ПОЛИТИКА: История территориальных захва­тов. XV—XX века: Сочинения - Евгений Тарле

Иначе обстояло дело у плантаторов Джорджии, Виргинии, Северной и Южной Каролины: белые рабы не выдерживали длительной работы на знойных плантациях этих колоний, и приходилось прибегать к закупке привозных африканских невольников. Например, в Мэриленде (центре табаководства Северной Америки) на табачных плантациях до первых десятилетий XVIII в. работали не только черные, но (в гораздо меньшем количестве) и белые рабы.

Колония Род-Айленд в 1770 г., накануне революции (и уже когда антианглийское освободительное движение было в полном разгаре), вела самую кипучую работорговлю: 150 судов, принадлежавших гражданам этой колонии, курсировало между гвинейским берегом Африки и Антильскими островами, берегами Америки, привозя новые и новые партии рабов.

Еще в первой половине XVI столетия пират Уильям Гаукинс, отец гораздо более знаменитого пирата Джона Гаукинс а, о котором я говорил в другом месте этих очерков, в свободное от своих постоянных занятий время занялся работорговлей и начал перевозить рабов из Африки в Америку. Но своих колоний тогда у Англии в Америке не было, и Гаукинс больше работал для испанских плантаторов Центральной и Южной Америки и Вест-Индских островов — Кубы, Ямайки, Гаити и т. д. Сын его, знаменитый Джон Гаукинс, развил дело отца и так гордился этим обстоятельством, что носил особую медаль из трех золотых монеток с изображением на них связанного раба. Когда в XVII в. англичане начали селиться в Северной Америке, где для освоения новых земель нужны были сильные рабочие руки, вопрос о рабах сделался первоочередным.

Сначала англичанам казалось возможным повторить опыт, который в предшествующем столетии не удался испанцам в Средней и Южной Америке, т. е. обратить попросту в рабство индейцев. Потом, убедившись, что они плохо мирятся с подневольным положением и легко убегают, английские колонисты стали их увозить в более далекие места и там выменивать на привезенных из Африки рабов. Этот (второй) фазис рабовладельчества и добывания рабов в Северной Америке длился несколько десятилетий, почти до последней четверти XVII в. Благочестивый пуританин Эммануил Доунинг. житель Массачусетса, советовал своим единоверцам и одноплеменникам заводить войны с окрестными индейцами по двум причинам: во-первых, «едва ли не грех» терпеть, чтобы индейцы продолжали погрязать в идолопоклонстве, во-вторых, если Господь отдаст в английские руки индейских мужчин, женщин и детей, то их можно будет обменять на черных рабов, что совершенно необходимо. Богобоязненный колонист прибавляет для пущего вразумления: «И дети детей наших едва ли увидят этот великий континент полным людей, так что наши с, туги все будут желать иметь свободу засевать (землю) для себя самих и будут оставаться на службе только за очень большую плату. А я предполагаю, что вы знаете очень хорошо, что мы можем содержать 20 человек негров дешевле, чем одного английского слугу». После захвата индейцев часть их увозили и выменивали на негров, часть же распределяли по городам и усадьбам. В 30-х годах XVII в., после походов на покотское племя, всех мужчин послали в одно место (в Массачусетс и Коннектикут), детей мужского пола продали на Бермудские острова, а женщин и детей женского пола распределили по рукам индивидуальных покупателей на месте.

В конце XVIII столетия уже вполне обнаружилось, что рабовладение почти целиком сосредоточено на юге, в пяти плантаторских штатах, что на севере рабский труд непригоден и нужен мало (кроме очень редких мест) и что если одна шестая часть населения и владеет рабами, то эта шестая часть в значительной мере, если не полностью, сосредоточена именно в пяти южных штатах. На севере, где плантаций почти не было, негры были по преимуществу или домашней прислугой, или домашними же ремесленниками. Работали они (на севере) и на огородах по обработке земли, но в этом последнем качестве гораздо меньше, чем в качестве домашней прислуги и подсобных рабочих, становясь с каждым десятилетием все более и более заметным элементом городского населения.

Что касается южных штатов, то здесь рисовые, сахарные, хлопковые плантации требовали довольно большой концентрации рабской силы.

В 1703 г. в Массачусетсе было издано постановление, хорошо характеризующее отношение колониальных властей крабам. Прежде всего отныне воспрещалось отпускать раба на свободу, не дав требуемых гарантий, что этот вольноотпущенник не будет в тягость городу и что не придется его кормить.

С наступлением вечера раб не имел права покидать своего жилища и появляться на улице или в поле под страхом наказания плетьми. Браки между белыми и неграми были строго воспрещены.

Какие-либо любовные отношения между неграми и белыми также воспрещались под страхом плетей.

Негр, ударивший белого, подвергался наказанию 30 ударами плети. Об обращении с рабами много говорить не приходится, раба можно было бить сколько угодно, подвергать самым варварским пыткам, даже убивать в порядке «самозащиты», причем для констатирования наличности этого извиняющего обстоятельства требовалось только показание хозяина, свидетелей приводить было излишне. Беглые рабы клеймились раскаленным железом по лицу и телу.

В конце XVII в. индейские рабы в Северной Америке уже повсеместно заменяются рабами, доставляемыми из Африки.

Насколько неисчерпаемо прибыльна была торговля рабами, явствует из того, что, согласно условиям ассиенто, полученного английской торговой компанией от Испании во время последних переговоров перед Утрехтским миром, английские купцы согласились половину чистого дохода на все время действия подряда отдавать королям — английскому и испанскому.

Вот точные условия этого полученного 13 марта 1713 г. англичанами подряда, который называется договором об ассиенто и который вошел в 16-ю статью Утрехтского мирного трактата, подписанного спустя месяц, 11 апреля 1713 г. Англичане получали исключительное право ввозить и продавать рабов во всех испанских владениях, не меньше 4800 человек в год, в течение 30 лет, а в течение первых 25 лет этого срока англичане могли продавать там и больше 4800 человек ежегодно. За это они должны были уплатить испанской казне 200 тыс. крон и по 25 % чистого дохода с этой торговли как английскому, так и испанскому королю.

В Англии акт, отменяющий работорговлю (но не право владения уже привезенными раньше рабами), был принят в 1806 г. и подтвержден в 1811 г., когда участие в торговле рабами было объявлено уголовным преступлением.

Вскоре такие же законы были приняты и другими европейскими державами, однако долгое время эти законы оставались лишь на бумаге, не затрагивая всерьез интересов работорговцев. Следует учесть при этом, что рабовладельчество и вместе с ним торговля рабами существовали в Соединенных Штатах Америки до второй половины XIX в. Многое способствовало сохранению этой торговли. Во-первых, товар дорожал в цене по мере интенсификации земледелия в Южной, Центральной и Северной Америке и по мере подъема, в частности, плантационного хозяйства в южных штатах Северо-Американского союза; во-вторых, Соединенные Штаты под влиянием южных плантаторов и под предлогом охраны своего суверенитета не позволяли англичанам обыскивать на море суда под американским флагом, на что англичане отвечали аналогичным запретом, и, конечно, в чистом выигрыше от этого оказывались одни только работорговцы.

Специальные исследования окончательно убеждают нас в том, что до середины XIX в. вывоз рабов из Африки в Америку фактически происходил почти так же беспрепятственно, как в XVI, XVII или XVIII столетиях.

Президент Линкольн, начав вооруженную борьбу против мятежных южных рабовладельцев, прямо обратился к Англии не только с разрешением, но с просьбой обыскивать все подозрительные

суда, хотя бы они плавали под американским флагом. Но, конечно, лишь подавление плантаторского восстания 1860–1865 гг. нанесло ввозу рабов из Африки окончательный удар.

Вопрос о том, почему англичане начали в XIX в. бороться против рабовладения, преследовать голландские и французские бриги, перевозившие рабов, и даже иногда при поимке вешать капитанов бригов на реях, выходит за хронологические рамки данной работы. Сейчас скажу только наперед, что высокоморальные и религиозные аргументы, исходившие от антирабских обществ, быстро разросшихся с начала ХIХ в. и даже в конце XVIII в., были тут ни при чем. В тех случаях и в тех местах, когда и где почему-либо англичанам было выгодно существование рабства, оно существовало.

Вздорность выдумки французских рабовладельцев в XVIII в. и сочувствующих им историков в XX в. о том, будто бы такой политический деятель, как Уильберфорс, был агентом Питта, доказывается (если еще нужно это доказывать) хотя бы тем упорным сопротивлением, которое встретила именно в официальных английских сферах агитация Уильберфорса, начавшаяся в 1784 г. Между 1784 г., когда Уильберфорс начал действовать, и той полночью 31 июля 1834 г., когда при нарочито театральной обстановке во всех церквах всех английских колоний был прочтен королевский указ, освобождавший невольников во всех британских владениях, прошло много десятков лет. И за это время не прекращалась упорная борьба английских плантаторов, не желавших освобождения рабов, против торговой и промышленной английской буржуазии, которая постепенно все больше и больше приходила к заключению о большей, с точки зрения ее интересов, выгодности вольнонаемного труда в колониях сравнительно с трудом рабским. Это была довольно долгая эволюция, и шла она весьма зигзагообразно. Бывали большие промежутки времени, когда агитация в пользу освобождения наталкивалась на большие трудности и опасности, и, собственно, только после торжества буржуазии над землевладельческой аристократией, после парламентской реформы 1832 г., английские правители поставили наконец на повестку дня вопрос об освобождении рабов.