мог обещать бальзамировщик.

Потом Лират тяжело поднялась и ушла. Жрец долго смотрел ей вслед, убеждаясь, что она не передумает, не вернётся.

Со стороны некрополя завыли шакалы, и пёс отозвался им подвывающим лаем. Из пустыни донёсся одинокий голос ша. В последнее время они давали о себе знать всё чаще, а отметина на спине Перкау постоянно зудела. Неторопливо жрец допил вино, а затем спустился в зал подготовки – проверить тела солдат. Если в Лебайе погибли и другие, их так и не доставили в храм. То ли военачальник Нэбвен нашёл других жрецов для погребения своих воинов, то ли – что вероятнее – Владыка отдал приказ перехватывать всех, кто шёл сюда. Но, по крайней мере, этот свой долг Перкау тоже исполнил.

⁂

Колдун удовлетворённо оглядел плоды своей работы. Святилище было вычищено едва ли не до блеска, как и подобало жилищу Бога. Притом граница охранного круга осталась нетронутой – за этим он тщательно следил. Логово под наосом он тоже не трогал – самка ша тщательно вылизывала детёнышей, и под статуей царила чистота.

Самец исправно приносил добычу к границе круга. Новоиспечённая мать благосклонно принимала его дары, но щенков ему пока не показывала. Именно это останавливало мага от того, чтобы снять защиту. Но он с удовольствием наблюдал за священными зверями Сатеха, за тем, как стая сближалась. Серкат была бы так счастлива увидеть, как ожило древнее святилище!

Пока самка с хрустом грызла ногу газели у входа в маленькое логово, Колдун проведал щенков. Мать не спускала с него глаз, но позволяла осматривать и гладить детёнышей. Статус отца всё ещё сохранялся за ним, но вскоре это могло измениться. Впрочем, в стайной иерархии он считался вожаком. Самец со свойственной ша территориальностью пытался оспорить его право уже дважды. Но маг позаботился о том, чтобы удержать свои позиции, и без особых церемоний показал ему, кто здесь главный. Храм и маленькая стая были его ответственностью. В итоге песчаному зверю осталось только признать его лидерство.

Убедившись, что щенки развивались и крепли, Колдун вышел за пределы круга и сел рядом с самцом, наблюдавшим за трапезой самки.

– Ну что ж, друг, всё идёт своим чередом – она, похоже, довольна, – с усмешкой обратился он зверю.

Ша ощерился в подобии улыбки и вывалил язык, лениво дыша и всем своим видом демонстрируя удовлетворение. Он пока ещё присматривался к магу, но уже позволял садиться рядом или даже подходил сам. Гладить его Колдун пока не решался. Самка внимательно наблюдала за ними обоими, поскольку от расположения мага к чужаку зависело и её решение допускать или не допускать нового зверя в стаю.

На отдых самец всё чаще приходил